Страница 102 из 108
— О! Не знаю, как и благодарить! — сказал Майер.
— Не стоит благодарности! — любезно ответствовал майор.
Когда они вышли на улицу, Гельмут заявил:
— Решительно предлагаю — в ресторан.
— Согласен!
— Тут неподалеку есть довольно уютный… Вот только прейскурант…
— Гельмут, неужели тебе неизвестно, что моя фирма значительно разнообразит ассортимент в любом пищевом заведении? — засмеялся Вилли.
— Знаю! — поддержал его Гельмут, — Поэтому как законченный эгоцентрист и хочу воспользоваться счастливым обстоятельством.
— Тогда — вперед!
В ресторане охочий до кулинарных блюд Гельмут повел себя как подлинный знаток всех потаенных припасов. Оберкельнер только изумленно моргал в ответ на его заказ. А Майер с уважительной миной на лице лишь одобрительно покачивал головой. Наконец, записав заказ, оберкельнер отважился деликатно намекнуть:
— В наши времена такой дефицит раздобыть очень нелегко…
— Дорого? — прямо спросил Майер.
— Об этом лучше знает хозяин заведения, — уклонился от прямого ответа оберкельнер.
— Денег хватит! — положил конец его колебаниям Вилли.
Гельмут окинул взглядом все вокруг и заметил:
— Раньше здесь было уютнее — зал освещался свечами. А теперь поразвешивали на стене бледненькие электрические светлячки.
— Тебя такие изменения не устраивают? — спросил Майер.
Гельмут оторопел.
— А — а, я и забыл о твоем мундире… Ты меня неверно понял, Вилли! Я сам понимаю: все нынче дефицитно — война. Но какой же приятный, благоуханный душок шел от восковых свечей. Иногда казалось — пахнет медом. Вот в Мюнхене, — вдруг оживился он, — все без изменений!
— Откуда знаешь?
— Несколько дней назад я вернулся из односуточной экскурсии по историческим местам национал–социалистского движения. Во главе с экскурсоводом мы успели посетить все бирхаузы, освященные гением и мыслью великого фюрера.
— Понравилось?
— Еще бы! Пиво там до сих пор замечательное.
— Пиво? Не понимаю.
— За день мы успели наведаться только в пивные. Впечатления — незабываемые! В самом центре старого Мюнхена на Платцль с давних пор стоит «Хоф–бройхауз» — «Придворный пивной дом». В тамошней песенке поется, что Мюнхен не пропадет: «Пока наш «Хофбройхауз» на площади стоит…» Ты только представь, Вилли! На первом этаже — гигантские залы с длиннющими дубовыми столами на сотню выпивох, на втором — «для чистой публики» и экскурсантов по историческим местам. Еще выше — огромный зал, предназначенный для гульбы целой толпы. Один «Хофбройхауз» может вместить все население какого–нибудь небольшого провинциального городка. Ну и зрелище! Поражает.
Майер терпеливо и снисходительно кивал. Из старой пивной «Штернекерброй» на улице Ам Таль, где была создана нацистская партия, экскурсанты попали в «Бюргербройхауз» на Дахауэрштрассе, потом — в «Маттезер» на площади Штахус и, наконец, в «Льовен–брой» возле железнодорожного вокзала. А уж после всего расположились в спальном вагоне. Каждый — с солидным грузом пивных бутылок.
— А как твои служебные дела? — перевел Майер разговор на другое.
— Мои? — Гельмут Фогт задумался. — Как бы это тебе коротко очертить… Ну, скажем так: полностью зависят от общего положения в нашем ведомстве. Сейчас — худо.
— Почему?
— Лихорадит. Все перенервничали. В катастрофе на Кавказе, — он понизил голос, — абвер обвинил нас.
— А конкретно? Если не секрет?
— Если бы ты носил иную форму…
— А что — форма?
— Она дает доступ ко всем секретам? — засмеялся Фогт.
— Ах, вот оно что, — усмехнулся Вилли. — Тогда рассказывай. Я сам лишь совсем недавно прибыл с Кавказа. Сокращение фронта происходило еще при мне.
— Правда? — оживился Гельмут. — А не встречался там тебе некий майор абвера Штюбе?
— Знаю такого! Лично знаком.
— Что он за человек? — теперь в глазах Фогта светилось нескрываемое любопытство.
— Сначала сам скажи: что тебя беспокоит?
— Этот Штюбе «копает» под нас…
— А конкретно?
— Обвиняет в неумении хранить военную тайну. Мол, от нас просочились сведения о расположении военных сооружений.
— Какая ерунда!
— Точно! Но этот Штюбе накатал донос и отослал его в Берлин. Тайна! А? Разве доты в карманы спрячешь? И укрепрайон в сейф не запрешь.
— Логично.
— Но не для всех. В Берлин вызван барон фон Шилинг, наш кавказский специалист.
— И с ним я знаком! Он возводил сооружения в районе нашего расположения.
— Вот именно!
— Гм, — задумчиво проговорил Майер, — на Штюбе это похоже — переложить вину на другого…
— И что же теперь?
— Разве тебя это задевает лично?
— Кто знает, чего наболтает фон барон в контрразведке… Не поздоровится, если русским известна новинка — «Голубая линия». Всем влетит! Не только барону…
— Новые оборонительные сооружения? Ты к ним причастен? — быстро спросил Майер.
— К счастью, нет. Бог миловал! Мои чертежные обязанности касаются только «Атлантического вала».
«Итак, барон фон Шилинг знает о «Голубой линии» досконально, — задумался Майер. — Как же быть? К сожалению, барон — не школьный товарищ… Впрочем… А вдруг неприятности барона заинтересуют Хейниша? Кажется, шеф имел с ним какие–то внеслужебные дела… И служебные тоже: Хейниш обеспечивал охрану районов строительства… А раз так, то, «копая» под барона, Штюбе бьет по репутации штандартенфюрера… Это уже кое–что!..»
— Когда прибывает фон Шилинг?
— Завтра днем. Спецрейсом.
— А теперь, Гельмут, о делах забудем — веселиться будем! — Они рассмеялись.
На следующее утро Майер в первую очередь доложил об услышанном Хейнишу. Как он и предполагал, неожиданная новость очень встревожила штандартенфюрера.
— Опять эта дрянь Штюбе! — процедил он. — Пакостил на Кавказе, тянется и сюда — в Берлин!
— Могут возникнуть неприятности? — этим вопросом Майер усилил его беспокойство.
Но Хейниша больше всего тревожило совсем не то, о чем думал Майер. Дело в том, что с помощью барона Хейниш широко пользовался транспортом ведомства Тодта, отправляя к себе домой, в рейх, внушительные ящики с «восточными сувенирами». И если это выплывет наружу…
— Проклятый Штюбе! — снова вырвалось у него.
— Стоило бы взять барона под свою защиту, — осторожно предложил Майер.
— Трудно, — пробормотал Хейниш.
— Штюбе всегда был клеветником…
— Гнида! — согласился шеф.
— Мие кажется, что осведомленность русских — это в первую очередь вина майора Штюбе, а не барона фон III илинга.
— Резонно, — согласился Хейниш, — Что вы предлагаете?
— Что я могу предложить? — пожал плечами Майер, — Ситуация неясна. До чего успел «докопаться» Штюбе? В чем состоят его обвинения конкретно? Устраивал ли он Шилингу допрос? А если устраивал, то о чем спрашивал? Об этом мог бы рассказать сам барон… Мы бы тогда непременно нашли какую–то зацепку и подложили майору хорошую жирную свинью.
— А это мысль! — повеселел Хейниш. — Вы спрашивали о времени прибытия самолета?
Майер взглянул на часы.
— Он уже находится над территорией рейха. Через час должен приземлиться.
— Необходимо перехватить барона. Мы должны поговорить с ним до того, как он попадет в руки абверовцев. В конце концов, защита со стороны СД — в его интересах. А я его проконсультирую… Справитесь?
— Приложу все усилия. Разрешите ехать?
— Только осторожно: его могут ждать коллеги Штюбе.
— Я понимаю.
— Действуйте! Я жду вас здесь. Обоих!
На площадке правее аэровокзала Майер не остановился, хотя именно она служила для стоянки автомобилей. Майер решил не рисковать. Если на аэродром прибыли «коллеги» из ведомства Канариса, то они будут ждать именно здесь. Вилли повел машину к служебным помещениям, откуда расстояние до самолетов, совершающих посадку, сокращалось вдвое. Кроме того, можно было незаметно подойти к самолету.
Когда пилоты заглушили моторы и ко входу подали трап, Вилли уже стоял под широким крылом. Барон не обратил на него внимания. Сошел по трапу с пухлым портфелем, настороженно оглядываясь по сторонам.