Страница 20 из 45
– А придти и просто поговорить – никак?
– Да мы уже говорили с Комитетом… Рассказать, куда и как они нас послали? Если чуть ли не единственной валютой в метро становятся оружие и боеприпасы – как их можно «просто попросить»? Что мы можем дать взамен?
Пошел второй час, как смешанные группы сталкеров и людей Бритвина прочесывали тоннели во всех направлениях, но результата пока не было. Конечно, люк, через который ушла Маша, был найден почти сразу, пошедшие в обе стороны поисковые партии ее не встретили, хотя, конечно, была найдена выгоревшая керосиновая лампа под вентшахтой. Судя по всему, Маша ушла наверх и проникла в тоннель, но обнаружить ее не удавалось даже с ПНВ.
В тягостном ожидании Мельников и Бритвин коротали время за разговором, прерываемым иногда докладами поисковых групп.
– Видишь – говорил Бритвин, показывая Мельникову жетон с личным номером на шее, – номер видишь? Буква тебе о чем говорит?
Номер начинался с буквы «Е». У полковника номер начинался с той же буквы, и это означало, что оба они получили его из рук кадровиков Конторы.
– Я в СВР служил, тут неподалеку. А я жил – на «Битцевском парке», все под боком. Когда по сигналу на работу вызвали, я сразу понял, что тут что-то неладно, и сказал жене одеть сына с дочкой, взять самое необходимое – документы, деньги, еды на двое суток и идти в метро, ехать в центр. Ну, даже я только до «Ясенево» успел доехать, а мои только спустились – об этом я уже потом узнал – и все вырубилось. Потом кое-что стало включаться… Короче, у нас полный бардак был бы, если бы не Глава. Именно он навел прекратил панику, организовал помощь бежавшим в метро выжившим, сам первым поднимался наверх, разведал, что и как. В общем, его авторитета хватало от «Битцевского парка» до «Калужской»… а дальше на север начали заправлять бандюки. Они и к нам совались, но мы кое-чем вооружились, позаимствовав это из пары отделений милиции, да и сотрудников МВД у нас немало оказалось, так что мы держали шпану на расстоянии. А потом мы с Главой выход нашли – сказали бандитам, что, если не отстанут, мы их затопим, открыв шлюзы из подземного озера. Они, конечно поверили – да и как им было не поверить, когда мы им это наглядно показали…
– Что, шлюзы открывали? А если б не закрылись?
– Ты нас что, за дураков принимаешь? Да и нет их, шлюзов этих… Просто открыли ворота к метродепо, а оттуда и хлынуло – вода дождевая или грунтовая какая… Ее прилично набралось там, бандюки перепугались и поверили. И даже «по понятиям чисто конкретный» договор заключили, что для нас и к нам беспрепятственный проход и проезд при условии нашего невмешательства в их дела.
Бритвин закурил.
– И все бы ничего – у нас и с едой неплохо было – несколько рынков рядом у метро, и с одеждой – то же «Коньково» помогло… Только нет тут поблизости армейских складов – не нашли ни оружия серьезного, ни костюмов химзащиты. А наверху чуднЫе дела твориться стали, с АКСУ не со всеми напастями справиться можно… Ну и те, кто наверх-то ходил, если возвращались, то частенько раненые или обожженные какие-то. Но и это ничего, мы запаслись едой надолго, можно и пару лет было бы протянуть, но… Однажды мужики, которые наверх с «Битцевского парка» ходили, какую-то дрянь на станцию занесли. Сами через два часа после возвращения покрылись красными пятнами, какими-то волдырями, температура подскочила. Потом те же симптомы начались у тех, кто с ними контактировал. А на «Парке» у нас вроде как главная база была – и основные запасы продовольствия, и Глава был там же. В общем, от бандитов подальше… Так когда зараза эта началась, Глава мне сразу же отзвонился и приказал закрыть гермозатворы в перегоне от «Ясенево» для обеспечения карантина, а сам пошел сдерживать народ, пытавшийся удрать со станции. Связь с ними прекратилась два месяца назад, а там ведь и моя семья была…
Мельников сочувственно кивнул, это напомнило ему и о его потере. Бритвин глубоко затянулся.
– В общем, полковник, ситуация у нас на букву «Х» и не подумай, что хорошая. Еды на два месяца, при рационе, обеспечивающем поддержание сил. Пока кое-что меняем в центре на еду – шмотки, например… Но и это не выход… А у нас же женщины, дети… без сил мы бандитов не удержим. А я ведь не боевой офицер, я в Конторе-то программером работал… Мало чего кроме своих компутеров и знаю-то… Правда, в милицейской базе порылся, кое-чего про тебя узнал, да и человечек там один, из курсантов твоих, подсказал…
– Я так и думал, что кто-то у меня тебе свистнул, когда Маша одна уехала…
– Ну вот мне и пришел в голову мой дурацкий план, чтобы получить от вас достаточное количество снаряжения для обеспечения относительно дальнего поиска – по окрестным магазинам, а то и до «Ашана»… Это позволило бы нам продержаться еще… А там, глядишь, с Комитетом бы договорились…
– Не по-людски ты поступил, Петр… не по-людски. Но что сделано, то сделано. Потом сочтемся. Нам бы теперь только Машу найти…
42.
Маша уперлась головой в запертый гермозатвор с грубо нарисованными на нем черепом и костями. Тупик. Тупик. Тупик… С того момента, как она закончила кормить Дениску, сидя на железном мостике, она помнила происходящее с трудом, все вокруг как бы плыло в тумане, сливаясь одно с другим. Ходьба по тускло освещенным тоннелям, какие-то станции, тени, голоса… Главное, никто не обращает внимания на бредущую по путям одинокую стройную фигурку, укутавшуюся с головой в оделяло. Наверное, у нее начался жар, колотил озноб, в глазах расплывались круги… А теперь – тупик. Конец надежды.
Сил бороться уже не было, Маша опустилась на пол и тихо заплакала. Дениска спал, он еще не знал ее забот… и, наверное, уже никогда не узнает… Темные круги снова поплыли в глазах… Вдруг – яркая вспышка света – и голос Лехи, ее Лехи: «Маша!».
«Какой хороший конец… Вот и все…» – подумала она и медленно завалилась на бок.
Настойчивый голос звал ее из спасительного небытия – «Маша, Маша!». Яркий свет в конце тоннеля бил в глаза… В глаза? Разве у нее есть еще глаза? Нет, лучше назад, во тьму – там тихо и уютно, нет раздражающих звуков, света…
– Маша, Маша!
Сознание вернулось рывком. Свет мощной лампы над головой… Белые кафельные стены. Люди в зеленых халатах, блестящие инструменты…
– Маша, Маша!
Знакомый голос… Леха? Маша хотела откликнуться, но пересохшее горло издало только нечленораздельный хрип.
– Она приходит в себя. Показатели вроде бы в норме – с учетом ее состояния… Теперь необходим покой…
Яркий свет погас, потолок куда-то поплыл, заветрелся. Небольшая тряска, потолок резко поднялся, промелькнули колонны, опять немного качнуло и теперь поток стал низким и темно-зеленым.
– Маш, ну ты как? – опять голос Лехи.
– Я жива? Где Дениска? – неразборчивый клекот из горла.
– Да, жива. Дениска тут, его кормят, все в порядке. Доктор сказал, что ты поправишься, что если бы ты к нему обратилась недели две-три назад, то совсем не было бы ничего страшного…
Мельников и Бритвин стояли на платформе «Серпуховской». Бритвин – со слезами благодарности на глазах, Мельников – с улыбкой. На путях стоял мотовоз, загруженный оружием и снаряжением. В клетках повизгивал десяток свиней. На грузе сидели несколько тяжеловооруженных бойцов, в кабине мотовоза стоял готовый к бою пулемет.
– Ну что, Петр Иванович, в добрый путь… Пути на «Октябрьской» починили, дополнительная охрана ждет тебя там же. Если все же надумаешь насчет эвакуации – дай только знать, выведем, даст Бог – без потерь.
– Спасибо, полковник. Может, и обойдется, продержимся.
– Ну, сам большой, думай. Если что – звони или приезжай. И все-таки… извини… помнишь, я говорил «потом сочтемся»?
– Помню…
– Тогда не обижайся… – сказал Мельников и с размаху врезал Бритвину промеж глаз. Тот сел на пол, очумело мотая головой, потом поднялся…
– Ну что, теперь в расчете? – спросил он.
– Думаю, да.
Бритвин подошел к Мельнику и крепко, по-медвежьи обнял его.