Страница 84 из 92
Выхода не предвиделось.
Группа Бармаглота шла вперед, отвечая выстрелами на попытки «пуритан» сбить их с курса.
Дихлофос, оставшийся в живых после нападения на его разведчиков, тихо матерился, припадая на раненую ногу.
Один из «конторщиков», то ли Иванов, то ли Петров, остался лежать возле одного из разваливающихся домов. Там же полегли и двое разведчиков.
Бармаглот, прикрывающий Забелина, передвигался вперед быстрыми перебежками, укрываясь за деревьями и мусорными контейнерами. «Конторщик» двигался следом, грамотно уходя с траекторий ведения огня. Прямо за ним шел второй фээсбэшник.
Горыныч и оставшиеся бойцы уже успели пройти к выходу из двора и сейчас, грамотно рассредоточившись на местности, начали свой бой с «серыми».
Несмотря на то что с момента выхода с Базы бойцов стало на треть меньше, группа все еще представляла собой серьезную опасность. И считаться с ней сектантам пришлось очень быстро.
Спецназовцы взяли под контроль большой участок площадки, на которой с «пуританами» воевали невесть откуда взявшиеся американцы и небольшая группа рейдеров.
«Серые», оценив всю степень опасности, которую несли им вновь прибывшие, перегруппировались. Часть постаралась зайти в тыл группе Бармаглота, а часть начала медленно и методично отжимать ее в сторону пяти «жарок», колеблющих над собой горячий воздух.
Рация Бармаглота зашипела, принимая сигнал:
— Эй, русский, прием! Говорит сержант Хэтфилд, «котики», США.
— И чего ты хочешь, сержант? Не боишься раскрываться, а, типа сотрудник частной охранки?
— Сотрудничества. Наш капитан погиб, я остался за старшего. Надо выбираться отсюда, но у нас одних не получится. Предлагаю объединиться и попробовать всем вместе. Что скажешь?
— Откуда у тебя моя волна?
— Ну… Выберемся — расскажу. Что скажешь, капитан?
— Сержант, мне нужно пробиться к рейдерам. А потом — посмотрим. Что ты на это скажешь?
— А куда нам деваться?
— Это точно. Слушай, сержант…
Дела становились все хуже. «Консерваторы» обложили нас со всех сторон. Настя пришла в себя и смогла нормально отстреливаться, но легче от этого нам не стало. Боеприпасы заканчивались.
Появление спецназа стало приятной неожиданностью. Я никогда не относился к этим хмурым ребятам так, как большинство рейдеров. Делить я с ними ничего не делил, на рожон не лез. Но и не любил их, так как понимал, что, если прикажут, они всегда зажмут меня где угодно. Но сейчас я был им несказанно рад.
Еще больше я обрадовался, когда в рюкзаке Насти что-то коротко хрипнуло и заговорило, вызывая ее на сеанс связи. Девушка открыла боковой карман и извлекла из него что-то отдаленно напоминающее допотопный мобильник. Толстенькая труба с выдающейся антеннкой, небольшим экранчиком и маленькими кнопками. И из нее сейчас раздавался хрипловатый мужской голос:
— Ефремова, это Забелин. Это Забелин. Слышишь меня?
— Да, тов…
— Без звезд, Настя. Лешка где?
— Нет Лешки, вчера убили.
— Понял тебя. С изделием все хорошо?
— Да, как раз шла по указанным координатам.
— Молодец. Сейчас дальше пойдем. Проводники надежные?
— Лев Георгиевич, давайте я станцию их старшему дам?
— Ты уверена?
— Да.
Настя протянула мне станцию. Ну что же, пообщаемся с дядькой, у которого большие звезды.
— Слушаю вас… Забелин?
— Да, Забелин. Пикассо, полагаю?
— Верно полагаете.
— Хорошо. Пикассо, вы, как я понимаю, в курсе, зачем наши сотрудники шли в Радостный?
— Да. Нам Алексей объяснял. Мы согласились им помочь.
— Замечательно. Вы понимаете, что выбраться отсюда сможете только с нашей помощью? Без спецназа отбиться от сектантов вы не сможете?
— Точно-то как подмечено, честное слово. Что предлагаете, Забелин?
— Пробиваемся в сторону дома, к которому шла Ефремова. Спускаемся в подземный ход. А из него мы точно сможем выбраться. Там есть система, которая не позволит «серым» пройти за нами. Согласны?
Я оглянулся на ребят, понимая, что сейчас, возможно, решаю их судьбы. Вгляделся в лицо каждого из них, таких знакомых и ставших почти родными.
Необычно серьезное лицо всегда улыбающегося Дыма, сейчас палящего в сторону пятиэтажки.
Как-то раз Антон показал мне фотографию мамы и сестры. Как же они похожи, подумалось тогда мне. Своим одинаковым взглядом серо-голубых глаз.
Худая, вытянутая физиономия Валия, который, прищурившись, искал своим карими степными глазами подходящую цель. Расул постоянно таскал в своем рюкзаке снаряженную пулеметную ленту. У его отца есть шляпа-стетсон, на которую он давно хотел прицепить эту самую ленту, предварительно отхромировав ее как следует.
Свирепая, даже когда он улыбается, рожа Большого. Выдающиеся вперед надбровные дуги и тяжелая челюсть… Наш Колян — прям вылитый неандерталец. Один раз, напившись своим любимым темным «Колосом», Большой рассказал, как тогда, в прошлой жизни, бегая с утра, до полусмерти напугал такую же утреннюю бегунью. Тетка драпала от него не меньше километра. Пока он не свернул в сторону.
Мягкое и доброе личико Насти Ефремовой. «Конторщицы», «репортерши», милой домашней девочки, которая по какому-то капризу пошла служить в щитомеченосцы. За эти три дня она стала мне ближе, чем большинство знакомых бродяг. И ту шапочку с рожицей-смайлом ей действительно связала бабушка.
Скрытое стеклом забрала и самое любимое лицо Скопы. А как мне еще думать про свою младшую сестру, ставшую моим лучшим другом и напарником в Районе?
Я нажал на тангетку станции:
— Согласен, Забелин. Каков план?
Отстреливаясь, десять человек отходили в сторону большой железной двери.
Большой, Скопа, Настя, Забелин, два спецназовца, Дым с Валием, выживший американец и я.
Все остальные остались во дворах. Пропоротые насквозь очередями пулеметов и автоматов, которых у сектантов было в избытке. Сгоревшие в незамеченных «конфорках», затаившихся так хорошо, что они не казались неодушевленными ловушками. Заживо сварившиеся в «битуме», который растекся под тонким слоем песка в песочнице. Попавшие в «доброе утро» и разорванные им на кровавые ошметки.
Спецназовцы и «котики», которые должны были столкнуться в схватке друг с другом, сейчас погибли плечом к плечу. Странная штука жизнь, может повернуться так, что нам останется только смотреть с удивлением и охать, если есть такая возможность.
У нас ее не было. Позади почти полностью простреливаемый коридор, а до постов из бетонных плит — еще около ста метров.
Мы сидели вдоль стены, прикрываясь ее небольшими выступами. Ждали, когда Настя введет коды, которые дадут нам возможность пройти через систему безопасности и добраться до такой близкой и такой далекой двери.
«Серые» отошли, готовясь к следующему штурму. Сколько у нас было в запасе времени? Да бог его знает.
Американец вытер пот, стекающий по лицу прямо на его роскошные усы:
— Попали мы, мучачос.
Спецназовец со смешным прозвищем Дихлофос согласно кивнул головой:
— Да не то слово. Слышь, янки, а ты где так по-нашенски шпрехать научился?
— У меня бабушка русская. Из-под Питера. Уехала при Брежневе. Когда отбирали людей в Район, то в первую очередь брали тех, кто русский понимает.
— Понятно. — Спецназовец толкнул своего товарища. — Командир, ты как?
— Хреново, Валер. — Тот коротко, с хрипом, вздохнул и закашлялся, сплюнул розовую слюну на бетонный пол. — Я останусь, прикрою. Один черт — идти с вами не смогу дальше. Слышите, Лев Георгиевич?
Забелин, которому Дым бинтовал предплечье, немного помолчал:
— Слышу, Гриша. Жаль, что так получилось. А прикрыть нужно. Вряд ли они на нас вышли сами. Какой-то доброхот у них есть в штабе. Так что, вполне возможно, коды от замков у них тоже есть. А изнутри дверь не заблокируешь. Спасибо тебе, капитан. Ты уж прости нас за твоих ребят, сам пони…