Риверсайд Драйв

На сцене появляется Фред и молча смотрит на Джима, который, не видя его, говорит по телефону.

Алло, Лола, это Джим. Джим Свейн. Твой...твой муж. Твой старый Джим Свейн, Джим Свейн, ха-ха-ха... Ну что, как поживаешь? Неплохо?.. Да, все в порядке. Что? Нет, не выпил. Просто захотелось поболтать. Ты знаешь — я тебя люблю, ха-ха... Лола, я хочу тебе кое-что сказать...

Фред вырывает у него телефон и бросает на землю.

Ф р е д. Что ты делаешь?

Д ж и м. Это ты что делаешь?

Ф р е д. Ты что, собрался признаться Лоле?

Д ж и м. Да, собрался. Знаешь, ты прав: у Барбары очень красная аура. Я уверен, что тоже видел ее. Она хочет пятьсот тысяч долларов. Для начала. Нормально, да? Триста тыщ завтра, а остальное до конца года. Но я не заплачу. Ни доллара, ни цента.

Ф р е д. Не надо волноваться. Через двадцать минут Барбара будет в Атлантическом океане. Или в Покипси — если течение идет вверх.

Д ж и м. Ты не понял, Фред... Ты... Ты же не?..

Ф р е д. Я не ошибся, Джим: она получала приказы из другой галактики.

Д ж и м. Фред, скажи — ты ведь пошутил?

Ф р е д. Успокойся, тебя никто ни в чем не заподозрит.

Д ж и м. Господи боже мой...

Ф р е д. Остроумно придумали: вживили ей компьютерный чип прямо в ухо. Она была частью их плана порабощения Бронкса.

Д ж и м. Мне надо отсюда уйти.

Ф р е д. Если ее когда-нибудь и найдут — где-нибудь в открытом океане, — это будет выглядеть как самоубийство. Без вариантов. Ты же сам говорил: одинокая женщина, потеряла работу.

Д ж и м. Ты бросил ее в Гудзон?

Ф р е д. Все наши с тобой разработки... Литературщина. Лучшие сюжеты — простые сюжеты. Я сидел на лавке, она шла мимо, вокруг никого, и я почувствовал вдохновение. В этом разница между нами, Джим: ты бы начал анализировать и рассуждать. А я не гонюсь за правдоподобием, мне логика необязательна. Я просто пошел за чувством.

Д ж и м. Меня сейчас вырвет.

Ф р е д. Слушай, Джим: забудь про отчисления за фильм, забудь о совместной работе. На самом деле я вовсе не хочу возвращаться в писатели — я и забыл, какое скучное это дело. Скучное и одинокое, Джим. А меня зовут в экипаж "Аполлона". Поговаривают о пилотируемом полете на альфа Центавра. Но ты не бросай кино. Ты прекрасный профессионал, хотя я все-таки посоветовал бы тебе поискать соавтора: в этом нет ничего зазорного — признать, что не справляешься в одиночку.

Д ж и м. Я в полном шоке.

Ф р е д. Посмотри на звезды, Джим. На многих из них тоже есть жизнь. Но это вовсе не значит, что там друзья. Цель нашей экспедиции — изучить кое-какие подозрительные закоулки Вселенной. Мы должны быть готовы встретить любую неожиданность лицом к лицу. Президент в курсе, мы с ним подробно все обсудили. Там отнюдь не райские кущи...

Звонит мобильник. Джим отвечает.

Д ж и м. Слушаю. Лола? Да. Нет, ничего — просто разъединилось. Нет-нет. Я хотел сказать... Я позвонил, потому что соскучился по тебе. Я зайду за тобой на работу и вместе пойдем домой. Я люблю тебя. Я тебя люблю. Я... знаешь, Лола... (Уходит, пока Фред произносит монолог.)

Ф р е д. С Нептуном попробую договориться по своим каналам. Хотя там может быть ловушка. Даже не понимаю, чем мы их так разозлили. Ничем, говоришь? А ты подумай получше. Не умеешь ходить налево — не ходи, и скажи спасибо, что все обошлось: слишком велика цена — любовь к Лоле. Прием!

Затемнение.

Олд-Сэйбрук

Занавес открывается. Загородный дом в Коннектикуте. Сочетание американской старины и современности; возможно, большой каменный очаг; лестница на второй этаж. Хозяева — Шейла и Норман — затеяли барбекю и пригласили в гости сестру Шейлы Дженни с мужем Дэвидом.

Слышно, как кричат гуси.

Дженни, Шейла и Норман наливают себе выпить, перед тем как отправиться в сад к мангалу.

Ш е й л а (глядя в окно; задумчиво). Смотри, Норман: гуси вернулись.

Н о р м а н. Похоже на реплику трагической героини в русской пьесе.

Д ж е н н и. Терпеть не могу русские пьесы. Ничего не происходит, а деньги дерут, как за мюзикл.

Ш е й л а. Подумать только: каждый год по пути на юг гуси прилетают на наш пруд, чтобы несколько дней передохнуть.

Н о р м а н. Я тебе говорил — Олд-Сэйбрук входит в моду.

Д э в и д. Что хочет сказать нам природа-мать с помощью этой гусиной стаи?

Ш е й л а. Что же?

Д э в и д. Она хочет сказать, что всех нас ждет старость и распад. Собственно, об этом она твердит нам постоянно.

Д ж е н н и. То же самое он внушает своим пациентам. Ему хорошо рассуждать — он пластический хирург.

Ш е й л а. Один-ноль в пользу твоей жены, Дэвид.

Д э в и д (поднимая бокал). За гусей.

Д ж е н н и. Нет: за Нормана и Шейлу. С годовщиной свадьбы!

Н о р м а н. За семь счастливейших лет моей жизни. По крайней мере, года за два. Шутка.

Ш е й л а. Фрейд сказал — шуток не существует.

Н о р м а н (поднимая бокал). За Зигмунда Фрейда, певца der Penisneid — зависти к пенису.

Д э в и д. А теперь с вашего разрешения пойду погляжу, как сыграет Тайгер Вудс. Прошу не беспокоить до полной готовности мяса. (Скрывается в маленькой комнате.)

Д ж е н н и (Шейле, уходя). Поставлю-ка еще льда. Это лучшее, чему я научилась на кулинарных курсах.

Д э в и д (возвращаясь). А где у вас фисташки?

Ш е й л а. Даже не знаю.

Д э в и д. Я не могу смотреть гольф без фисташек.

Ш е й л а. Дэвид.

Д э в и д. Без отборных солененьких фисташек.

Ш е й л а (идет на кухню). Есть кэшью.

Д э в и д. Кэшью — это баскетбол. Гольф — это фисташки.

Н о р м а н. Дэвид, я понял.

Дэвид скрывается в комнатке.

Я понял, что символизируют гуси. Неотвратимость. Ведь их крик — брачный призыв, а это, считай, катастрофа.

Звонок в дверь.

Н о р м а н (громко). Шейла — к тебе?

Ш е й л а (возвращаясь в комнату). Да нет.

Они открывают дверь и видят перед собой другую семейную пару: это Хэл и Сэнди Максвеллы.

Добрый день.

Х э л. Привет-привет. Надеюсь, мы не потревожили?

С э н д и (слегка смущенно). Ну это глупо, Хэл.

Х э л. Меня зовут Хэл Максвелл, это моя жена Сэнди. Ехали мимо, не хотели к вам врываться, но когда-то мы жили в этом доме.

Ш е й л а. Правда?

С э н д и. Да, девять лет. А потом продали его мистеру Курояну.

Х э л. Макс Куроян, довольно известный писатель, слыхали?

Н о р м а н. Конечно, еще бы. А мы здесь уже почти три года. Норман Поллак, Шейла, моя жена. Прошу — не стойте на пороге.

С э н д и. Не хочется вас беспокоить. Мы теперь в Нью-Джерси, а сюда заехали на денек побродить по барахолкам и вот — оказались в двух шагах.

Ш е й л а. Пожалуйста, входите. Осматривайтесь, не стесняйтесь.

Н о р м а н. Стало быть, вы тут жили?