Наследство от Данаи

— Благодарю за доверие, девочки. Однако не будем опережать события.

— Сдается мне, мама прекрасно понимала, что завещать свое добро таким лягушкам-путешественницам, как мы, без толку, — сказала Ульяна. — Поэтому нам не придется ни от чего отказываться, она должна была все оставить вам, Низа Павловна.

Сергей Глебович не вмешивался в столь деликатный разговор, лишь следил за его ходом. Теперь ему показалось, что он окончен, и можно завершать вечер. Он поднялся и принялся убирать грязную посуду.

Но Ульяна еще не все сказала, жестом руки она попросила всех оставаться на своих местах и продолжила:

— Мы взрослые женщины, Низа Павловна, — показала при этом на сестру и на себя. — И давно заметили, что у мамы был любимый мужчина, кажется, довольно зажиточный. Подозреваем, что мама могла обладать ценностями, о которых мы не знаем. Это может быть недвижимость или счет в банке. Поэтому не удивляйтесь, если обнаружите что-то подобное в маминых бумагах. Так вот, это все так же должно принадлежать вам.

— Понимаете, — поднялась Аксинья. — Ничто неожиданное не удивит нас и не повлияет на наше решение. Мы доверяем своей маме, а она выбрала вас. Со своей стороны, согласитесь, вы должны уважать выбор своей подруги и ценить ее и наше доверие к вам. Значит, во-первых, у мамы были на то основания, а во-вторых, вы этого стоите. Завтра, или уже сегодня, — поправилась она, крутанув часы, свободно свисающие на руке, циферблатом к себе и бегло взглянув на него; Низа Павловна невольно обратила внимание, что это был золотой швейцарский аппарат, инкрустированный ценными каменьями, стоивший не меньше хорошего импортного авто, — ага, уже сегодня. Так вот сегодня мы уезжаем. И нам хочется воспринимать последние события так, что мы отнесли на кладбище мамино тело, а живая душа ее остается здесь.

— Тяжелую ношу вы на меня возложили, девушки, — волнение высушило Низины глаза от долгого плача в течение последних дней, и они засветились обычным огоньком небезразличного человека. — Езжайте спокойно и работайте спокойно. Раиса мне написала «Принимай эстафету», а выбора не оставила. Может, вам я бы и отказала, но отказать ей уже не имею возможности, так как она недосягаема для меня. Так вот, подождем полгода, а там посмотрим.

4

Низа настроилась хорошенечко поработать с сочинениями. Ведь этих работах удивительным образом соединилась жизнь двух неординарных людей, дорогих ей: отца с его повествованиями и подруги с грандиозным замыслом о возрождении местной истории. Да в конце концов и она сама и ее мама не остались в стороне, вложили каждая свою долю: где рассказами, а где советами.

Ничего странного не было, что Низа выбрала то же место, что и Раиса в последний свой вечер: точно так же уселась в гостиной, включила беззвучно телевизор и приготовилась работать. В самом деле, о многих вещах у подруг были одинаковые представления, в частности, об уюте, так как в детстве они вместе мастерили свои «избушки», выбирая удобные места между ветвями в молодых зарослях кленов. Так же, как и Раиса, Низа из стопки тетрадей вытянула одну наугад, прочитала, поставила на обложке соответствующую отметину и в заранее приготовленном списке обвела кружком фамилию Василия Мищенко, записав рядом название сочинения — «И был день». Призадумалась. Кажется, это написано по ее рассказу. А отец говорил, что рассказывал Василию о Найде. Низа просмотрела все тетради: так и есть, Василий написал два сочинения.

При просмотре Низа обратила внимание на тетрадь Оли Дидык. Эта девочка тоже была у нее в гостях, рассказывала, что в Дивгороде они живут недавно и она боится браться за местный материал, чтобы не напутать чего-нибудь. Ее сочинение называлось «Весело живем». Его тоже Низа отметила в списке и отложила для прочтения. Прикинула, хватит ли двух произведений, чтобы поработать в этот вечер. Нет, надо еще пару-тройку прибавить, и Низа взяла самую толстую из всех тетрадей, где было написано: «Надежда Горик, “Знак от черных роз”». Начала читать в том порядке, в каком отобрала работы.

5

Итак, начала с рассказа «И был день».

Прочитав, Низа мысленно похвалила парня, который с такой храбростью и мучением в душе подал голос в защиту братьев наших меньших, отстаивая мысль, что они абсолютно все понимают и воспринимают, как и люди, только говорить не умеют. А раз так, то мы должны говорить за них, заботиться о них, правильно устраивать свои дела, чтобы наша общая среда обитания была и для них уютным и надежным домом.

Следующим шло сочинение «Весело живем», и Низа, несколько раз пройдясь по комнате, чтобы размяться, принялась за него.

Затем попила чай и взялась за «Знак от черных роз».

Чем дальше она читала о черных розах, тем больше настораживалась. История, рассказанная в сочинении, что-то напоминала, и Низа не сразу сообразила, что слышала нечто подобное от Раисы, когда та исповедовалась в больнице.

Как же так? Ведь Раиса уверяла, что ее тайну ни одна живая душа не знает, кроме нее самой. А здесь сочинение, написанное по воспоминаниям отца, повторяющее рассказ Раисы почти дословно. Ни одна живая душа... Раиса очень просила никому не говорить о том, что она родила детей не от мужа, только им сказать, и то «когда придет твое время оставлять завещание» — вот дословное ее уточнение о сроках.

Подожди, подожди, — вдруг испугалась Низа, — это что же получается? Она должна сказать Аксинье и Ульяне, что, дескать, Виктор Ильич Николаев, которого вы знали как своего отца, на самом деле чужой вам человек. Э-э, подруга, без уточнения, кто является истинным отцом девушек, твои слова будут похожи на клевету. Во-первых, скажут девушки, откуда нам знать, что вы не ошибаетесь, а во-вторых, тогда уже договаривайте дальше и выкладывайте, кто наш отец. Без доказательств, ссылаясь только на слова умирающей женщины, которая могла грезить, начитавшись школьных сочинений, ты и сама не очень поверила бы таким россказням, да еще и спустя какое-то время.

Низу начало трясти. Если она не узнает имени настоящего отца, то не сможет по моральным соображениям выполнить просьбу умершей подруги. Так, стоп, не надо спешить. Давай сначала выясним, чего добивалась Раиса. Она хотела, чтобы ее дочери забыли о Викторе, учитывая, что он им не отец? Или она стремилась открыть им правду о настоящем отце, чтобы они знали и помнили его? Конечно же, второе! Раиса просто не успела назвать Низе его имя! Вон оно что! Значит, теперь Низа должна сама установить истину. Иначе просто поставит Аксинью и Ульяну, если они поверят ей, перед необходимостью доискиваться до правды собственными силами. Но ведь пройдет время, которое уничтожит последние доказательства. Низа, конечно, не знает, когда ей придется взяться за свое завещание, однако, в этом деле каждый день важен.

Для начала надо успокоиться. Низа отодвинула от себя все тетради, кроме работы Надежды Горик, и откинулась на спинку кресла, посидела так минут двадцать. Успокоение не приходило, и она поняла, что не восстановит душевного равновесия, пока не будет готова назвать Раисиного избранника на роль отца своих детей.

Утром Низа выглянула в окно и увидела, что за ночь выпал по-зимнему рыхлый и крупный снег. Он лежал тонким слоем, местами покрывал горизонтальные поверхности, налепился на склоны, а кое-где собрался в грязно-серые сугробики. Казалось, это зима, возвратившись после долгого отсутствия в свои покои, распылила влажные опилки и подмела ими землю, оставив собранную грязь под зданиями, заборами и кустами.

— А это идея, — сказала она мужу, спиной ощутив, что он проснулся и смотрит на нее сзади.

— Что за идея? — спросил он хриплым голосом.

— Хорошенько убраться на родительской усадьбе, пока лежит этот снежок и держит при земле пыль и грязь. Не надо будет сбрызгивать двор водой.

— Разве выпал снег?

— Выпал, но его немного.

— У тебя что, нет работы? — поинтересовался Сергей Глебович. — Ты же не могла вчера все сочинения перечитать.