Страница 10 из 13
- Я тебе отвечу: в посёлке девчонки было три десятка жителей. Они защищались, хотя их было меньше. Многих взяли в плен. Они приняли смерть, не дав поставить себе на лбу клеймо. И только одна переметнулась к ним. Ты, может быть, слышал: чтобы стать чистильщиком, нужно кого-то убить. Так вот она это сделала, сделала с кем-то из своих соседей, а может быть и родных. У неё что: не было выбора? Она чем-то отличалась от тех, с кем до этого ела хлеб?
- Это частный случай…
- А сейчас не то время, чтобы разбираться по каждому случаю: частный он или общий. На это и есть Закон! Перед ним все равны.
- А если бы меня затащили в чистильщики, ты б и меня убил?
- Тебя, Антончик, не просто убить. Но я бы постарался. И я уверен, что стань я ленточником, ты бы сделал то же самое.
- Хмм… Ну а девчонку ты ко мне чего привёл? По Закону ты её вроде в приют должен отвести.
- Она хочет стать следователем.
- Ты смеешься?
- Когда меня последний раз смеющимся видел?
- Но она же совсем ребёнок. Да и не припомню я что-то женщин-следователей.
- В ней что-то есть.
- Хорошо. Ну а от меня ты что хочешь?
- Научи её драться, научи слушать переходы, научи всему, что умеешь сам…
- … чтобы она стала жрицей Закона, похожей на тебя? А если она потом не захочет идти за тобой; если она пожелает остаться диггером?
- У неё останется выбор.
- Хорошо, друг… Постой, у тебя, кажется, не должно быть друзей… Хорошо, следователь, я постараюсь в неё вложить всё, что могу. Вот только за привитие трепетной любви к Закону – не ручаюсь.
Судьба свела нынешнего следователя Республики и бригадира диггерских бригад в пекле Великого Боя. Курсант военных курсов Анатолий Чеберук мечтал о карьере военного и должен был стать офицером. Он уже имел УЗ-5, а по окончании курсов получил бы законную пятёрку. Но всё это было до появления Посланного
Монах перевернул весь Муос вверх дном. Теперь уровень значимости ничего не значил. И вместо того, чтобы овладевать военной специальностью, он стоит в рядах армии землян, имея ничтожный шанс выжить и ещё меньший – выйти из боя целым. Но он не жалеет об этом. Слова Посланного, как магические заклинания, вытеснили без остатка страх, заменив его волей сразиться на смерть с самой страшной угрозой Муоса.
Он помнит тот ужас, который навалился на него при виде Первого, вышедшего хулить Посланного. Он помнит невероятную решимость, которую внушил им Посланный своей неожиданной победой над Первым. Он и те, кто стоял с ним рядом, не чувствуя не тени страха, рванули вперёд. За те тридцать метров, которые они бежали, чтобы схлеснуться с ленточниками, упало много землян, сражённых арбалетными стрелами и дротиками. Ошарашенные гибелью Первого, передние ряды ленточников, так и не сдвинувшись с места. Они тоже были изрядно высечены метательным оружием землян. Сотни ленточников, не оправившихся от шока, пали так и не подняв своё оружие.
Но потом в глубине толпы людей-глистов раздались визгливые команды Второй. Ленточники медленно начали приходить в себя. И они вступили в бой.
Анатолий, пока бежал, жаждал крови монстров. Он крепко сжимал в руке свой меч, которым владел изумительно. Но когда полки ленточников и землян сошлись, драться могли только первые один-два ряда, а остальным оставалось ждать, когда падут впереди стоящие товарищи, чтобы занять их место на передовой. Задние ряды землян и ленточников напирали, передние не могли продвинуться вперёд. В середине возникла давка. Руку Анатолия, в которой он держал меч, зажали. Он боялся, что руку сломают или, наоборот, на его меч наткнётся кто-то из центровиков. Становилось всё теснее. Необходимый для взмахов оружием промежуток между рядами ленточников и землян сократился до нуля. Воины обеих сторон буквально столкнулись лбами. Они ругались, кусались, били друг-друга головами, кололи противникам ноги и пытались резануть по паху мечами, которые просто не могли поднять выше в этой давке. Передние ряды бились в дикой агонии, не в силах убить противника и умереть самим. Если же кто-то от ран или потери крови погибал, он не падал, а продолжал стоять, зажатый между живыми и мёртвыми.
Дышать становилось всё труднее. Многие теряли сознание, а стоявший рядом с Анатолием худенький пацан-ополченец умер, так и не вступив в бой. Иногда над головами пролетали стрелы. Пронзённые ими также оставались стоять в толпе. Переминаясь на затекающих ногах, Анатолий чувствовал, что они по щиколотку в чём-то тёплом и липком. Это была кровь.
Прошли часы. Не было надежды, что что-то изменится. Землянами стала овладевать усталость, возвращалось отчаяние. А ленточники, казалось, готовы были стоять до конца.
- А-ну, напрягись!
Где-то рядом Анатолий услышал голос Командора. Он был под самым потолком гаража. Он шёл, ступая на плечи сбившихся в кучу землян, и покачиваясь, приближался к рядам ленточников. В одной руке он держал щит. Ленточники, смутно догадываясь о намерении командира землян, с задних рядов метали в него стрелы. Но Командор ловко прикрывался щитом и теперь обращённая к ленточникам поверхность щита ощетинилась стрелами. В другой руке у него был автомат. Подойдя достаточно близко, он высунул руку с автоматом из-за щита и, не глядя, открыл огонь по первым рядам ленточников. В такой давке не одна пуля ни могла не попасть в цель. Когда он приблизился к передовой ленточников, щит не мог его прикрывать с боков. Отбросив автомат и щит, Командор сорвал с пояса две гранаты и сделал несколько шагов по головам и плечам ленточников, споткнулся, завалился, едва не упав, но ухватив за шею оказавшуюся рядом ленточницу, удержался в вертикальном положении. Он всё время старался держать гранаты на головой, чтобы увеличить зону поражения. Ленточники, оказавшиеся рядом, убили Командора, и в тот же миг прогремел двойной взрыв.
Анатолий почувствовал как одновременно со взрывом что-то отбросило толпу назад. У него едва не треснули рёбра. Но в густых рядах ленточников образовалась дыра. Туда ринулись земляне, добивая на ходу и затаптывая раненных ленточников. Раненные, контуженные, оглушенные и просто перепуганные ленточники во второй раз утратили волю к сопротивлению.
В тылу ленточников закричало сразу несколько голосов:
- Нас окружили!... Окружили!...
Ленточники паниковали, кричали. Уже через несколько минут исход битвы был очевиден. Закричала Вторая:
- Благородные! Во имя хозяев: уходим! Спасайте хозяев, все назад!
Битва длилась ещё долгие часы. Умение фехтовать Анатолию совсем не пригодилось. Зажатую в течении нескольких часов руку, из которой давно вывалился его меч, он не чувствовал: она как будто обмёрла, и болталась как плеть. Он был измотан и еле держался на ногах. Но в таком же состоянии были и остальные земляне. Ещё хуже было ленточникам, добрую половину которых составляли женщины, подростки и больные. Анатолий нагнулся и левой рукой забрал меч из руки убитого партизана и пошёл вперёд, туда, где кипела битва. Перед глазами плыли красные круги, всё виделось в тумане: не то от испарений человеческих тел, не то от усталости и нехватки воздуха. Под ногами хлюпала кровь, хрустели кости убитых, на которых он наступал. К нему шёл такой же измождённый молодой ленточник. Он выставил меч, наведя его остриём на Анатолия, как будто надеялся, что враг не остановится и сам наткнётся на меч. Анатолий, как мог левой рукой, ударил по мечу врага и легко выбил его. Парень-ленточник как-то удивлённо посмотрел на пустую руку и медленно нагнулся, чтобы поднять выбитый меч. Анатолий ударил его по спине. Удар получился не сильным, но ленточника свалил. Анатолий нанёс ему ещё один удар клинком в шею.
Анатолий с горькой иронией посмотрел на стекавшую с его оружия кровь врага. Он с детства учился драться, фехтовать; представлял как он в тяжёлых схватках, демонстрируя свои навыки, будет повергать десятки коварных и ловких врагов. А его первое убийство оказалось совсем банальным, как будто умерщвление свиньи на ферме.