Страница 9 из 26
— Твои друзья, — сказал он, кивнув в сторону исчезнувших исследователей, — собираются вернуться?
— Не раньше рассвета, — ответил я. — Они уверены, что ты меня поймал.
Грудь Реки в Плечах затряслась от звуков, которые одновременно означали смех и некоторое недовольство.
— Как будто на мой народ ещё недостаточно ярлыков навешали.
— В любое время, как только пожелаешь, я могу захватить тебя на шоу Ларри Фаулера, и там ты сможешь обелить имя своего народа.
Река в Плечах вздрогнул, с его габаритами это было сильное сотрясение.
— Телевидение разлагает мозг людей, которые его смотрят. Даже знать не хочу, что происходит с теми, кто это снимает.
Соглашаясь, я хмыкнул, затем, переводя разговор ближе к делу, заметил:
— Получил твоё сообщение и, как видишь, уже здесь.
— И вот ты здесь, — повторил он, затем нахмурился, это выражение выглядело действительно устрашающе на его лице. Повисла пауза. Не стоит торопить лесной народ. По меркам людей они неторопливы почти до инопланетного уровня, итак наша сегодняшняя встреча проходит с неприличной поспешностью по стандартам Реки в Плечах. Наконец, отпив немного кока-колы из бутылки, выглядящей игрушкой в его громадной руке, он вздохнул.
— Возникла проблема с моим сыном. Опять.
Кивнув, я сделал глоток кока-колы и немного подождав, ответил:
— Когда я последний раз видел Ирвина, он был прекрасным и сильным мальчиком.
Беседа текла в заданном ритме, с созерцательными паузами через каждые пару слов.
— Он болен.
— Дети иногда болеют.
— Но не дети лесного народа.
— Что, никогда?
— Никогда. И я не буду цитировать Гильберта и Салливана. [6]
— Их музыка была легкомысленная и приятная.
Река в Плечах кивнул в знак согласия.
— Верно.
— Что ты можешь рассказать мне о болезни сына?
— Его мать рассказала мне, что школьный врач сказал, что у него нечто, называемое мо-но.
— Инфекционный мононуклеоз, — облегчённо вздохнул я. — Обычное заболевание, оно неопасно.
— Болезни не трогают детей лесного народа, — проворчал Река в Плечах.
— Даже если второй из родителей является человеком? — поинтересовался я.
— Верно, — сказал он. — Значит, происходит что-то ещё. Я беспокоюсь за безопасность Ирвина.
Огонь издал последний треск и ненадолго слабо вспыхнул, давая мне разглядеть Реку в Плечах. Грубые черты его лица были тронуты тем же сдержанным беспокойством, что я уже видел на десятках и десятках лиц своих клиентов.
— Он до сих пор не знает про тебя, так?
Гигант подвинулся, как бы устраиваясь поудобнее.
— Ваше общество, по-моему, бессмысленно и запутано. И это хорошо. Будь повсюду одно и то же — земля стала бы скучнейшим местом.
Я чуть задумался над этим, а затем сказал:
— Ты чувствуешь, что у него и так достаточно проблем.
Река в Плечах развёл руками, как будто мои слова высветили истину.
Я кивнул, обдумывая это, и сказал:
— Мы мало чем отличаемся. Живя среди людей, мальчик всё равно скучает об отце.
— Голос по телефону — не отец, — возразил он.
— Но это больше, чем ничего, — парировал я. — Я жил с отцом, потом осиротел. С родителем было лучше.
Молчание длилось дольше обычного.
— Всему своё время, — печально ответил гигант. — Сейчас меня тревожит его физическое состояние. Я не могу быть с ним рядом и обсуждал это с его матерью. Мы оба просим того, кому доверяем, держать нас в курсе происходящего.
Я не был согласен с Рекой в Плечах по поводу разговора с его ребёнком, но это не имело значения. Мне платят за то, в чём я эксперт, а педагогика явно не мой конёк. Ему нужна была помощь в присмотре за подростком. Так что я собирался сделать то, что могу, чтобы ему помочь.
— Где я могу найти Ирвина?
— В Чикаго, — сказал он. — В Академии имени Святого Марка для одарённых и талантливых.
— Школа-интернат. Знаю это место. — Я допил кока-колу и поднялся.
— Буду рад ещё раз помочь лесному народу.
Гигант, вставая, повторил мои действия.
— Уже отправил аванс на твой счёт. Утром его мать передаст тебе ключ от двери.
Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы интерпретировать несовершенное понимание Рекой в Плечах реалий общества смертных.
— Доверенность, — поправил я его.
— Ага, — согласился он.
— Передавай ей от меня привет.
— Обязательно, — пообещал он, коснувшись на прощание своей массивной груди кончиками толстых пальцев.
В ответ я прижал кончики пальцев к груди над сердцем и кивнул своему клиенту.
— Примусь за дело утром.
Большая часть времени до рассвета у меня ушла на то, чтобы добраться обратно в Чикаго и, зайдя домой, переодеться. Я надел серый костюм с белоснежной рубашкой и пристёгивающимся галстуком, и направился к Академии имени Святого Марка. Я не поклонник таких откровенно официальных костюмов. С одной стороны, с моим баскетбольным ростом мне всегда приходится шить на заказ. С другой стороны, мне они просто не нравятся — но иногда это действительно удобная маскировка, особенно когда я хочу производить впечатление серьёзного и ответственного.
Академия находилась на северной окраине северного пригорода Чикаго, и была переполнена отпрысками городской элиты. Имелась собственная небольшая служба безопасности. Полный набор из традиционных кованых железных ворот, кирпичных стен и старых деревья совместно с плющом. Множество строений располагалось посреди парка, планировкой напоминая миниатюрный университетский городок и, как дань традиции, в центре, располагалось здание администрации — первая цель моего визита.
У меня ушло пятнадцать минут на улаживание различных формальностей — получение дамой из приёмной факса с доверенностью от матери Ирвина. Будучи археологом, та пребывала где-то на просторах Канады. Факс включал моё описание, и мне пришлось предъявить дополнительно ещё и своё удостоверение, и лицензию сыщика. Ещё полчаса заняло ожидание допуска в офис доктора Фабио — декана.
— Доктор Фабио, — обратился я, усилием воли сдерживая ухмылку. [7]
Фабио был хорошо выглядевшим мужчиной средних лет и даже не собирался предложить мне присесть, а его взгляд не скрывал презрения ко мне, несмотря на мой вполне приличный костюм.
— Сын мисс Паундер пребывает в нашей больнице под присмотром высококвалифицированного медицинского персонала в составе медсестры и проводящего осмотр три раза в неделю врача, — официальным тоном заявил доктор Фабио, после того как выслушал о цели моего визита. — Уверяю вас, за ним очень хороший уход.
— Уверять надо не меня, а его мать, — парировал я.
— В таком случае считаю вашу миссию на этом исчерпанной, — гнул своё Фабио.
Я покачал головой.
— Я обязан удостовериться в этом, доктор.
— Не нахожу целесообразности в нарушении как постельного режима Ирвина, так и нашего академического распорядка, мистер Дрезден, — настаивал Фабио. — Наши студенты занимаются по самой интенсивной программе обучения в мире, а это требует большого внимания и усилий.
— Дети гибки, — сказал я. — А я буду тихим, как мышка. Они даже не узнают, что я здесь.
— Сожалею, — отрезал он, — но я не намерен позволять бродить по территории посторонним ищейкам.
Я кивнул со всей серьезностью.
— Замечательно. Тогда я сообщаю доктору Паундер, что мне, должным образом уполномоченному представителю, отказано в возможности увидеть ее сына и подтвердить состояние его здоровья. Уверен, что замечательный доктор будет сильно обеспокоена таким поворотом дела и это разбудит у неё сильнейший материнский инстинкт, вот тут стопроцентно уверен, она в ту же секунду вызовет самолет, чтобы забрать её с раскопок или выберется оттуда самостоятельно с рюкзаком. — Я искоса взглянул на Фабио. — Вы встречались лично с доктором Паундер?
6
Драматург сэр Уильям Швенк Гильберт (Sir William Schwenck Gilbert, 1836–1911) и композитор сэр Артур Сеймур Салливан (Sir Arthur Seymour Sullivan, 1842–1900) — английские авторы, создавшие во второй половине XIX века четырнадцать комических опер.
7
У декана та же фамилия, что у Фабио Ланзони, который долгое время работал моделью для обложек любовных романов