Дань псам

Плотнее прижав подмышкой сверток с плоскими лепешками, она помедлила, стараясь расправить помятый плащ; скривила губы, увидев свежее пятно, оставленное каким-то неосторожным прохожим — эти дурацкие гадробийские кексы! — и попыталась стереть его, отчего пятно стало только больше. Настроение стало еще гаже. Она двинулась дальше, расшвыривая ногами мусор.

При удаче Госпожи Синий Жемчуг и Дергунчик преуспели больше нее. Они должны добыть салтоанское вино и вернуться в «К’рул-бар». А вот она еще здесь, за двенадцать улиц и две стены от бара. И между ними двадцать — или тридцать? — тысяч обезумевших идиотов. Станут ли приятели ждать? Ни шанса! Проклятая Дымка и ее пристрастие к ривийскому лавашу! Эти мысли и растянутый локоть составили заговор, намереваясь испортить Хватке первую ночь фестиваля. На самом ли деле локоть просто растянут? Судя по тому, как Колотун покосился на досаждающий ей отросток и пожал плечами, дела могут быть и хуже.

Но чего еще ждать от Колотуна? После отставки он стал жалким; рассчитывать, что его будущее снова взойдет на высоту, словно солнце — столь же бессмысленно, чем надеяться на то, что Худ забыл внести тебя в список. Ну, не он один стал жалким…

Стоп! Зачем кормить дурной характер заботливо разжеванными мыслями?

Затем, что ей вроде бы легче становится.

Дестер Ужасный, завернувшись в черный плащ с капюшоном, следил за толстозадой с другой стороны грязной улицы. Он засек ее, когда женщина вышла из дверей «К’рул-бара» — кульминация четырех ночей усердного наблюдения из тщательно выбранного, скрытого темнотой угла.

Глава клана предупреждал, что объекты прежде были солдатами; но Дестер Ужасный не находил никаких доказательств, что они сохранили форму. Они старики, унылые, редко когда трезвеющие… а эта носит такой широкий и толстый плащ явно потому, что разжирела и стесняется этого.

Следить за ней в толпе оказалось довольно легко — она была на голову выше среднего гадробийца, к тому же выбрала дорогу через жалкий ривийский рынок у Озера, вероятно, избегая показываться на даруджийских улицах — странная привычка, которая вскоре окажется для нее роковой.

Сам Дестер был даруджем, поэтому он с легкостью отслеживал голову цели и успешно проталкивался сквозь плотные кучки весельчаков.

Едва женщина оказалась в конце улочки, Дестер охотничьим шагом поспешил вслед и оказался на перекрестке как раз когда она свернула в проход через стену Второго Круга, в тоннель, выводящий внутрь Третьего Круга.

Начавшаяся после исчезновения Ворканы череда войн внутри Гильдии наконец пришла к завершению; Дестер был более или менее доволен новым Великим Мастером, оказавшимся одновременно жестоким и умным, тогда как прочие претенденты были просто жестокими. Ассасину Гильдии нельзя быть дураком — тогда смотреть в будущее можно с оптимизмом.

Контракт пришелся кстати. Довольно простое задание — но будьте уверены, Дестер и другие члены клана повысят свой престиж, полностью выполнив его.

Облаченные в перчатки руки погладили рукояти спрятанных в рукавах кинжалов. Для большей надежности он смазал лезвия даружийской стали густой пастой морантского яда, тральба.

В эти дни яд стал страховкой, которой пользуются почти все убийцы Гильдии, работающие на улицах — да и многие из скользящих по Дороге Воров, что пролегает по крышам. Был некогда ассасин, приближенный Ворканы, проявивший великое искусство убивать без помощи магии — в ту ночь, когда предал свой клан. Он использовал яд. В ту ночь кровавой резни он доказал превосходство этого, столь мирского средства.

Дестер слышал, что принятые некоторых кланов строили тайные храмы в честь Раллика Нома, создав культ, члены которого узнают друг друга по особым знакам. Разумеется, Себа Крафар, новый Великий Мастер, одним из первых указов запретил культ, и произошла чистка, после которой пятеро Глав кланов встретили рассвет алой улыбкой поперек горла.

А еще Дестер слышал немало намеков, что культ далеко не уничтожен. Он просто зарылся еще глубже.

На деле никто не знал, какие яды использовал Раллик Ном; Дестер верил, что это тральб, потому что самая малая капля морантского яда лишает человека сознания, а потом наступает глубокая кома, обычно ведущая к смерти. Большая доза просто ускоряет процесс, гарантируя надежный проход через врата Худа.

Толстозадая спешила.

Четыре улицы до «К’рул-бара» — если она идет в правильном направлении, в чем он ПОЧТИ уверен. Скоро покажется длинная извилистая аллея. Придется пройти ее, миновав слева задний двор Арсенала Третьего Круга, а справа забор общественной бани — высокий, солидный, но обшарпанный. В бане есть окошки только на верхнем этаже, узкие, неосвещенные. Почти совершенно темный проход.

Он убьет ее здесь.

Усевшийся на декоративную башенку одного из углов ограды Чилбес каменными глазами смотрел на диковатое местечко внизу. Обширный сад с прудом, недавно переделанным, но находящимся в небрежении; беспорядочно разбросанные, утонувшие во мху колонны. Прямо перед ним — корявые деревья с толстыми сучьями и жухлой темной листвой, заросшие у оснований пышной травой; извитая тропка ведет к расползшемуся приземистому дому, не похожему на другие строения Даруджистана.

Редко когда появляется свет за этими запертыми ставнями — тусклый, перемещающийся без видимой системы. Двери никогда не открываются.

Чилбес был гигантом для своего племени. Тяжелый как барсук, мощные мышцы под толстой кожей; крылья, слишком маленькие, чтобы легко поднять тело в воздух. Каждый взмах кожистых крыльев обычно сопровождался исходящим из пасти демона стоном.

В этот раз все было еще хуже обычного. Он не шевелился несколько месяцев, он восседал, спрятавшись от назойливых глаз, в сумраке под огромной веткой дерева, что стоит в дальнем уголке сада. И наконец заметил промельк движения, шорох шагов — от уродливого черного дома через тропу — земля взрывалась под стопами, отверзая череду жадных ртов, корни извивались, стараясь схватить беглеца… Чилбес понял, что стража его закончилась.

Тень скорчилась у низкой ограды Дома Азата, словно созерцая наползающие корни. Но еще через миг она поднялась и пропала, перелетев над стеной словно пятно жидкой тьмы.

Чилбес, кряхтя, простер трепещущие крылья, отряхнул грязь с перепонок между тонкими, похожими на ребра, пальцами — спрыгнул с ветки, сумев поймать воздушный поток — бешено забив крыльями, отчего стоны стали звучать особенно дико — и приземлился, тяжело ударившись о вязкую почву.

Разбрасывая ветки и листья, демон побежал обратно, к стене имения. Он слышал, как корни развернулись и ползут за ним. Чилбес вонзил когти в штукатурку и влез на обычный насест. Конечно, для страха нет разумной причины. Корни никогда не вылезали за пределы ограды Дома — он поглядел назад …

… и с визгом подпрыгнул, оказавшись в заброшенном саду имения.

«Ох, никто не любит демонов!»

Холодный воздух над прудом — крылья захлопали, подбросив его вверх. Демон пропал в очи.

Слово, да, слово хозяину. Самое важное слово. Такое неожиданное, такое обжигающее и опасное!

Чилбес что есть силы колотил крыльями. Тучный демон поднимался в небо над сине-голубым городом.

Зечан Бросок и Гиддин Быстрый нашли идеальное место для засады. Двадцать шагов по переулку, дверные ниши одна напротив другой. Недавно мимо прошли пятеро пьяниц, ни один не заметил неподвижно стоявших в чернильной тьме ассасинов. Они уже скрывались из вида. Путь свободен… просто шагнуть вперед — и прольется кровь.

Цели приближались. Оба тащили по глиняной корчаге и слегка пошатывались. Они, видимо, спорили — на языке, которого Зечан не знал. Малазанский? Быстрый взгляд налево. Пьяницы как раз вышли из переулка, слившись с пестрой толпой гуляющих.

Зечан и Гиддин проследили за целями от бара, видели, как те нашли торговку вином, поторговались хорошенько, передали деньги и взяли корчаги.