Страница 51 из 59
- Подожди, я сейчас врача позову, - говорит кто-то и убегает. Вновь одиночество, и темнота... Все это время я, хотя бы слышал ее голос, а теперь... Она ушла... Не знаю, но почему-то мне кажется, что это девушка...
- Ну-с, молодой человек. Вы пришли в себя. Значит, скоро пойдете на поправку, а все благодаря...В... -кому? Почему он замолчал, так и не сказав, как же зовут мою спасительницу? - Валерии, - красивое имя... И, судя по голосу, оно ей подходит.
- Ч...оо... с г....о....ом...?
- Речевой аппарат еще не восстановился - вы месяц были в коме. Переломы удачно срослись, но в будущем будут постоянно побаливать. А теперь все в ваших руках. И врач ушел.
- К...т... т...ы?
- Тише, тебе нельзя напрягаться. Давай, я лучше тебе расскажу, что знаю? - ее голос был музыкой для моих ушей. Такой... немного низковатый, как будто она простужена, но в то же время иногда в нем проскальзывали звонкие нотки.
- В тот день вы с группой выиграли престижный международный конкурс. Все ребята уехали это дела обмывать, а ты куда-то сорвался на своей машине. Отказали тормоза, и вот... Ты чудом выжил. А сейчас отдыхай, - шепнула она. Мои глаза стали слипаться, и я постепенно забылся беспокойным сном, в котором какой-то старик с белоснежной длинной бородой шептал:
- Не ошибись. Верь своему сердцу...
***
Он уснул. Господи, как же ему сказать о том, что он больше не увидит ни голубизны неба, ни света солнца, ни зелени трав? Как? Я понятия не имею. И сегодня доктор оговорился, едва не выдав мою тайну. Не нужно, чтобы Розарио знал, кто я на самом деле, иначе... Мне даже голос пришлось изменить, чтобы быть Валерией... Ну, ничего страшного. Теперь он пойдет на поправку. А на остальное плевать.
Сейчас, сидя около его кровати, смотрела, как он спит.
- М... -полухрип-полустон совался с его губ, сердцебиение участилось, и я помчалась за доктором, боясь, что может слишком поздно. Где-то читала, что так у пациентов наступает кризис, который приведет либо к жизни, либо...
- Ну-с, Валерия. Огромное вас спасибо. Вы только что спасли этому молодому человеку жизнь. Теперь я уверен, что он пойдет на поправку, ведь у него есть такой ангел-хранитель, как вы, - тепло улыбнувшись, доктор удалился из палаты, новь оставив меня наедине уже с проснувшимся парнем.
- Сп...о. - прохрипел он, чуть сжав мои пальцы.
- Не за что пока. Не советую сейчас тебе много говорить. Твой речевой аппарат еще не восстановился полностью, поэтому нужно, как можно меньше напрягать связки. А завтра мы начнем восстанавливать твою речь, - я начала разминать его затекшие ноги, которые тоже нужно было постепенно разрабатывать, а я, в свое время, закончила курсы по массажу. Вот и пригодилось.
- По...ди... со мно....й, - пробормотал он, когда я уже собралась уходить.
- Хорошо. Пить будешь?
-Д...а, - аккуратно приподняв его голову, поднесла стакан с водой к его потрескавшимся губам. Бедный, как же ему будет тяжело узнать, что он ослеп...
- С...коль...ко я?
- Полтора месяца. Это нормально. Засыпай, тебе необходим отдых, а завтра придут твои друзья, - улыбнувшись, укутала его одеялом и вышла из палаты, прикрыв за собой дверь.
Сегодня уже воскресенье. Значит, дома ждет Стешка. Моя маленькая дочурка не обижалась, прекрасно понимая, что папе нужна помощь, иначе он один не справиться.
- Ведь это ты, мам, спасла его, - как-то сказала она, когда я читала ей сказку про храбрую принцессу, которая смогла сберечь и спасти свою любовь, - ты, как та принцесса...
- Ложись спать, завтра тяжелый день, - поцеловав Стешку в щеку, уложила ее спать. Умаялась за день, бедняжка.
И сейчас, открывая дверь, уже знала, что сейчас мой чертенок крепко обнимет меня, рассказав, как же он скучал.
- Мама!
- Здравствуй, моя хорошая, - прижимаю дочь к себе, наслаждаясь этим мигом.
- Как папа?
- Папа? Ему уже лучше.
- А мы к нему пойдем? - казалось, такой простой вопрос. Он поставил меня в ступор. Я даже не знала, что сказать ей. Что он нам не рад? Правда, способная обидеть ребенка. Или соврать?
- Нет, малышка. Пока еще слишком рано.
***
Прошло две недели, которые слишком тяжело мне дались. Розарио уже начал нормальной разговаривать, но всячески отвергал мою помощь, говоря, что он все может сделать сам. Особенно остро мы спорили, когда приходило время его мыть или переодевать.
- Я сам! - заявлял парень.
- Знаешь что, пока ты был в коме. Этот вопрос я решала единолично, так что, чего я там не видела? - быстро и аккуратно стаскивая больничную майку, приводила аргументы я, стараясь не смотреть на его рельефное тело, к которому совсем недавно прижималась... Нахлынувшие воспоминания в миг заставили меня покраснеть, так что застегивала на нем рубашку вслепую, - к тому же, как ты думаешь, кто тебя мыл, пока ты был в коме? - это мое заявление заставило его покраснеть. Эх, как же мне хотелось сейчас увидеть лицо Розарио без бинтов... Первый раз за всю историю нашего знакомства он стал пунцовым, но видно это было лишь по незакрытым бинтом участкам щек. С горем пополам мы разобрались с этим вопросом, но это еще не все.
- Розарио, милый, ну пожалуйста, - упрашивала я.
- Нет. Ни за что! - отнекивался он, тряся головой.
- Знаете что, батенька? Засуньте свою гордость куда подальше, иначе будете голодным до ужина! - разозлившись, я опустила ложку обратно в гороховый, уже порядком остывший, суп.
- Ну, хорошо, - смирился со своим поражением мужчина, открывая рот.
А сегодня... Сегодня снимут бинты, и он узнает, что не видит... Поэтому я решилась рассказать ему все сама...
- Розарио, мне нужно тебе сказать...
- Что? Говори же, - он сидел, облокотившись на подушку, и дожевывал кусочек яблока.
- Ты... ослеп. Травма, полученная при аварии была слишком тяжелой, - протараторила на одном дыхании, прекрасно понимая, что такую информацию говорить именно так.
- Жаль, - сорвалось с его губ, - но я же смогу петь? Да? - он повернул голову в мою сторону. Не такой ожидала от него реакции. Не такой. В его голосе сквозило лишь сожаление и какое-то разочарование. Казалось, он уже смирился с тем, что никогда не сможет увидеть...
- Не отчаивайся, все будет хорошо. Я в это верю. Верь и ты, - приобняла его за плечи, стараясь приободрить.
- Кому я такой нужен? - горько спросил он.
- Ты нужен мне, - прошептала я. Вот и все правда сказана
- Ты молодая, умная, добрая, наверное, красивая... Зачем тебе инвалид?
- Здравствуй, Розарио. Готов снять повязки? - в палату вошел врач, оставив прозвучавший ранее вопрос без ответа. Может, оно и к лучшему. Что бы я ему сказала?
- Да. Давайте побыстрее покончим с этим делом, - хмуро буркнул он, садясь на край кровати.
Около двух часов ушли на то, чтоб сделать из мумии человек. В итоге на полу лежала горка бинтов, а на кровати сидел растрепанный Роз. Его глаза цвета виски, столь любимого мной, слегка помутнели и теперь напоминали лакрицу.
- Красавец. Вот увидите, все девушки еще падут к вашим ногам, - пошутил врач, покидая палату, - Благодарите Валерию за то, что вы живы.
Пальцы Роза медленно коснулись небольших шрамов на левой стороне лица.
- Зачем врать?
- А он и н врал. Ты, действительно, красивый. Это я говорю тебя без всяких прикрас. Вот только бы еще побрить тебя, а то ты как-то зарос.
- Э, нет. Это чисто мужское дело я тебе не доверю, - засмеялся он искренне, - спасибо тебе, - он благодарил не за то, что помогла ему выжить, а за правду, сказанную ему без утайки.
***
Мне было просто жаль. Жаль тех моментов, на которые я раньше плевал, а сейчас... Уже никогда не могу видеть. Ни цвет трав, ни бескрайнее небо над головой. Теперь моей вечной спутницей стала темнота. И это самое тяжелое - осознавать, сколько всего растрачено впустую.