Пилигрим

А вот убивать его при встрече было нельзя. На его место придут другие. Значит, придется постараться его переиграть. Как? Черт его знает… Но только не убивать… Н-да… Сам себе поставил задачи сам их и должен решить…

Одно утешает, малыш Конрад находится в самых надежных руках, какие только могут быть на этой земле.

Вместо трезвого расчета и анализа, в голове сумбур и перехлест эмоций. Такое ощущение, что это меня контузило и напрочь парализовало во время взрыва…

Пришлось срочно, не боясь опасений по поводу паспорта, вылетать в Москву.

Прилетел… Добрался… Что-то еще… Все забыл. Внутри кипящее масло… Ах, да, заселился в частную гостиницу, оттуда уже сориентировался на местности…

Разузнал подробности на каком, чисто конкретно, политическом поле я присел… Только после этого, в экстренном порядке стал созваниваться с редакцией газеты…

Однако позвонил не сразу. Сперва основательно подготовился и потом позвонил. Так, мол и так…

Представился… Долго слушал непонятную паузу…

Угол моего скудного воображения на последующую и дальнейшую реакцию газетчиков, у меня не преломлялся.

Такого…

Всякого, но…

Нет. Не ожидал.

Десятка два голосов, одновременно восторженно выли в телефонную трубку… Они… Я даже не знаю, как правильно это объяснить… Они готовы были снять для меня штаны… и ими достать любую звезду с неба… Понимаю — глупость, тщеславие, раздутое самомнение, но ничего поделать с этим не могу.

Крики гордых пингвинов, были по-прежнему слышны из телефонной трубки…

Поблагодарил за теплый прием и оказанную честь… Культурный же человек. Попросил через пару часов организовать мне пресс-конференцию с обязательным привлечением иностранных радио- и телекорреспондентов. Естественно, право первыми сообщить миру то что я готов был рассказать, будет принадлежит им.

Вой из трубки продолжался, но уже с минусовым зарядом. «Чистая трибуна» не желала никого подпускать к своей информационной кормушке. Они не хотели делиться этим лакомым куском ни с кем…

Пришлось их успокоить. На конференции, сообщать все известные факты, я не собираюсь. Просто хочу сделать дополнительные сообщения по поводу продолжающихся на меня покушений. Все остальное для них. Как невеста для жениха — все самое драгоценное оставшееся при ней после жизни в студенческой общаге, ему — любимому.

Телефоны редакции прослушивались. Это было очевидно. Кто-то очень не хотел моей встречи с прессой. Так как после редакции, последует продолжение моих выступлений в Комиссии по делам национальной безопасности. После потянув за нитку дотянутся до хвоста, и уже дёрнув за него вытянут на свет весь крысиный клубок.

Получится много грязи и много неприятностей: пятна на мундирах, отставки, самоубийства.

Людей можно было понять, они не хотели всего этого.

По этому поводу возникают неприятные исторические параллели:

Помните, больше ста пятидесяти человек самых разнообразных свидетелей и даже знакомых свидетелей, было уничтожено за полтора десятка лет, самым замысловатым образом. И это только после одного единственного намека на участие государственных спецслужб США в убийстве президента Кеннеди. Тогда безжалостно уничтожали своих, конституционно послушных американцев.

А кто я такой для любимой страны? Человек без прошлого, без роду, без племени. С купленным, подложным паспортом. Только одно это для любимой родины является преступлением. Паспорт я показывать не собирался. Даже вспоминать о его наличие было совсем не обязательно. Глядишь и пригодится.

Короче говоря, тип подозрительный и не внушающий доверия.

Со всех сторон города к зданию редакции стремились всевозможные агенты и киллеры.

Этот вариант моим скудным умишком был заранее предусмотрен. Поэтому в редакцию газеты я звонил из холла здания. Мало этого, звонил с того самого, необходимого мне этажа, где размещалась основная масса редакционных сотрудников. Вооружившись моющими средствами, я усиленно мыл пол, протирал пыль на перилах, подливал в вазоны воду, наблюдая краем глаза за возникшей после моего звонка редакционной суетой.

Проведя влажную уборку помещения, зашел в небольшой редакционный отсек и подозвал скучающую на телефонах девчушку. Объяснил ей кто я такой. Она за словом в карман не полезла, ответив мне тем же, представилась стажером. С внутренним, плохоскрываемым волнением поздравил ее с единственным, достойным шансом всей жизни.

Пока я подводил понтоны к чужой душе, казалось глаза этой девочки, выскочат из глазниц. Кстати, умные и цепкие глазки.

Попросив меня пару минут подождать, она стремглав понеслась в кабинет главного редактора, где через пять минут все было готово для записи прямого интервью.

В комнате отдыха главного начальника, под стрекот разнообразной техники наговорил полуторачасовой объемный текст. Редактор, предоставивший и комнату, и пару студийных магнитофонов (где он только их взял?), предоставил и профессиональную видеокамеру, за которой в качестве оператора работал сам.

Во время беседы он то и дело отрывался от видеокамеры, хмурился, охал и с недоверием поглядывал на меня…

Была надежда, что огромное здание мои контрагенты взорвать не смогут. Просто не успеют завести такое количество взрывчатки, а то конечно бы рванули. Но если сам башку из окопа поднял, следовало опасаться какой угодно провокации. Не хочется ничего заранее загадывать, но постараюсь ее избежать. Успокаиваю себя, как могу, хотя от громких дверных хлопков голову в плечи все-таки втягиваю.

Детская шапочка Конрада? Случайно ли она у меня оказалась? Случайно или намеренно, но пригодилась. Обычными ножницами вырезал отверстия для глаз. Посмотрел на себя в зеркало. Рассмеялся. Сделал дырку и для рта. Стал похож на надувную куклу из сексшопа. Но не по подиуму же взад-вперед шляться, на весь мир буду представляться…

Когда собралась вся эта галдящая братия с диктофонами, блокнотами и перхотью на плечах вздохнув, отправился на свое лобное место. Редактор, чувствуя мое состояние, сел рядом со мной и стажера позвал в качестве помощницы. Пусть девчонка, покрасуется в начале карьеры, почувствует себя телезвездой, а заодно и объект будет чувствовать себя уверенней.

Однако не успела пресс-конференция или, как мне хотелось её себе представить, эпохальная встреча с прессой начаться…

Еще мой дрожащий под маской голос, не сумел достаточно окрепнуть и блеял что-то нечленораздельное…

Еще журналисты, не успев посадить меня на кол своих вопросов, не разогрелись от предвкушения легкой добычи с политически-гнусным душком…

Этого всего еще не было…

Зато со всеми вытекающими последствиями появились поводы для беспокойства.

С сиренами, мигалками и пустыми шлангами прибыли пожарные. Им сообщили, что все здание объято огнем… Пора из пламени выносить детей, стариков и другое ценное имущество. Настроены эти ребята были решительно. Пожара они не обнаружили, но потребовали провести эвакуацию персонала и посторонних.

Начали они свои действия почему-то с меня. Пытались обмотать мою шею шлангом и вытащить, как есть, наружу.

— Это провокация, — кричал я, отбиваясь от назойливых приставаний людей в брезентовых робах и призывая присутствующих к сочувствию. — При выходе из здания, меня у вас на глазах убьют из снайперской винтовки или переедут грузовиком…

— Вы говорили о государственном заговоре? — загомонил журналистский люд. — Эй, пожарный! Не тронь источник…

— С участием продажных спецслужб страны готовиться государственный переворот, — надрывался я, пытаясь подороже продать свою жизнь. — Люди! Будьте бдительны! Вас хотят лишить ваших денег… Свобод и завоеваний…