ПЛАСТУНЫ

            Его острые глазки мгновенно оценили ситуацию и возможность выгодных «торгов» с русскими. Обремененные таким количеством раненных, которыми были забиты все более-менее приспособленные для жилья сакли и навесы,  казаки и егеря не могли оказать серьезного сопротивления,  поскольку в случае нападения горцев все усилии вынуждены будут направить на защиту раненных.

           Шамхал переглянулся со своими амирами, и те понимающе закивали головами.

           Но когда на встречу с парламентерами вышли полковник Зырянский и сотники Драгомил и Осычный, шамхал был само почтение, и глаза его просто излучали сострадание.

           - Вах, какое горе, сколько раненных, - залопотал он, прихлопнув пухлыми ладошками. – Даже наши ночные потери не идут ни в какое сравнение с тем горем, которое постигло вас! Я думаю, господин полковник, что Вам сейчас не до переговоров, и мы вынуждены откланяться, чтоб не занимать Ваше драгоценное время, столь необходимое сейчас для поддержки Ваших умирающих солдат.

           - Я благодарю Вас за высказанные соболезнования, - ответил Зырянский, - но все же прошу пройти в штаб и провести переговоры, как и было договорено.

           - Что ж, воля Ваша! – промямлил шамхал и, кивнув свите, отправился за полковником.

           Амир хиджретов Караташ еще ранним утром предложил шамхалу атаковать лагерь урусов. Его разведчики засекли обоз еще на подходе к селению, но не стали нападать на него ввиду своей малочисленности: их всего-то было трое. Они быстро вернулись в лагерь и доложили о прибытии обоза с раненными Караташу. Амир хиджретов, потерявший во время взрыва две трети своих воинов, кипел злобой и ненавистью, но, тем не менее, его предложение было разумным – русские, занятые выгрузкой и размещением раненных, представляли сейчас легкую добычу. Он не понимал, чего хотела добиться эта «хитрая  старая лиса» шамхал от русских путем переговоров, если у них была реальная возможность атаковать и уже сегодня диктовать свои условия с позиции силы.

            А шамхал не  просто боялся принимать острые решения. Были на то очень серьезные причины, о которых он не мог распространяться в разговорах со своими амирами. Он сейчас находился, как бы между трех огней, каждый из которых в случае пожара мог уничтожить весь Дагестан. Совсем рядом было войско персов, стоящее у стен Баку. И в последний свой визит к шамхалу принц Кара-Мурза недвусмысленно намекнул, что видит Дагестан в числе своих владений. Со стороны Тифлиса его усиленно звал под свое крыло Аскер-Паша – командующий войсками Турции, прочно укрепившимися в Закавказье. И вот он – третий зверь, который точит свои острые клыки на земли Дагестана. Это его широкая, перетянутая ремнями портупеи спина, маячит сейчас пред глазами шамхала, представляя самую близкую и, пожалуй, самую реальную опасность – войско русского царя.

            Вот поэтому и не решился шамхал атаковать ранним утром лагерь русских – знал, что кара за это будет жесточайшая. Он надеялся на свою хитрость и природный дар убеждения, надеясь убедить русских в своей силе и заставить прекратить военные действия.

            Рассевшись в тесной сакле, временно приспособленной под штаб, полковник сразу начал переговоры, не допуская никаких отклонений от намеченного им плана.

            Его речь была очень короткой и емкой: владения шамхала Тарковского переходят под власть России и управляются  царским наместником на Кавказе с сохранением всех привилегий горцев, древних обычаев – адатов и свободного отправления любого вероисповедания, принятого у народов и племен, населяющих земли Дагестана.

           Шамхал встал и, склонившись в глубоком поклоне ответил:

           - Мы выслушали Вас, господин полковник, и прекрасно понимаем – то, что Вы сейчас высказали, является волей русского царя. Но, к сожалению, и вы, и мы сейчас понесли жестокие потери, наше горе невосполнимо, как и ваше. Поэтому дать какой-то определенный ответ я сейчас просто не в состоянии. К тому же, мне нужно собрать старейшин племен и народов, имамов и мулл и обсудить этот вопрос с ними, и уже их решение будет окончательным.

           До того, как это решение состоится, - продолжал шамхал, - я предлагаю прекратить между нами все военные действия, и дать народам Дагестана жить спокойно. Ваши солдаты не должны больше вторгаться на наши земли ни под каким предлогом, иначе, соглашение будет прервано, и война начнется снова. И последствия ее будут непредсказуемы, потому что против вас поднимется весь Кавказ. Вы и сейчас не в том положении, чтобы требовать от нас немедленного и непременно положительного ответа.

           - И сколько времени займут ваши советы и согласования? – спросил Зырянский, уже прекрасно понимая, что на это уйдет не один год, и продолжения войны не миновать.

           - Дагестан большая страна – более пятидесяти только крупных народов населяют ее, - уклончиво отвечал шамхал, - нужно время, чтобы обговорить ситуацию со старейшинами и имамами каждого из них, даже самых мелких, территория которых ограничивается хотя бы и одним высокогорным аулом. Поймите меня правильно, никто, ни один народ, как бы мал он не был, не должен быть обойден при принятии такого серьезного решения. А если учитывать все мелкие народы и племена, то их будет более ста.

           - Эдак, вашего решения мы можем ждать годы и годы, а персы и турки будут тем временем укрепляться и терзать Кавказ, раздирая его  по кусочкам. – сказал полковник.

           - На все воля Аллаха, - вставая и смиренно кланяясь, промолвил шамхал.- Но иного пути решения изложенной вами проблемы не существует.

           - За сим, - шамхал сделал скорбное лицо и едва не смахнул несуществующую слезу, -  позвольте нам отбыть к исполнению своих скорбных обязанностей по погребению павших в ночном бою воинов, поскольку они продолжают умирать от ран.

           Делегация горцев молча поднялась со скрипучих лавок и покинула помещение штаба.  Высоко задирая полы капталов и бурок, чтоб не волочить их по грязи, горцы медленно отправились в свой лагерь.

           Теперь, после уничтожения завала, путь между двумя лагерями был открыт и проход свободен. Но желающих пройтись в лагерь к противнику что-то не находилось ни с той, ни с другой стороны…

           Полковник придержал шамхала и спросил:

           - Откуда у вас такое знание русского языка?

           - У моих детей, коих двенадцать маленьких и пятеро – уже в отроческом возрасте, шесть учителей русских, двое французов, один англичанин, и один немец. И музыку девочкам преподает пани Визицкая из Польши. Очень хорошо играет на фортепиано и на скрипке. Вот так, мой дорогой полковник, - шамхал впервые за все время разговора, вспомнив о своих детях, улыбнулся открытой добродушной улыбкой и заторопился догонять свою свиту.

           - Ну, и что нам дали эти переговоры? – злобно спросил Караташ., когда шамхал поравнялся с ним. – Мы могли утром разгромить их лагерь и сейчас прошлись бы по его головешкам. И переговариваться было бы не с кем. Зачем ты дал им время?

           - Ты так ничего и не понял, - ответил шамхал. – Я не им дал время, глупец! Я выговорил для нашего народа несколько лет мира, хотя бы с русскими… А за это время укрепятся позиции на Кавказе либо турок, либо персов – наших единоверцев. И бить русских мы будем уже совместно с ними! Но пока мы вынуждены жить с урусами в мире. Они на сегодня сильнее нас – у них большая армия, ружья, пушки, а их казаки ни в чем не уступают твоим хиджретам – такие же головорезы. Так что, по вопросу мира у нас у всех должно сейчас быть одно мнение…

           Шамхал жестоко ошибался – и у Караташа, и у многих других амиров было по вопросу мира с русскими свое - особое мнение, и это мнение значительно отличалось от мнения шамхала Тарковского.

10. КРЕСТ...