Завещаю вам жизнь.

12 мая «Зеро» позвонил ей на квартиру и пригласил к себе.

— Хотел бы побеседовать о нашей книге! — нервно сказал он.

Это означало, что есть интересные сведения.

— Может быть, встретимся в городе? — предложила она.

— Чепуха! — возразил «Зеро». — Жена опять в Вене, а я, как всегда, живу в новой гостинице. Приезжайте.

Она приехала к семи вечера.

«Зеро» принял ее по-домашнему, без пиджака. Поверх безупречно белой рубашки зеленели полоски подтяжек, на ногах болтались шлепанцы.

— Извините за вид, — сказал «Зеро», — но мы, кажется, слишком хорошо знакомы, чтобы считаться с условностями. К тому же в таком одеянии я скорее сойду за вашего любовника, чем в сюртуке.

— Зачем вы меня звали? — спросила она, усаживаясь в кресло.

— Затем, что вы единственный человек, с которым я могу поделиться наболевшим! — сказал он, запирая дверь и проходя в гостиную. — Хотите вина?

— Благодарю, нет.

— А я, с вашего позволения, налью себе. Как вам нравятся последние события?

Она пожала плечами.

— Я отказываюсь понимать что-либо! — воскликнул «Зеро». — Как могло случиться, что удар оказался неожиданным?!

— Может быть, его ожидали — осторожно заметила она.

— «Ожидали»! — саркастически ухмыльнулся «Зеро». — Просто нам не поверили! Ведь мы предупреждали, что вторжение решено, и даже назвали срок!

— Не отчаивайтесь! сказала она.

— Катастрофа! — схватившись за голову, промычал «Зеро». — Сталин теперь потирает руки от удовольствия! Еще бы! Ему удалось добиться своего, втравить нас в войну на западе! Ведь теперь не может быть и разговора о локализации военных действий с Англией и Францией! Только теперь эти действия и начнутся всерьез! Мы увязнем во Франции, мы растратим силы, а потом нас поставят на колени. И кто же? Большевики!

— Говорите тише, — попросила она.

«Зеро» поднял голову, покосился на дверь, пригубил бокал с вином.

— Меня обезоруживает медлительность Лондона и Парижа! — почти шепотом негодующе произнес он. Так себя не ведут. У союзников имелся отличный шанс, зная настроения Гитлера, поймать его в западню, приставленную для них самих! Не нужно быть полководцем, чтобы понять: сейчас фланговый удар по северной группировке вермахта отрезал бы танковые группы от основных сил, а это равноценно разгрому...

Гитлеровская армия потерпела бы жесточайшее поражение! Через две-три недели мы приветствовали бы войска союзников в Берлине!

— Мы не знаем планов союзников! — возразила она. — Все может быть гораздо сложней.

— А, чепуха! — раздраженно сказал «Зеро». — Чепуха! Вообще, в первые же часы войны англичане просто обязаны были разбомбить Рейнскую область и все мосты через Рейн. А если бы бомбы не достигли цели, следовало пустить в ход диверсии. Я не понимаю, что это за организация у нас с вами, если она не имеет на каждом заводе рабочих, которые могли бы подложить адские машинки куда следует?..

— Не могу ответить на ваш вопрос, — сказала она. -Кроме того, я не уполномочена обсуждать действия руководства.

«Зеро» замолчал. Снова отпил вина. Закурил. Прошелся по номеру.

— Знаете, к чему привели нынешние события? -спросил он. — Среди моих коллег, разумеется?

— Естественно, не знаю.

— Вам надо знать!.. Они привели к тому, что больше никто из дипломатов и крупных военных уже не осмеливается даже шепотком критиковать Гитлера! Все предпочли занять ура-патриотическую позицию как самую выгод ную! Вот еще один результат вторжения в Бельгию и Голландию. Передайте это нашим друзьям. Пусть задумаются и сделают выводы! Кстати, объясните им, что работа станет еще труднее.

Она внимательно посмотрела на собеседника, и он догадался, о чем подумала Инга. Его усмешка была грустной.

— Вы ошибаетесь, — сказал он. — Я не торгуюсь.! Сейчас не до этого... Сейчас надо помочь англичанам и французам любой ценой и при любых обстоятельствах. Сообщите, что впредь я отказываюсь от какой-либо компенсации за сообщаемые сведения. Я буду передавать союзникам все, что знаю, до малейших деталей. Надо дать им возможность свергнуть гитлеровский режим!.. Иначе конец всему...

В номере гостиницы «Адлон» они договорились о плане будущей работы. Условились, что «Зеро» станет ежедневно делать заметки обо всем, что видит и слышит, а она два раза в неделю будет приходить за этими заметками и ставить интересующие «организацию вопросы. В случае получения чрезвычайных известий «Зеро» согласился немедленно сообщить их, предупредив по телефону, что у него написана еще одна глава книги.

— Вы могли бы фотографировать самые важные документы? — спросила она.

— Конечно, — сказала «Зеро». — Но у меня нет под ходящего аппарата. Хорошо бы, чтоб он был размером с карманные часы..

Через неделю «Зеро» получил фотоаппарат. Аппарат ему понравился.

— Вот это настоящая культура! — сказал «Зеро». Приятно иметь дело с цивилизованными людьми. Теперь все в порядке. Я обеспечу вас фотокопиями.

Нет, это не были галлюцинации. Это было ее прошлое.

Она помнила его ясно, с мельчайшими подробностями -Да она и обязана была помнить все. Чтобы при случае правдоподобно объяснить каждый свой шаг. каждое свой промах- Не из страха побоев и пыток. Нет. Только тогда когда следователь что-нибудь разнюхает.

А он может и не узнать. Может ничего не узнать. Только бы и в следующий раз дотерпеть до минуты, когда теряешь сознание...

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Давайте рассуждать, — сказал генерал. — Допустим, капитан Алферов разгадал трюк, проделанный абвером, а может быть, гестапо, с группой Лаубе. Допустим, что информация о новом типе самолета действительно была подсунута нашим товарищам, чтобы получить против них неопровержимые улики. Следовательно, как только телеграмма прошла в эфир, Генрих Лаубе и Винкель были арестованы. Так?

— Очевидно, так, — сказал Васильев, вертя в пальцах спичечную коробку.

— Мы не знаем судьбу остальных членов группы, -обводя взглядом собравшихся в кабинете, продолжал генерал. — Но имеются сведения о больших арестах, проведенных в Берлине как раз в период молчания рации Лаубе. Стало быть, не исключено, что под удар попали многие - Какой вывод?

Он смотрел на Алферова.

— Вывод прежде всего тот, что группа Штраух, если она уцелела, приобретает еще большее значение, чем ире жде, — сказал Алферов.

— Да. В том случае, если она уцелела, — хмуро сказал Больц.

Генерал повернулся к нему:

— Продолжайте, товарищ Больц.

— Все предельно ясно, — сказал Больц. — Гестапо могло получить и ее адрес. А ведь Инга не одна-

— Товарищ Больц опасается за графа фон Топпенау, — пояснил Алферов. — В случае ареста-Я слишком хорошо знаю фон Топпенау, чтобы питать иллюзии, — сказал Больц. — Арест его потрясет.

Генерал подошел и сел рядом.

— Давайте смотреть в лицо фактам, — мягко сказал генерал. — Я понимаю, как вам сейчас трудно, товарищ Больц. Но если в гестапо прочитали нашу телеграмму в Брюссель или добились показаний у Гизеке, самым тяжелым будет положение Штраух.

Больц смотрел, как закуривает Алферов.

— Телеграмма не доказательство, — сказал Больц, помедлив. — У Инги есть обусловленная еще в Варшаве версия — попытка шантажа с моей стороны... Человек, которому послана телеграмма, сейчас вне опасности?

— Сейчас — да.

— Это уже легче. Если иметь в виду телеграмму. Но остается Гизеке...

Генерал понял то, чего недоговорил Больц.

— Другого выхода тогда не существовало, — просто сказал генерал. — Зато Гизеке дошел, и мы получили Данные о наступлении под Воронежем и план захвата Сталинграда. Вы понимаете, что это значило и значит, то варищ Больц?

— Да, я понимаю, — сказал Больц. — Но если Гизеке признался, если гестапо проследило встречи Инги и вышли на Топпенау, то дело плохо. Какой версии должен придерживаться фон Топпенау в случае ареста? Вы обговаривали с ним подобную возможность? - спросил.-, генерал.-Все должен в отрицать сказал Больц в случае может сказать, что иногда разбалтывал служебные секреты.