Страница 20 из 75
— Зайцев? Он не умеет водить машину.
— Умеет! Зайцев учился в автошколе.
— Врешь!
Сосновский перевернул свой стакан и со Звоном надел его на горлышко бутылки. Игорь улыбнулся. Ему нравился разговор с Борисом. Не часто у них так получалось. Пожалуй, впервые. Тогда, после неожиданной встречи в кабинете профессора, Мазин сказал, сдерживая себя:
— Объясни, что это за маскарад?
Он ждал отпора, в лучшем случае — очередных шуточек, но Боб поглядел необычно уныло и ответил:
— Извини, старик, виноват. Попал в безвыходное положение. Пришлось соврать.
— Не прояснишь ли?
Неожиданно Борис обнял его за плечи и попросил:
— Можно, не буду? Подожди дня два. Потом расскажу.
И вот они сидят в комнате Мазина, портвейн выпит, Игорь доволен разговором, но он, и не подозревает, что скажет сейчас Сосновский.
— Значит, Зайцев мог воспользоваться машиной Дианы! И окурок, который мы нашли, ее.
— Но группа слюны и цвет помады ничего не доказывают. Таких женщин может быть несколько сот.
Боб кивнул:
— Я знаю. Но на окурке остался отпечаток пальца. Про него я, к сожалению, вспомнил только в кабинете. А Диана собралась уезжать. Понимаешь мое положение? Я не удержался, хотя глупо вышло.
— Что? — не понял Игорь.
— Она пила коньяк. И рюмка… великолепные отпечатки…
— Ты утащил рюмку? Сумасшедший!
— Почти. Зато отпечатки совпали.
— Потрясающе!
— Не совсем. На машине нет ни одной вмятины.
— Тьфу, черт! Как нас болтает. То туда, то сюда. Давай–ка осмыслим факты. Итак, снова Зайцев. Он любовник жены Филина и мог воспользоваться ее машиной, а для маскировки оставить на месте преступления окурок. Кстати, дача профессора не так далеко от дома Живых. Зайцев мог вызвать его в рощу, отдать деньги, а потом прикончить.
— Все–таки зачем?
— Живых узнал о хищении и начал его шантажировать.
— Значит, сейф вскрыл Зайцев?
— Выходит.
— А Кранца убил Живых?
— По неизвестной нам причине.
— И Зайцев не знал ничего о Кранце?
— Естественно…
Они замолчали, поостыв немного. Сосновский встал из–за стола:
— Слушай, Игорь, давай схохмим?
— Что ты хочешь?
Борис вышел в коридор и полистал телефонную книгу.
— Кому ты звонишь?
— Зайцеву.
— Это уж слишком.
Борис протянул Мазину трубку. Слышались длинные гудки. Они подождали немного.
— Его нет дома.
— Слава богу, а то б ты наделал глупостей.
— Возможно, — согласился Сосновский покладисто. — Знаешь, я пойду, пожалуй, поздновато уже.
— Иди, иди, выспись. Неизвестно, какие нас завтра сюрпризы ждут.
— Салют!
Мазин закрыл дверь и прилег на диван. Хотелось еще немного подумать…
А Борис не собирался домой. Он перешел улицу и свернул за угол. Там останавливался кольцевой автобус.
Район, в котором жил Зайцев, был плохо освещен. Плюхнув пару раз по лужам. Боб чертыхнулся и пошел осторожнее. Окна квартиры Зайцева закрывали ставни. Света он не заметил.
«В самом деле нет дома. За каким дьяволом я, собственно, сюда приехал?» — подумал Сосновский отрезвело. Свежий ветер охладил его прыть.
«Может быть, что–нибудь знает Фатима? Кстати, брат ее имеет машину, о чем мы с Игорем позабыли».
Обойдя дом, Борис вошел во двор. Но и тут его ждала неудача. Ставни у Гаджиевой были открыты. Через форточки слышались разухабистые голоса. За столом, уставленным бутылками, пьянствовали человек шесть. Здоровенный мужик в расстегнутой рубашке выводил на аккордеоне нестройную мелодию. Две женщины тянули слезливо, уставясь на гибнущих под пеплом Везувия римлян:
И никто не узнает, где могилка моя…
И никто не узнает, и никто не придет…
Чей–то недружелюбный голос заставил Сосновского обернуться.
— Зачем в чужие окна заглядываешь?
Перед Борисом стояла Фатима с бутылкой «Московской» в руке. Наверно, бегала за «подкреплением».
— А… это вы, Фатима Ахметовна?
Гаджиева вгляделась в него.
— Не узнаете?
— Узнаю, узнаю, а как же, — забормотала она помягче.
— Хотел вас навестить, да видно, лучше в следующий раз.
— Почему, почему… Заходи, гостем будешь. Поминки у нас. Федю поминаем. Хороший человек был. Под машину попал.
— Спасибо, — ответил Сосновский. — Родственник ваш?
— Почему родственник, хороший человек, говорю.
Она схватила его за край плаща. Борис уловил густой водочный запах.
— В другой раз, Фатима Ахметовна.
— Я понимаю, понимаю, выпившей меня считаете. Это я понимаю. Знаю, зачем пришел. Но он мне не докладывает, он сам себе хозяин… Сволочь паршивый! — выкрикнула она со злобой.
— О ком вы?
— Я все помню, хотя и выпивши. Вадьку спрашивали. А он, сволочь, Федю покупал за отраву. Они его загубили! Теперь стыдно стало. Два дня дома нет. Ух, сволочь!
— Кого нет дома? Зайцева? Где он?
— Не знаю я, не знаю…
Сон сморил Мазина незаметно. Встать и разобрать постель не хватило сил. Казалось, что спит он долго, даже сны мерещились: Дед хвалил за что–то и хлопал по плечу, хлопал так настойчиво, что Игорь открыл глаза. Перед диваном наклонился сосед:
— Игорь Николаевич, к телефону вас.
Мазин протер глаза и пошел к аппарату:
— Слушаю. А, Боб… Что ты никак не утихомиришься?
— Игорь! Колоссальная новость. Зайцев два дня дома не показывается.
— Стоп, старик. Не поддавайся воображению.
ГЛАВА VI
«Волга» цвета кофе с молоком остановилась возле дома Зайцева.
На часах было 8.02.
— Если он дома, то еще не успел уйти на работу, — сказал Сосновский.
— Посмотрим, — ответил Игорь. — Вместе пойдем?
— Пойди ты. Не хочу лишний раз волновать соседку.
Борис остался в машине и смотрел, как Мазин перешел дорогу, поискал глазами номер квартиры, потом постучал. Никто не открыл. Он отошел от двери и постучал в окно. Результат тот же. Окно, как и вечером, было закрыто ставней.
— Все это может иметь смысл, — сказал им Скворцов. — Берите машину и не возвращайтесь, пока что–нибудь не узнаете. Запеленговали?
Мазин вернулся.
— Его нет.
— Отлично. Едем в институт. Если Зайцева нет на работе, спросим, почему он отсутствует.
— Откуда им знать?
— Не думаю, чтобы Зайцев исчез просто так, без формальной причины. Иначе бы нам сообщили. Устинов первый. Он мужик дисциплинированный.
— Логично. Полный вперед.
— Не спеши. Зайцев не из тех, кто появляется на работе раньше времени.
8.44. «Волга» притормозила на набережной. Отсюда был хорошо виден главный подъезд института и люди, подходящие к нему.
— Не пропустим?
— Смотри внимательно.
Сначала сотрудники шли по одному и не торопясь. Ровно за пять минут до девяти не спеша прошагал Устинов. Через три минуты проскочила Хохлова. Остальные уже прыгали через ступеньки. Наконец подъезд опустел. Зайцева не было видно.
Часы показали 9.06.
Сосновский вздохнул:
— Высаживаемся?
У дверей бухгалтерии Мазин предложил:
— На этот раз ты!
Сосновский вошел. Игорь стоял в коридоре и слышал, как здоровается Боб. Отвечали без энтузиазма.
— А что Зайцев, запаздывает?
— Вадим заболел, он на бюллетене.
Это ответил Устинов.
— Давно?
— Третий день отсутствует.
— Вы уверены, что он болен?
— Он звонил.
— Когда? Кто с ним разговаривал?
— Елена Степановна, Вадим, кажется, с вами говорил?
— Со мной. Только не он, а приятель его.
— Почему Зайцев звонил не сам?
— Приятель сказал, что Вадим у него находится, он врач.
— Себя он назвал?
— Нет, фамилию не говорил.
— Спасибо, до свиданья.
— А что передать Зайцеву, когда он вернется?
Это снова включился Устинов.
— Ничего, пусть поправляется.
Сосновский чуть не ушиб Мазина дверью:
— Ну и дела, старик!
— Я все слышал.
Они спустились в лифте.
В машине Игорь предложил: