Богиня на кухне

– Я не собираюсь уходить! – воскликнула я в сердцах. – Я хочу остаться здесь и жить своей жизнью и в своем темпе!

– Ясно, – проговорил Эдди после паузы. Затем со значением покосился на Триш.

Тут зазвонил телефон. Триш сняла трубку.

– Алло? Да, Мэвис, конечно. И Труди. До встречи. – Она задумчиво покачала головой. – Еще двое гостей на наш благотворительный обед.

– Кстати. – Я посмотрела на часы. – Пожалуй, пора заняться закусками.

Когда я раскрыла холодильник, телефон зазвонил вновь. Триш вздохнула.

– Если снова гости… Алло? – Выражение ее лица изменилось, она прижала ладонь к микрофону. – Саманта, – прошипела она, – это звонят из рекламной компании. Спрашивают, не хотите ли вы сняться в рекламе чистящего средства. Вам наденут адвокатскую мантию и парик, и вы должны будете…

– Нет! – воскликнула я. – Ни в коем случае!

– От телевидения не отказываются, – наставительно произнес Эдди. – Вся страна вас увидит.

– Не хочу! Не нужна мне никакая реклама! – Эдди скрыл было рот, но я не дала ему высказаться.

И интервью не нужны! И актрисой я становиться не собираюсь! Господи, скорее бы все стало как раньше!

К обеду мое желание оставалось нереализованным. Более того, обстановка с каждым часом становилась все более сюрреалистической.

Я получила еще три предложения сняться для телевидения и одно – на «элитную» фотосессию в «Сан» в наряде французской горничной. Триш дала эксклюзивное интервью «Мейл». Мелисса настояла на том, чтобы послушать посвященную мне радиопередачу; звонившие в студию именовали меня «антифеминистской тупицей», «женщиной, которой не дают покоя лавры Марты Стюарт»12 и «паразиткой, плюющей на налогоплательщиков, которые оплатили своими деньгами мое образование». Я так разъярилась, что чуть было не позвонила на радиостанцию сама.

Но потом просто выключила приемник и трижды глубоко вдохнула. Я не позволю довести себя до белого каления. У меня достаточно других забот. Четырнадцать гостей уже приехали и толпились на лужайке. Надо запечь тарталетки с грибами, приготовить спаржевый соус и поджарить филе лосося.

Хорошо бы Натаниель был здесь. Он бы меня успокоил. Но он уехал в Букингем за японскими карпами – Триш внезапно решила, что ей хочется иметь этих рыб в своем пруду. Они ведь стоят сотни фунтов, и все знаменитости их разводят. По-моему, глупость полная. В пруд-то, как правило, никто не смотрит.

Дверной звонок динькнул в тот момент, когда я открывала духовку. Я вздохнула. Только бы не очередной гость. Четверо добавились к первоначальному списку сегодня утром; на такое количество приглашенных я не рассчитывала. А тут еще эта журналистка из «Миррор», которая вырядилась в розовый костюм с цветочками и долго втолковывала Эдди, что она буквально на днях поселилась в нашей деревне…

Я поставила в духовку поддон с тарталетками. Собрала со стола остатки теста и принялась оттирать скалку.

– Саманта? – Триш постучала в дверь. – У нас прибавление!

– Еще гости? – Я обернулась, смахнула муку со щеки. – Но я уже поставила запекаться…

– Это ваш друг. Утверждает, что ему необходимо переговорить с вами. По делу. – Триш многозначительно выгнула бровь, кивнула и отступила в сторону.

Я замерла.

Гай. На кухне Гейгеров. В своем безупречном костюмчике с Джермин-стрит13 и в накрахмаленной рубашке.

Я утратила дар речи. Ну нельзя же так, в самом деле!

Судя по выражению его лица, он был шокирован не меньше.

– Боже мой! – проговорил он, переводя взгляд с моего форменного платья на скалку в моей руке. – Ты действительно готовишь!..

– Ну да. – Я выпятила подбородок.

– Саманта, – подала голос Триш, – я не хочу вам мешать, но… Закуски через десять минут?

– Хорошо, миссис Гейгер. – Я автоматически присела в книксене.

У Гая отвисла челюсть.

– Ты делаешь книксен?

– Ошибка первых дней, – со вздохом признала я. Перехватила его взгляд и не сдержала смех. – Ладно, Гай, что ты здесь делаешь?

– Я приехал переубедить тебя.

Ну разумеется. Могла бы и сама догадаться.

– Я не собираюсь возвращаться. Извини. – Я взяла щетку и совок и принялась сметать муку с пола. – Подвинься, пожалуйста.

– Ой! – Гай неуклюже посторонился.

Я ссыпала мусор в ведро, потом достала из холодильника спаржевый соус, вылила его на сковородку, поставила ее разогреваться.

Гай с изумлением наблюдал за мной.

– Саманта, – сказал он, когда я повернулась, – нам надо поговорить.

– Я занята. – Таймер пронзительно запищал. Я открыла нижнюю духовку и посмотрела, как там мои чесночные рулеты с розмарином. Ну как не загордиться от такой красоты – ровненькие, золотисто-коричневые, источающие чудесный запах. Я не удержалась, попробовала один. А другой предложила Гаю.

– Ты сама это сделала? – Он покачал головой. – Я и не знал, что ты умеешь готовить.

– Не умела. Меня научили. – Я снова заглянула в холодильник, достала несоленое масло, отрезала кусочек и опустила в спаржевый соус. Потом покосилась на Гая, стоявшего у стены. – Передай мне, пожалуйста, сбивалку.

Он беспомощно уставился на кухонную утварь.

– Э… Какая из них… , Я прыснула.

– Ладно, сама возьму.

– Меня уполномочили сделать тебе предложение, – сказал Гай, когда я взяла сбивалку и начала размешивать масло в соусе. – По-моему, к нему стоит прислушаться.

– Не интересуюсь. – Я даже не обернулась.

– Ты же еще не слышала. – Он сунул руку во внутренний карман пиджака и извлек белый конверт. – Вот, взгляни.

– Не интересуюсь, – повторила я. – Ну сколько раз объяснять? Я не хочу возвращаться. Я не хочу быть юристом.

– Конечно, экономкой быть куда приятнее. – В его тоне было столько язвительности, что я разозлилась.

– Да! Приятнее! Мне здесь хорошо, понял? Тихо, спокойно. Это другая жизнь, Гай.

– Ага. – Гай поглядел на щетку. – Саманта, приди в себя! – Он достал мобильный телефон. – С тобой очень хотят поговорить. – Набрал номер, потом поднял голову. – Я обсуждал ситуацию с твоей матерью.

– Ты что? – взвилась я. – Да как ты посмел…

– Саманта, я забочусь о тебе. И она тоже. Добрый день, Джейн, – сказал он в трубку. – Я ее нашел. Передаю.

Не могу поверить. На мгновение мне захотелось вышвырнуть телефон за окно. Нет, не стоит. Я справлюсь.

– Привет, мам, – сказала я в микрофон. – Давно не слышались.

– Саманта. – Ее тон был таким же ледяным, как и во время нашего последнего разговора. Но почему-то я не испугалась, даже не занервничала. Она не может указывать мне, что делать, а чего не делать. Она понятия не имеет, кем я стала и чем живу. – Как, по-твоему, что ты вытворяешь? Ты что, и вправду подалась в прислуги?

– Да, мама. Я работаю экономкой. Полагаю, ты хочешь, чтобы я вернулась в компанию? Могу тебя разочаровать – я не собираюсь возвращаться. – Прижимая телефон плечом к уху, я попробовала соус, добавила в него соли.

– Видимо, ты находишь это забавным, – проговорила она сухо. – Саманта, подумай о своей жизни. О карьере. Мне кажется, ты не учитываешь…

– Ты не понимаешь! – перебила я. – Никто из вас не понимает. – Свирепо поглядела на Гая, потом привернула газ под сковородкой и оперлась на стол. – Мама, я научилась жить иначе. Когда мой рабочий день заканчивается, я свободна. Мне не нужно тащить домой бумаги. Не нужно держать наладонник включенным двадцать четыре часа семь дней в неделю. Я могу пойти в паб, могу строить планы на уик-энд, могу просидеть целый час в саду, задрав ноги, – и ничего не случится! Я устала от постоянного напряжения. Мне надоели вечные стрессы. Я хочу жить так, как живу. – Я потянулась за стаканом, налила в него воду, сделала большой глоток, вытерла губы. – Извини, но я изменилась. У меня появились друзья. Я перезнакомилась с местными. Это как… как в «Уолтонах».

12

Популярная американская журналистка, «главная домохозяйка Америки», ведущая ряда телепрограмм по домашнему хозяйству.

13

Лондонская улица, на которой находятся многочисленные ателье.