Афера с вином

Они вошли в дом, и с помощью еще одной порции ругани ему удалось отыскать среди гирлянд паутины электрический щит и рубильник. Пыльная сороковаттная лампочка тускло осветила середину комнаты.

— Voilà! Добро пожаловать в наш фамильный замок, — провозгласил Филипп и, смахнув с носа паутину, похлопал Сэма по плечу. — Хорошо поспал?

— Как дитя.

Сэм в самом деле чувствовал себя на редкость бодрым, как всегда бывало после хорошо сделанной работы. Следом за Филиппом он обошел ряд маленьких, пыльных комнат с низким потолком, совершенно пустых, если не считать старого трехногого стула и задвинутого в угол поцарапанного стола.

— А куда делась мебель?

Филипп остановился в комнатушке, когда-то, видимо, служившей кухней, а сейчас абсолютно голой. Лишь в камине лежало провалившееся в трубу птичье гнездо, да на стене висел выцветший календарь пожарной части Кавайона за 1995 год.

— А, мебель… Тут была пара недурных вещиц. Но стоило положить старушку в гроб, как родственнички явились на грузовике и все вывезли. Странно, что лампочки оставили. Наверное, до сих пор решают, кому что достанется. Но, слава богу, погреб они увезти не могли.

Он толкнул низкую дверцу в углу и щелкнул выключателем, отчего кинулись врассыпную все обитатели погреба.

— Надо будет привезти крысиного яду, а то они сожрут этикетки. Говорят, им нравится старый клей.

Предприимчивые родственники Филиппа не обошли вниманием и погреб, а потому в нем не осталось ни единой бутылки. После величественного подземного дворца Ребуля он казался очень скромным: несколько каменных ступенек, полки, сколоченные из старых досок, плесень на стенах, да жидкий слой гравия на земляном полу. Зато прохладно, влажно, заметил Филипп, и, главное, никому не придет в голову искать здесь коллекцию вина стоимостью в три с лишним миллиона долларов.

Перетаскивание ящиков из фургона в погреб оказалось делом долгим и тяжелым. Потолки и дверные проемы были такими низкими, что, казалось, дом строили для гномов. Неужели двести лет назад люди были настолько мельче нынешних? Когда работа закончилась, у обоих мужчин были в кровь содраны костяшки пальцев и не разгибались спины. Они даже не заметили, что ночь успела смениться утром.

— Ну, как тебе? — спросил Филипп. — Я, конечно, не особый любитель деревни, но, по-моему, в этом что-то есть.

Они стояли перед домом и смотрели на восток — туда, где над горизонтом быстро наливались розовым цветом первые полосы восхода. Сэм медленно развернулся на каблуках и огляделся. Поблизости не было видно ни одного дома. Их окружали только поля, которые скоро станут алыми от маков. Сзади возвышалась дымчато-синяя громада Люберона.

— Знаешь, по-моему, после завтрака здесь станет еще красивее, — сказал Сэм. — Лично я ничего не ел со вчерашнего ланча.

Они поехали в Апт, нашли там кафе с солнечной террасой и закупили в ближайшей булочной гору круассанов. Скоро на столике появились большие, тяжелые чашки с café crème. Сэм закрыл глаза и втянул в себя ароматный пар. Так кофе умеет пахнуть только во Франции. Должно быть, дело в местном молоке.

— Ну что, друг мой, — сказал он, — нам предстоит очень насыщенное утро.

Филипп с набитым ртом только промычал что-то и поднял брови.

— Во-первых, нам надо выписаться из отеля до того, как Виаль обнаружит пропажу пятисот бутылок, и, следовательно, найти новое жилье. Желательно, не в Марселе. Значит, придется арендовать машину. Потом мы должны будем раздобыть где-нибудь ящики без маркировки, отвезти их в дом твоей бабушки, перегрузить вино и избавиться от прежних ящиков. А уж потом можно праздновать. — Он взглянул на часы и достал телефон. — Как ты думаешь, Софи уже проснулась?

Выяснилось, что она не только проснулась, но, предвидя спешный отъезд, уже уложила вещи, чем заслужила высокую оценку Сэма.

Филипп высадил его у бюро проката автомобилей в аэропорту и, договорившись о встрече на парковке у выезда на трассу, отправился на поиск ящиков. Друг одного из его друзей был виноградарем, и Филипп не сомневался, что у него в сарае найдется все, что им надо.

Во взятом напрокат «рено» Сэм отправился в Марсель. Он успел забыть, что французские водители имеют обыкновение вести себя на дороге как гонщики «Формулы-1», и пережил несколько очень неприятных минут, когда крошечные автомобильчики как из-под земли выныривали прямо перед его капотом, обгоняли на бешеной скорости, едва касаясь колесами земли, а их водители при этом умудрялись курить, разговаривать по телефону, а, если оставалась свободная рука, то и рулить. Благополучно добравшись до отеля, он произнес молчаливую молитву святому покровителю иностранных водителей и отправился искать Софи.

Она как раз заканчивала завтрак и выглядела на удивление спокойной для леди, которая накануне принимала непосредственное участие в уголовном преступлении.

— Ну, как все прошло?

— Отлично. Расскажу в машине. Сейчас зайду в номер за своей сумкой, оплачу счет, и можно ехать.

В половине девятого, задолго до того, как Виаль начал свой рабочий день, они уже выехали из Марселя.

Глава двадцать третья

Ясное утро превращалось в один из тех чудных весенних дней, какие особенно удаются в Провансе: тепло, но не жарко, на синем небе ни облачка, поля усеяны яркими пятнышками первых маков, а черные скелеты виноградников уже воскресли под нежной зеленью молодых листочков. Атмосфера в «рено», едущем по шоссе за фургоном Филиппа, была такая же праздничная, как и погода.

— Теперь вы можете спокойно возвращаться в Бордо, — говорил Сэм, — выходить замуж за своего Арно и жить долго и счастливо. Кстати, когда свадьба?

— В августе, у него в шато.

— А я приглашен?

— А вы приедете?

— Конечно. Никогда не был на французской свадьбе. А где вы собираетесь провести медовый месяц? Приезжайте в Лос-Анджелес, я готов вас там развлекать.

Софи рассмеялась.

— А вы что будете делать? Куда теперь?

— Закончу все дела здесь и поеду в Париж. Доложу о результатах людям из «Нокса».

— А что вы им скажете?

— Ну, я уж конечно не стану смущать их подробностями. Думаю, буду придерживаться версии Филиппа: анонимный звонок, бесстрашный репортер ведет независимое расследование и в итоге выходит на Рота. Они не будут задавать лишних вопросов, когда узнают, что им не придется выплачивать три миллиона.

Впереди фургон Филиппа одолевал последние витки серпантина, ведущего к ферме. Сэм уже с удовольствием предвкушал, как журналист приедет в Лос-Анджелес брать интервью у Рота. Надо будет на это время арендовать старый джип времен Второй мировой войны и совершить на нем набег на магазины армейской амуниции. А еще можно сводить его на выставку оружия. Может, хотя бы француз объяснит ему, почему американцы считают необходимым охотиться на белок с полуавтоматическими штурмовыми винтовками.

Уже во второй раз за день Филипп провел их через весь дом к погребу. На этот раз под одной подмышкой у него была зажата канистра с крысиным ядом, а под другой стопка сложенных картонных коробок. Втроем они переложили в них бутылки за какой-то час. Выходя из погреба последним, Филипп бросил на пол щедрую горсть ядовитых шариков и, перед тем как закрыть за собой дверь, пожелал крысам bon аррétit.

Софи и Сэм тем временем на улице грузили в фургон последние ящики Ребуля. По дороге в Марсель Филипп выбросит их на какой-нибудь свалке.

— Ну, кажется, все, — сказал Сэм, повернувшись к журналисту. — Осталось только подыскать жилье нам с Софи на одну ночь. Есть идеи?

Филипп почесал голову сквозь слой паутины.

— В Марселе вас могут увидеть, а оставаться в этих местах тоже не стоит — народу здесь мало, и на чужих сразу обращают внимание. А как насчет Экса? Мне говорили, что «Вилла Галличи» — очень милое местечко.

Так оно и оказалось. Это был небольшой отель всего в двух минутах ходьбы от многочисленных кафе и прочих радостей Кур-Мирабо. Но на них у Сэма уже не оставалось сил. Прилив адреналина прошел, и его место заняла усталость. В конце концов, за двое суток он поспал всего полтора часа в машине. Извинившись перед Софи, он поднялся к себе в номер и одетым рухнул на кровать.