Летучие мыши

               Рассвет застал группу в очередной долине, после которой им предстояло перевалить ещё одну горку и… всё – они в точке эвакуации.  Вышли к реке, весело журчащей по камням, и, наполнив фляжки, сразу ушли под деревья.

               Майор Дорошин с удивлением смотрел на зелёную траву, посеребрённую росой, на зелень листвы в лесу, и не мог поверить, что ночью они с трудом пробивались через снеговые заряды… В лесу разведчики развели в ямке бездымный костерок, обложив его голышами.  Голышам давали нагреться и сушили с их помощью одежду, раскладывая её на горячих камнях. На спиртовках закипела вода, и запахло ароматом чая. Согревшись и подкрепив силы тушёнкой, пошли дальше.

               А была весна. И где-то, совсем рядом с Чечнёй, в городах ходили девушки в коротких юбках, и парочки сидели в открытых кафе и обнимались на лавках в парках и скверах, и никому не было дела до этой войны…

              Их всё-таки ждали… Когда группа вышла из лесу, и головной дозор начал подъём на горку, с высоты застучали автоматы. Духи поторопились открыть огонь, не дав разведчикам полностью выйти из леса, поэтому, отстреливаясь, группа быстро откатилась в лес. Их, видимо, пытались окружить, поскольку из лесу тоже начали стрелять в их направлении, но духам не хватило времени, чтоб завершить свои манёвры. И майор Дорошин понял, насколько прав оказался Седой, заставив группу идти всю ночь без остановок. Ведь если бы не этот сумасшедший ночной марш-бросок на пределе сил и возможностей человека, духи успели бы к утру приготовить им засаду, из которой они вряд ли смогли бы вырваться… Майор стрелял в лес, чувствуя, как с первыми выстрелами проходит дрожь в руках и возвращается уверенность. Он лупил, глядя, как от выстрелов осыпаются ветки, и отлетает от деревьев кора. Он изливал злобу за пережитую в страшном напряжении ночь, за моменты страха, пережитые минутой раньше. Он словно хотел расстрелять свой страх, и остановился только тогда, когда автомат, выбросив крайнюю гильзу, замолчал, щёлкнув вхолостую бойком…

              Внезапно всё стихло… Разведчики, заняв круговую оборону, «ловили тишину», внимательно вслушиваясь во все звуки леса, пытаясь различить в них «чужие», посторонние звуки.

              Дорошин подполз к Седому и открыл, было, рот, чтобы спросить, что они будут делать дальше. Но Седой внимательно посмотрел на него и приложил палец к губам. В полной тишине прошло минут десять…

              Седой кивнул Куму и пополз в лес, бесшумно извиваясь в траве. Кум пополз за ним, слегка приотстав. Метров через двести Седой вдруг замер и, показав Куму два пальца, тихо сместился за дерево, достав из ножен свой древний НР-43. Кум сделал тоже самое.  Седой привстал на одно колено и осторожно выглянул из-за дерева. То, что он увидел, не обрадовало его. Он показал Куму два пальца, встряхнул ими и снова показал два пальца. Кум понял, что ползут двое духов, а через несколько метров за ними – ещё двое. Седой показал знаком Куму отойти и, ткнув пальцем в его сторону, показал два. Кум кивнул головой и отполз назад…

                Седой присел, прислонившись спиной к дереву и откинув голову, и полностью расслабился. Он пропустил мимо себя первую пару духов и ждал вторую. Когда тихий шелест травы возвестил об их приближении, он снова привстал на одно колено. Теперь он был похож на сжатую пружину, на курок, готовый выстрелить.  Духи проползли мимо, и он прыгнул на спину крайнего к нему, ткнув его деревянной рукоятью ножа в основание черепа. Мгновенно перекатившись через него, Седой прыгнул на спину второго. Захватив его пальцами за глазницы, он до отказа запрокинул голову духа назад и полоснул острым, как бритва лезвием по горлу. Некоторое время он держал голову духа запрокинутой, чтобы тот не захрипел в конвульсиях, и, как только тело обмякло, он отпустил голову и утащил тело в кусты.

                  Взвалив на плечо тело вырубленного, который всё ещё был без сознания, он, пригибаясь, пошёл к своим. Через десяток метров из-за дерева шагнул Кум и, перехватив тело духа, забросил себе на плечо.

                  Кум сбросил духа на землю, и от удара он сразу пришёл в себя и сел, удивлённо оглядываясь.

                  Чтобы не дать ему времени на раздумья, Седой сразу начал допрос.

                  - Сколько вас? – спросил он.

                  - Дваццат издес и дэсят на висота.

                  - Почему прекратили атаку?

                  - Амир Анзор шёл пэрвий. Ви иво убили. Ми ни знала шо делат. Иса сказал, ползат нада к вашь позиций и сматрэть, скока вас, - дух снова удивлённо оглядел группу разведчиков. – Вас всыго дэсят? Ви спэцназ?

                  Седой рассмеялся.

                  - Я что-то не пойму, ты меня будешь допрашивать, или всё же я тебя?

                  - Это ти мина биль па галава? – чеченец пощупал затылок. – Зачэм так сылна биль? Шо, сапсэм дурак?

                  Теперь уже смеялись все. Вопросы пленного как-то разрядили обстановку…

                  - Если вы не вернётесь, что будет делать Иса? – уже серьёзно спросил Седой.

                  - Дыругой чэтверо пошлеть. Иса упрамий, как ишак! Ти мина отпускай, я скажу, шо ви крутой спэцназ, и нам тута дэлат нечева. Иса мина слушат будэт и увидёт моджахэдов.

                  И тут под курткой пленного забурчала рация.

                  Мгновенно выхватив её из-под куртки, он пытался что-то крикнуть в микрофон, но Седой выбил её из рук духа и поймал на лету.

                  - Тимон, что говорят? – спросил он Тимоху, двадцать лет прожившего в Грозном и знавшего чеченский язык, как свой родной.

                  - Гора запрашивает Ису, что им делать. Русские не идут… Иса отвечает, что отправил разведку… Когда они вернутся, Иса будет знать, сколько нас и решит, что делать.

                  Пленный сразу загрустил…

                  - Ладно! – сказал он. – Дайте мне рацию, я дам команду уходить. Обмануть я не смогу, раз ваш товарищ знает чеченский.

                  - Ни хрена себе! – сказал Седой. – Да ты разговариваешь почти без акцента…

                  - Ничего удивительного… Я пятнадцать лет преподавал в школе русский язык и литературу. Одно условие!

                  - Говори!

                  - Ваши люди идут на высоту, убеждаются, что там никого нет, и вы отпускаете меня!

                  - И ты будешь и дальше воевать против нас?

                  - Да! Если не буду я, будет другой! Моя смерть ничего не изменит…

                  - Давай, командуй! – Седой протянул рацию духу.

                  Пленный заговорил по-чеченски.

                  - Иса, это Анзор! Слышишь меня?  Снимай людей, и отходите на базу. Я догоню вас. Я у русских. Ты что, не понял? Они захватили меня! Всё! Выполняй! Ишак! Это спецназ! Военная разведка! С кем ты собрался воевать?! Делай, что я сказал!

                  - Рацию верни, - тихо сказал Седой.

                  - Зачем? Я же всё сделал, как обещал!

                 - А что тебе помешает передумать через пяток минут? Давай-давай! Нам пригодится, в дороге послушать разговоры твоих орлов! А ты отдыхай пока.

                Чеченец отошёл и уселся под дерево.

                Седой подмигнул Куму, и тот понимающе кивнул головой, что не укрылось от глаз майора Дорошина.

                 - Егор, отойдём? – сказал он.

                 Они отошли в сторонку.

                 - Во-первых, - сказал Егор, предваряя вопрос майора, - непреложный закон разведки – не оставлять свидетелей. Во-вторых, он полевой командир среднего звена, и он видел нас. Запомнил нас в лицо. Тебе надо объяснять, чем это чревато для группы?

                 - Нет! Не надо! Эмоции…

                 Через два часа над точкой эвакуации завис вертолёт. Разведчики быстро запрыгнули в его чрево, и вертушка, накренившись на левый борт, пошла в разворот…