Страница 15 из 17
Да, отныне и навеки этот город будет теперь именоваться только так!
Запрыгиваю в вертолет. Вместе со мной летит еще полувзвод спецназа, шестнадцать отчаянных парней в черных ночных камуфляжах, с ног до головы увешанных своими "орудиями труда".
Раскручиваются турбины, и вертолет поднимается в воздух. Невидимая во тьме, проваливается вниз палуба "Кузнецова", а на горизонте уже видно тусклое розовое зарево - Константинополь. Этот мир еще не знает электрического освещения, но на бульварах и улицах городских кварталов, где проживают богатые люди, уже светят газовые фонари. Газом здесь освещают не только улицы, но и обычные жилые помещения, так что ночью крупный европейский город виден издалека. Вот и Константинополь при султанах тоже не избежал определенной европеизации, и тоже стал виден с воздуха, не за двести километров, как в наше время, но за пятьдесят вполне уверенно.
Два десантных Ка-29 и два "Аллигатора" чуть обгоняют общую группу. Все правильно, это группа, которая пойдет брать арсенал. А Константинополь - вот он, уже рядом. По левому борту в темноте угадываются купола Святой Софии в окружении минаретов, и рядом - развалины старого дворца византийских базилевсов.
А вот и дворец Долмабахче, впереди и левее нас. Снимаю с предохранителя автомат. Парни один за другим уже скользят вниз по сброшенному тросу. Высота метров двадцать, но ниже не опуститься по банальной причине - под нами сад. Я последний.
Фу ты, ноги касаются земли. Сколько лет так не десантировался, но тело все помнит в деталях. Отпускаю трос, и вертолет, как освобожденный воздушный шарик резко набирает высоту, теряясь во тьме. Надвигаю на глаза ноктоскоп, и темнота сменяется серыми сумерками. Бродячие псы за оградой подняли оглушительный лай, но поскольку, как я читал, их лай для всех - дело привычное, и ночные стычки между бродячими сворами происходят постоянно, то охрана этим шумом никак не озаботилась. - А зря!
Не дожидаясь команд, спецназ быстро расширяет границу захваченной территории, бесшумно уничтожая двинувшихся на шум турецких часовых. Внешний периметр в соответствии с планом занимает группа капитана Андронова, а перед нами дорожка к узкой двери черного хода во дворец. Судя по специфике валяющегося под ногами мусора - на кухню. От двери синим глазом два раза моргнул фонарик. - Свои!
Выйдя из дома Кириакоса, я вместе с хозяином направился к пристани. Но перед этим я достал из кармана радиостанцию, включил ее, и, как было ранее договорено, трижды нажал на кнопку вызова. Это был сигнал, означавший - "Все в порядке - встречайте гостя". На пристани нас уже ждала лодка.
При виде ее и людей в ней сидящих, Аристидис оторопел. Он сначала схватился за пистолет, а потом, стал креститься, и читать вслух "Отче наш"...
- Дружище, я ведь предупреждал тебя, чтобы ты ничему не удивлялся. - сказал я еще не пришедшему в себя греку. - Эти русские воины - наши друзья. А что одеты они так - не обращай внимания. Самое большое удивление тебя ждет впереди...
- Дмитрий, я даже не знаю, что и подумать! - Если бы я не знал тебя, как истинно православного человека, то я бы непременно бы решил, что связался с воинством Сатаны...
- Аристидис, а если это воинство Христово? - Ведь надо судить по людям не по их одежде, а по их поступкам. А вернуть крест на Святую Софию - разве это не угодное Богу дело? Но мы только теряем с тобой драгоценное время. Садись в лодку и оправляйся на русский корабль. Там ты сделаешь то, что ты мне недавно обещал. Помни, что греки будут гордиться тобой!
Я пожал руку своему старому другу, попрощался с бойцами "спецназа" - так орлы полковника Бережного называли себя, и отправился в Галату, в квартал, где жили богатые европейские купцы.
Там, окруженный высокой каменной стеной, стоял дом негоцианта Макса Шмидта, гражданина Северо-Американских Соединенных Штатов, немца по происхождению. Он приехал в Турцию еще до начала Гражданской войны, и быстро разбогател на торговле египетской пшеницей и хлопком. Макс Шмидт пользовался большим уважением, как среди своих коллег, так и среди турецких чиновников. Впрочем, последние больше любили не самого американца, а те взятки, которые от него получали.
И только немногие знали, что под вывеской торгового дома "Макс Шмидт энд компани" скрывается резидентура русской военной разведки в Турции. И возглавляет ее майор Леонтьев Евгений Максимович. Именно он имел прямой выход на генерал-адъютанта графа Николая Павловича Игнатьева, который двенадцать лет был послом в Константинополе, а теперь фактически возглавлял военную разведку русской армии, действующей на Балканах.
Я имел право выйти напрямую на майора Леонтьева лишь в самых исключительных случаях. Но сейчас я считал, что настал именно такой случай.
Внимательно осмотревшись, и не заметив соглядатаев, я постучал в дверь дома. Она распахнулась почти сразу же, словно меня тут ждали заранее. Слуга, высокий и крепкий брюнет, внимательно выслушал пароль, и, не говоря ни слова, повел меня в дом. Заведя в гостиную, он попросил подождать пару минут, и вышел из комнаты. Вскоре в гостиную вошел сам хозяин, среднего роста, плотный мужчина лет сорока, похожий на типичного немецкого бюргера. - Что вы собственно хотели мне сообщить, господин?..
- ...Ономагулос, - назвался я.
Майор внимательно прищурился - видимо, эта фамилия была ему знакома.
- Вы еще что-то хотели мне показать? - спросил он. - В ответ я надорвал шов на своей куртке, и вытащил оттуда лоскуток с рекомендательным письмом графа Игнатьева.
Майор внимательно его прочитал, потом, еще раз, так же внимательно посмотрел на меня, после чего положил лоскуток на стол, и устало присел на стоявшее рядом со столом плетеное кресло.
- Итак, поручик, что случилось такое, что вы, зная о категорическом запрете прямых контактов со мной, решились все же придти в мой дом? - Спросил он.
- Господин майор, - ответил я, - дело действительно не терпит отлагательств. - Сегодня Константинополь будет русским!
Услышав это, Евгений Максимович вздрогнул, и чуть не уронил сигару, которую собирался прикурить от свечки...
- Поручик, вы в своем уме?! - Воскликнул он. - Наши войска находятся еще на Дунае, турецкая армия не понесла еще ни одного серьезного поражения, а вы изволите говорить такой вздор!
- Да, господин майор, - внешне спокойно повторил я ему, - готов ответить за каждое свое слово. Эскадра адмирала Ларионова уже уничтожила укрепления Дарданелл, и через несколько часов начнет штурм Константинополя. А ударный отряд десантников под командованием полковника Бережного с минуты на минуту атакует дворец Долмабахче. Цель - пленение султана Абдул-Гамида!
- Поручик, теперь я точно вижу, что вы повредились рассудком! - С каким-то облегчением, и даже сочувствием ко мне, сказал майор Леонтьев. - Более невероятные известия мне никогда в жизни не приходилось слышать! - К тому же, я никогда не слышал ни об адмирале Ларионове и полковнике Бережных...
- Понимаю вас, господин майор, - ответил я, - скажу честно, что и сам я, впервые увидев корабли эскадры и ее десантников, подумал, что сошел с ума. Но если вы не верите мне, то, наверное, поверите вот этому...
И я достал из висевшей у меня на боку сумки плотный конверт из неизвестного мне материала, в котором лежали фотографии кораблей эскадры.
- Господин майор, посмотрите на эти фотокарточки... - Взяв со стола нож для разрезания бумаг, я аккуратно вскрыв конверт, протянул Леонтьеву, удивленно наблюдавшему за всеми моими манипуляциями, пачку цветных фотографий. На глянцевой плотной бумаге были изображены корабли под андреевским флагом. "Москва", "Ярослав Мудрый", "Сметливый", "Североморск", "Саратов" - уже по названиям кораблей было ясно, что это русская эскадра.