Страница 167 из 168
Разумеется, наши возможности очень ограниченны. Главная возможность — сама Земля. Хотя в 1975 году на конференции Лондонского королевского общества, посвященной обнаружению жизни на других планетах, были продемонстрированы снимки, из которых явствовало, что уже с высоты 160 километров следов деятельности человека на Земле практически не видно, одновременно отмечалось, что газовый состав земной атмосферы говорит о большой вероятности жизни на ней.
Тысячи работающих на Земле радио–и телевизионных передатчиков создают фон радиоизлучения, намного превышающий общий естественный фон, который мог бы возникнуть на планете земного типа. Если можно так выразиться, мы неестественно ярко светимся в радионебе, и, с этой точки зрения, остаться незамеченными хотя бы в пределах нашей Галактики нам довольно трудно. Но ведь излучать еще не значит передавать.
«Если в настоящее время чувствительность приемников достигла возможного, разрешенного сегодняшней технологией предела, — рассказывал в Таллине В.С.Троицкий, — то мощность передатчиков в принципе может расти».
Можно ли создать такой передатчик, который бы «кричал» на всю Галактику? Теоретически, конечно, все можно, но смотрите, что получается на практике.
Всеволод Сергеевич произвел необходимые расчеты. «Кричащий» на всю Галактику радиомаяк должен поглощать огромную энергию. Однако если мы увеличим производство энергии только на один процент в сравнении с тем, что дает нам Солнце, то средняя температура планеты повысится на 0,8 градуса, что может привести к таянию полярных льдов, затоплению материков и другим труднопредсказуемым бедам. Предел производства энергии может составлять не более одной тысячной доли от солнечных щедрот, это 1014 ватт. Но уже сегодня мы производим 1013 ватт. Следовательно, резерв у нас очень небольшой — допустимо увеличить производство энергии на Земле только в 10 раз в сравнении с нынешним. Но для нашего громко кричащего маяка этого явно не достаточно. Ведь часть радиоволн будет поглощаться атмосферой Земли. Пусть это поглощение ничтожно, всего два процента, но при мощности передатчика в 1021 ватт, который действительно услышит вся Галактика, энергия, рассеянная в атмосфере, в 100 раз превысит ту, которую Земля получает от Солнца. Это конец.
Хорошо, давайте построим маяк вне Земли, в космосе. И тут вырисовывается точная закономерность.
Если мы хотим, чтобы нас услышали как можно дальше, мощность маяка должна, естественно, расти, а значит, потребуется все дальше «отодвигать» его от Земли. Одновременно с ростом мощности чудовищно растут диаметры этой всенаправленной сферической антенны. Так, например, для того, чтобы нас услышали внеземные цивилизации, удаленные от нас на 1000 световых лет (совсем немного, если диаметр только нашей Галактики почти в 100 раз больше), потребуется для безопасности землян «отодвинуть» маяк примерно на 1500 миллионов километров, иными словами — за орбиту Сатурна. Диаметр сферы такой антенны должен быть около трех тысяч километров.
Троицкий подсчитал, что для транспортировки с Земли с помощью ракет огромного количества конструкций и их монтажа потребуется, по нашим сегодняшним меркам, около 300 тысяч лет!
Вывод ученого: трудно поверить, что какая–либо цивилизация будет создавать подобные сооружения. Таким образом, не следует ожидать сверхмощных сигналов цивилизаций, посылаемых непрерывно всенаправленным маяком.
Как видите, не так–то легко сказать о себе во Вселенной так громко, чтобы тебя все услышали…
Что же остается? Звездолеты. Но их еще надо научиться строить. Если летать в космосе с теми скоростями, с которыми мы летаем сегодня, до ближайшей звезды проксима Центавра пришлось бы лететь 80–100 тысяч лет. Немецкий инженер Г.Мюллер утверждает, что если каждую секунду увеличивать скорость звездолета на пять метров в секунду, то мы можем достичь границ иной цивилизации примерно лет за двадцать, но, куда он предполагает послать свой звездолет, он не говорит.
«Строительство» звездолетов, строительство, разумеется, чисто умозрительное, на бумаге, в последние годы превратилось в своеобразную инженерную игру, романтический интеллектуальный отдых ума, утомленного повседневными научными проблемами. Известный наш математик доктор физико–математических наук Михаил Яковлевич Маров рассказывал об автоматическом межзвездном зонде, способном разогнаться до скорости около 150 тысяч километров в секунду. Есть вариант и на 30 тысяч. Общий вес такого зонда около трех тысяч тонн. Где–то у границ Солнечной системы к нему может подстыковаться другой зонд и дозаправить его.
В конце 70–х годов английские конструкторы прикидывали, как послать исследовательский звездолет–автомат к звезде Барнарда, у которой, как вы помните, предполагают наличие планетной системы. У англичан общий вес получался уже 54 тысячи тонн. Время полета — 50 лет.
Существует целый ряд интересных и остроумных предложений по созданию принципиально новых, теоретически возможных, а практически крайне сложно выполнимых космических двигателей будущих звездолетов: ядерных, плазменных, электрореактивных, микровзрывных, лазерных, фотонных, принимающих для полета электромагнитные волны, летящих под солнечным парусом и даже использующих встречающееся на их пути межзвездное вещество. Не будем рассматривать их конструкции, поскольку это другая тема, повторю только, что все это скорее относится к умственным играм, чем к реальной инженерии.
Однако уже в который раз убеждаемся мы, что почти у любой частной проблемы CETI, даже тогда, когда она решается, кроме явной, видимой, обнаруживается новая, поначалу невидимая грань. Воистину CETI — сказочный дракон, у которого на месте одной отрубленной головы тотчас вырастает новая. Так и со звездолетами.
Конечно, теоретически возможен дружеский визит к братьям по разуму, которые живут на расстоянии 1000 световых лет от Земли, если построить звездолет, способный лететь со скоростью, близкой к скорости света. Ведь, согласно знаменитому парадоксу Эйнштейна, при таких скоростях течение времени в звездолете замедляется. Не требуется смены нескольких поколений внутри корабля, чтобы достичь весьма удаленных районов Галактики. Но ведь для тех, кто провожал стартующий звездолет, земной ход времени не меняется. При полете, например, к туманности Ориона, находящейся на расстоянии около 1500 световых лет, звездоплаватели постареют на 30 лет. На Земле же пройдет три тысячелетия. Радостные космонавты на «отлично» выполнят возложенную на них программу, привезут ответы на все вопросы, которые интересовали Землю, но тут обнаружится, что за три тысячи лет, прошедшие на Земле, ответы их никому не интересны, что все это какая–то музейная труха, что целая взрослая жизнь, прожитая в плену их прекрасной, совершенной, наикомфортабельнейшей звездной тюрьмы, прожита напрасно…
А ведь так непременно случится. Представьте, наш фантастический звездолет улетел с Земли всего 500 лет назад. И вот сегодня звездолетчики вернулись и рассказывают нам, что Земля — шар, что жизни на Луне нет, что у человека есть большой и малый круг кровообращения, что с помощью некоторых технических ухищрений он может летать по воздуху и т.д. и т.п. Что должны делать мы, слушая их? Улыбаться и говорить спасибо?
И одновременно представьте себе психологию звездолетчиков. Ведь они, вернувшись домой, на самом деле возвращаются на совершенно новую, незнакомую планету. Ни одного любимого лица. Ни одного знакомого здания, ни одного пейзажа, который сердце хранило столько лет! Неизвестные машины, непонятные механизмы, чуждый уклад жизни, непривычный для слуха язык — все, все другое. Как любим мы уэллсовскую сказку о «машине времени»! Но ведь эта машина могла вернуть нас обратно в наше время. А если бы не могла? Иногда, расстроенные какими–нибудь горестями и трудностями, мы восклицаем в сердцах: «Эх, как славно было бы жить лет через сто, а то и через тысячу!» А славно ли? Все мы неразрывно связаны со своим временем, своей эпохой, и если мы потеряем эту связь, то неизбежно потеряем что–то очень важное в себе…