Драконы севера

Улица суконщиков в Гвинденхолле существенно отличалась от тех улочек, что мы с Дарлоу миновали по пути от городских ворот, где расстались с винным обозом .

В этом квартале жили богатые мастера-суконщики и их мастерские обычно находились тут же в доме на первом этаже или в других строениях во дворе. Торговцы со своими обозами здесь нередко перекрывали проход по улице. Привозили шерсть. Увозили сукно.

Многолюдно и шумно. Площадь в центре квартала украшал фонтан со статуей Святого Марка. Здесь же набирали воду в кувшины женщины из соседних домов. В специальном каменном лотке в стороне — куда стекала вода из фонтана, поили лошадей. Мальчишки резво носились между возами и не просто так, а собирая конский навоз метелками в кузовки. Суконщики следили за порядком.

Церковь Святого Иоанна на площади была нашей целью.

Мы вошли, крестясь, в притвор церкви, когда колокола зазвонили к обедне.

Настоятель церкви, приходской священник отец Филипп, уже надевал подрясник, готовясь к службе, когда мы вошли в алтарь.

Едва приветствовав нас, отец Филипп, грузный и круглолицый, лет пятидесяти священник, велел служке отвести нас с отцом Дарлоу и устроить на место проживания.

В соседнем с церковью двухэтажном балочном доме мы оказались через несколько минут.

Дом был больше, чем это виделось с фасада. Он выстроен в виде квадрата с двором в центре. Во внутренний двор выходят галереи второго этажа с перилами. Через двор проходит мощеная камнем дорожка, а по сторонам разбиты клумбы с цветами. Мы шли следом за служкой, мальчуганом лет двенадцати, и попеременно вдыхали аромат разных цветов.

— Отец Филипп завел в доме кусок райского сада?

— Истинно так, брат Мартин!

— Такой большой дом дорог в содержании?

— Прихожане отца Филиппа щедрые люди, брат Мартин.

— Пошли ему господь долгих и счастливых лет жизни!

— Аминь!

Комната на втором этаже была видимо давно подготовлена к нашему приезду. Постели застланы, и в кувшинах стоит вода. Лежат горкой полотенца.

Служка помог нам умыться с дороги и оставил нас одних, сообщив что трапеза состоится после обедни.

Окно комнаты выходило на галерею, то есть смотрело во двор.

— Вы бывали здесь и раньше?

— Да, брат Мартин, отец Филипп гостеприимно привечает меня всегда, когда я посещаю столицу.

— До коронации осталась неделя, но я не вижу особых признаков подготовки.

— Это только здесь. В центре все уже готово, как мне сказали. Площадь перед собором Святого Марка вычищена. Вокруг охрана в три ряда. Первое кольцо — гвардия короля, потом люди Клермона, а уже в самой церкви монахини из монастыря Святой Елены.

До самого утра коронации невесты господни берегут в неприкосновенности помещения собора.

«Адель тоже вышла из стен этого монастыря. Получается, что Клермон действительно заручился поддержкой церкви Гринландии. Он им доверяет охранять церковь накануне коронации — это знак для тех, кто понимает и знает.»

— Можем ли мы попасть на коронацию?

— Это невозможно, брат Мартин. Будущий король и епископ Гвинденхолла лично определяют список присутствующих и даже то, где и кто должен стоять. Это совершенно невозможно!

После обедни я, надев под рясу кольчугу, что лежала в сумке во время всего путешествия, отправился в город.

Надвинув капюшон на глаза, я шел неторопливой походкой. Монах не привлекал ничьего внимания. Я же видел многое. Невеселые, вытянутые лица горожан. Многочисленные патрули конфландцев и королевской гвардии на всех перекрестках ближе к центру города.

В восточной части города в квартале, где живут врачи, аптекари и цирюльники, я нашел на Новой улице дом аптекаря мэтра Бонже. Этот конфландец прожил большую часть жизни в Гринландии, и Фостер имел с ним давний контакт. Мэтр обожал девочек, и чем моложе, тем лучше. Это увлечение стоило денег и не малых. Фостер помогал аптекарю деньгами, а тот оказывал ему всякие услуги, передачу сведений от своих клиентов и возможность найти надежное убежище.

Убежище сегодня мне было не нужно. В квартале суконщиков место надежное. Меня интересовало другое. Маги и аптекари часто используют одни и те же ингридиенты для своих опытов, вот только с различными целями и результатами.

Дверь мне открыл слуга, весьма желчный тип с кислым выражением лица.

— Что надо монаху?

— Мэтр Бонже ждет меня, позови своего хозяина. Покажи ему вот это!

Я положил в ладонь слуги половинку серебряного талера — условный знак.

Мэтр вышел через минуту, кутаясь в теплый халат. Судя по его всклокоченным волосам и похотливой ухмылочке, в спальне его ждала очередная пассия. Мое появление для него приятным событием не явилось, если бы ни одно обстоятельство…

Мэтр, низенький, худенький субъект лет шестидесяти, с седыми тонкими усиками под длинным носом с горбинкой, мне симпатий не внушил.

— Что угодно, брату…?

— Брату Мартину угодно поговорить с вами наедине.

— А?

— Я привез деньги.

— Отлично, отлично, любезный брат Мартин! Прошу вас!

В кабинете мэтра, отчасти похожем на лабораторию алхимика, мы сели в потертые кресла. Я вручил аптекарю кошелек.

— Здесь полфунта золота, а не сто талеров, как обычно.

— О! Вы так щедры! Я вам весьма признателен, брат Мартин!

Я произнес заклинание истинной правды и откинул капюшон с головы.

— Скажите мне истинную правду, мэтр Бонже, сколько человек в доме?

— Четверо: я, Анри — мой слуга и две девочки — Кати и Сильвия.

— Девочки — проститутки?

— Да, я купил их на ночь.

— Франсуа Перье, это имя вам знакомо?

— Да.

— Где сейчас этот человек?

Глава 10

По темнеющим в сумерках улицам я спешил на юг в квартал оружейников. Там у городской стены в старой башне и проживал под охраной конфландских наемников конфландский маг Франсуа Перье.

На улицах нет фонарей, а свет в окнах тускл и не способен осветить улицы. В переулках и подворотнях шевелились смутные тени. Ночные люди выходили на промысел. Моя ряса монаха защитить меня не сможет, если ночные подонки захотят поживиться моим имуществом. Но желание увидеть пристанище мага перевешивало мою осторожность.

Расположение кварталов города мне было известно, но в сумраке потерялись всякие ориентиры. Через некоторое время я понял, что уже не знаю куда иду.

По инерции я продолжал идти. Дорогу спросить не у кого. Горожане рано укладываются спать. Стучать в дверь и спрашивать дорогу — значит рисковать получить на голову содержимое ночного горшка.

Здесь в ущелье улиц и луну не увидишь когда взойдет.

Вернуться назад?

Я остановился и прислонился спиной к стене дома. Глаза постепенно привыкли к сумраку. Впереди и позади темная улочка с неровной мостовой. На третьем этаже дома напротив едва теплится свет. В прочих окнах темно. Шаги. Из арки в двух домах впереди вышли два человека, два черных силуэта.

Они прошли мимо, косясь в мою сторону. В руке одного из них тускло блеснула полоска стали.

Подождав пока стихнут шаги, я двинулся далее по улице, стараясь идти ближе к стене домов.

Рука под рясой на рукояти кинжала. Я решил добраться до Франсуа Перье и доберусь. Хитроумного изготовителя талисманов я должен остановить.

Зачавкала грязь под ногами. Вот это я ненавижу — пачкать свои ноги в чужом дерьме! На мне только монашеские сандалии на босу ногу, а это значит брести в вонючей жиже дальше по щиколотку, а может и глубже. Куда девалась моя решимость? Я повернул назад. Через два квартала мне повезло.

К трехэтажному дому явилась целая процессия: в сопровождении слуг с факелами в носилках приехал хозяин дома и явно в изрядном подпитии.

Я приблизился к слугам и спросил дорогу в квартал оружейников. Дорогу мне показали. Оказалось, я свернул не туда. Осенив слуг крестом, я двинулся в указанном направлении по грязноватой улочке. Грязь чавкала под подошвами, но выше не поднималась. Я прошел полсотни шагов и остановился. Мне послышались шаги идущего следом. Тихо. Я сделал шаг и замер. Шагах в двадцати за мной чавкнуло. Кто‑то шел следом, стараясь остаться незамеченным. Идти и опасаться за свою спину не по мне. Я развернулся и пошел назад, навстречу незнакомцу.