Психоисторический кризис

Собирать «Хорезкор» было удивительно интересно. Неплохо все-таки быть могущественным психоисториком, сидеть в центре паутины и иметь доступ к любой управляемой части Галактики! Он мог, даже без разрешения большинства коллег, посылать талантливых учеников с поручениями куда угодно. И если эти поручения касались и его хобби, то всегда можно было сказать, что ученики таким образом приобретают «ценный исследовательский опыт». Пока ловкачи типа Нейрта рыскали по Галактике в поисках добычи для адмирала, жизнь теряла часть своей смертельной серьезности и иногда даже становилась забавной. Власть всегда ограничена, но все-таки она власть. С ранних дней юности, прошедшей под гнетом строгой дисциплины в глубоких подземельях Светлого Разума, Хаукум научился использовать власть и злоупотреблять ею, не переходя при этом, впрочем, безопасной черты.

Он довольно оглядел наполовину завершенный дредноут. Нейрт и в самом деле незаменим. Если этот юнец настолько хорош даже в тех делах, где успех не так уж и важен, то вполне возможно, что он подойдет и для настоящего дела.

Отличная находка, этот линкор! — подумал адмирал, пока манипуляторы ставили на место крошечный люк в переборке. Ну и история! Грабители Темных Веков захватили два гигантских «Хорезкора» в заброшенном имперском музее истории космоса, выполняя заказ военных диктаторов королевства Могучих, теперь давно забытого. Бесценная добыча! Хитрые собаки, эти головорезы Междуцарствия! О дальнейшей судьбе двух кораблей ничего не известно — скорее всего они сгинули в междоусобных битвах той жестокой эпохи, но существовал и третий, последний остаток военного мемориала какого-то свирепого императора. Его корпус, давно ободранный в поисках запасных частей, был теперь гордостью экспозиции в гиперпространственном терминале главной системы Ульмата.

Полусобранный мостик-рубка раскинулся перед адмиралом, покорный его микропинцету. Трубопроводы торчали во все стороны, как будто взрезанные скальпелем робота-хирурга. Сидя за рабочим столом, Кон рассматривал свое творение, обдумывая следующие операции. Он застыл неподвижно, в расслабленной позе, с чашкой мятного чая в руке. Пальцы другой руки машинально поглаживали блестящую, красную с серебром поверхность миниатюрного гиператомного двигателя. Очки микроманипулятора были сдвинуты на лоб. Рядом, на куче деталей боевой оснастки, лежали желтые управляющие перчатки.

Реальный корабль оказался столь огромен, что даже эту модель в два человеческих роста можно было собрать во всех деталях лишь с помощью микрокамеры. Кон размышлял, не воспользоваться ли на следующем этапе сборки виртуальной схемой. Приборы, установленные в стенах мастерской, могли спроецировать над рабочим столом любое трехмерное изображение, проекцию или разрез конструкции, повинуясь мысленной команде оператора.

Как лучше использовать Нейрта Камбу, скрыв при этом свои цели от Джарса? Адмирал на время отодвинул проблему в сторону, сосредоточившись на сборке корабля.

Оборудование мастерской, предназначенное для психоисторических исследований, он без зазрения совести загрузил всевозможными файлами по архитектуре военных судов. Еще одно злоупотребление властью, но могущественный сановник может позволить себе маленькие слабости. Его интересы простирались в самые невероятные пучины времени, вплоть до эпохи морских, воздушных и космических кораблей древних культур сектора Сириуса, еще не знавших гипердвигателя, которые заимствовали друг у друга и причудливо перемешивали эпизоды истории, чтобы обосновать свои претензии на роль прародителей человеческой расы.

Когда приборы не демонстрировали внутренности боевых машин, чья история охватывала восемьдесят тысяч лет, они ублажали адмирала, воздавая хвалу доблести и подвигам воинов канувшей в Лету старой Империи. Кон любил рассматривать шедевры из своей коллекции батальной живописи, которую собирал всю жизнь, пользуясь вечной бюрократической традицией заказывать грандиозные полотна, воспевающие имперское величие. Многие из них уцелели при Опустошении.

Позади модели «Хорезкора», дополняя картину подавляющей мощи, ярко светилась увеличенная репродукция панорамного холста работы древнего живописца: боевые звездные корабли, украшенные легендарными имперскими символами, ярко выделяющиеся на фоне планеты пастельных тонов, которая пока еще не испытала свирепой ярости самого могучего флота, созданного человечеством за всю его историю. Художник был мастером символических деталей и намеков, и они, видимо, ускользнули от внимания надменного императора. Императорский флот на картине напоминал рой насекомых, чьи назойливые укусы можно было различить на необъятной поверхности планеты лишь при самом внимательном рассмотрении.

Наконец входной воздушный шлюз мастерской раскрылся и впустил Нейрта. Он прибыл поздно, но не слишком, и Кон принялся демонстрировать помощнику, без которого постройка модели была бы невозможна, последние результаты своего труда.

— На мостике я все сделал правильно. И аккуратно — выдержит даже сканирование. Но будут проблемы с вооружением. Королевство Могучих не могло обеспечить «Хорезкоры» даже пятой частью штатного боекомплекта, так что придется заполнять пустоты. А что касается всего остального — я просто на седьмом корабельном небе.

Нейрт был рад отложить разговор о серьезных проблемах, который обещал превратиться в интеллектуальный поединок. Он заметил в руке у Кона красную с серебром копию гиператомного двигателя.

— Двигатель ничего. А вы в нем уверены? Тот корпус корабля, что я видел в Ульмате, давно уже без двигателей. Вместо них установили довольно симпатичные макеты, но я бы не поручился за их правдоподобие.

— Это так, но ты же помнишь, сколько раз я перепроверяю данные. Погляди-ка!

Осажденная планета исчезла, сменившись виртуальным флотским тренажером времен Средней империи. Это было трехмерное воспроизведение технического осмотра с увеличенным изображением всех узлов, где мог потребоваться ремонт. Громоздкий генератор гиперполя выглядел настоящим мастодонтом по сравнению с изящными поздними конструкциями эпохи Междуцарствия.

Но обсуждение древних линкоров не было, конечно же, главной целью беседы. Хаукум Кон подумал, что от игр пора переходить к делу. Он отложил инструменты и стал мыть руки, разговаривая пока на общие темы.

Студенты Лицея считали Кона чудаком, и он подозревал, что не все его любят. Они косо смотрели на его постоянные склоки с Братством — с ректором Джарсом Хейнисом он пререкался постоянно, — но Кон честно заработал свой второй ранг благодаря невероятной способности добывать крупицы важной информации из, казалось бы, совершенно хаотического потока данных. Талант просеивать факты давал Кону некоторые привилегии, и он пользовался ими, чтобы нарушать правила, когда вздумается. Он знал, что Нейрт благоговеет перед ним, и рассчитывал это использовать.

Что делать? Пора принимать какое-то решение! Перед ним подающий надежды послушник, который уже год болтается по Ульмату и чья зрелость требует тщательной проверки, прежде чем поручать ему что-то серьезное. Кон не склонен слепо доверять выпускникам Лицея, даже тем, кто получил высшие оценки и рекомендации, даже тем, кто приносил ему редкие находки, и уж тем более тем, у кого в экзаменационной комиссии подручные Джарса Хейниса. Нейрт пока всего лишь подает надежды, несмотря на все свои успехи. Следует хорошенько потолковать с ним.

Может быть, выждать? Дать ему расслабиться, взять с собой на вечернюю охоту с собаками в лесных туннелях? Но собаки отвлекут от дела. Похоже, без интеллектуальной дуэли в компьютерном зале никак не обойтись.

Кон наконец заметил, что мыльная пена дошла до локтей, и быстро домыл руки.

— Рад, что ты пришел. Я загрузил твой доклад. — Это означало, что он отсканировал доклад непосредственно памом, без участия глаз. — У меня было время подумать над ним.

Кон подразумевал, что квантронные программы пама сделали большую часть работы по усвоению содержания доклада.