Живой металл

— Осмотрите пассажира, док.

Гарриман вздрогнул, но позволил врачу послушать сердце и смерить давление. Расстегнув манжету тонометра, доктор покачал головой.

— Что, док, нельзя?

— Именно, капитан.

Гарриман переводил взгляд с одного на другого.

— Но сердце у меня в порядке — просто я волнуюсь.

Доктор поднял брови.

— Да неужто? Но дело не только в сердце; в вашем возрасте кости становятся слишком хрупкими. Настолько хрупкими, что могут не выдержать стартовой перегрузки.

— Простите, сэр, — добавил капитан, — но Ярмарочная Ассоциация держит здесь врача специально для того, чтобы я не брал с собой никого, кто не выдержит старта.

— Я так и думал, — плечи старика задрожали.

— Простите, сэр… — Макинтайр пошел к ракете, но Гарриман догнал его.

— Постойте, капитан…

— Да?

— Может, вы и ваш… бортинженер пообедаете со мной после полета?

Капитан удивленно посмотрел на него.

— Не вижу причин для отказа. Спасибо.

— Удивляюсь, капитан, почему вы покинули Лунную трассу?

Жареные цыплята и горячий десерт в кабинете лучшего в городке ресторана, трехлетний «Хеннеси» и «Корона Коронас» расположили всех к непринужденной беседе.

— Ну, мне там не понравилось.

— Брось трепаться, Мак, — бортинженер усердно накачивался коньяком. — Ты же прекрасно знаешь, за что правление вышвырнуло тебя.

Макинтайр помрачнел.

— Ну и что с того, если я брал с собой пару бутылок? Как бы то ни было, я даже рад — у меня на зубах навязла их мелочная опека. А кто ты такой, чтобы так говорить? Ты, контрабандист!

— Я? Я контрабандист? А кто бы устоял перед искушением привезти на Землю пару камешков? У меня был бриллиант величиной… Если меня не поймали, я бы и сейчас жил в Луна-Сити. Что уж говорить о твоих бутылках… мальчики угощают нас, а девочки улыбаются и предлагают… — он уронил голову и тихо заплакал.

Макинтайр потряс его.

— Напился.

— Ничего, — удержал капитана Гарриман. — Скажите, вы в самом деле были рады бросить Лунную трассу?

Макинтайр пожевал губу.

— Конечно, нет. Чарли прав. Слишком круто все переменилось. Мы мотаемся, как дерьмо в проруби, спим в кемпингах, едим где придется разную пакость. То шериф наложит арест на ракету, то привяжется какое-нибудь Общество Защиты чего-то там. Что это за жизнь для космонавта?

— Вы бы хотели вернуться на Луну?

— Пожалуй… да. Конечно, я не смогу вернуться на Лунную трассу, но в Луна-Сити можно наняться хотя бы на рудовоз Компании — для этих рейсов им всегда не хватает пилотов, и они могут закрыть глаза на мое прошлое. Со временем, если все будет хорошо, могут перевести и на Лунную трассу.

Гарриман поиграл ложкой, потом посмотрел на капитана.

— Надеюсь, вы согласитесь на некое деловое предложение?

— Может быть. В чем дело?

— «СВОБОДНЫЙ» принадлежит вам?

— Да, только с горючим плохо.

— Я хочу зафрахтовать вашу ракету… чтобы вы и Чарли доставили меня на Луну!

— Ты слышал, Мак? — дернулся Чарли. — Он хочет, чтобы мы вели это старое корыто на Луну!

— Ничего не выйдет, мистер Гарриман, — покачал головой Ма-кинтайр. — Корабль слишком стар, топливные баки текут. Мы даже не можем использовать стандартное горючее — только газолин и жидкий кислород. Чарли все время чинит корабль, но он через несколько дней все равно взорвется.

— Мистер Гарриман, — вставил Чарли, — а почему бы вам не полететь на корабле Компании?

— Нельзя, сынок, — ответил старик. — Невозможно. Ты ведь знаешь, на каких условиях ООН дала Компании монополию на эксплуатацию Луны? Не выпускать в космос никого, кто не пропущен медицинской комиссией. Компания несет полную ответственность за жизнь и здоровье всех граждан за пределами стратосферы. Если кто-нибудь погибнет в космосе, монополии конец.

— И комиссия не пропустила вас?

Гарриман кивнул.

— Но какого же черта вы хотите зафрахтовать нас, вместо того, чтобы подкупить кого-нибудь из служащих Компании? Некоторые так и делают.

— Я знаю это, Чарли, — грустно улыбнулся Гарриман, — только это не для меня. Меня там знают. Мое полное имя — Дилоуз Д. Гарриман.

— Что? Вы и есть старик Ди-Ди? Но ведь у вас, черт побери, самый большой кусок в Компании — фактически, вы сами и есть Компания! Вы же можете сделать все, что угодно, стоит вам только захотеть!

— Так думают многие, сынок, но это неверно. Богачи свободны не более, чем все остальные; даже менее, гораздо менее. Я мог бы попытаться провернуть то, что ты предлагаешь, но меня не отпустят компаньоны. Они боятся потерять свою монополию. Слишком дорого она им досталась.

— Я бы… Усек, Мак? У человека есть куча денег, и он не может их потратить так, как хочет.

Макинтайр не ответил. Он ждал, что ответит Гарриман.

— Капитан Макинтайр, если у вас будет корабль, беретесь вы доставить меня на Луну?

Макинтайр снова пожевал губу.

— Это противозаконно.

— Я плачу за все.

— Беремся, мистер Гарриман. Конечно же, беремся, Мак. Луна-Сити! Боже мой!

— А зачем вам так приспичило на Луну, мистер Гарриман?

— Это единственное, чего я по-настоящему хотел, капитан, хотел еще мальчишкой. Не знаю, смогу ли я объяснить вам это. Ракетные перелеты привычны вам с детства так же, как мне авиация. Я ведь гораздо старше вас, по меньшей мере, лет на пятьдесят. Когда я был мальчишкой, почти никто не верил в то, что человек когда-нибудь достигнет Луны. Это случилось, когда вы были еще детьми, так что ракеты привычны вам, а во времена моего детства над этим смеялись. Но я верил. ВЕРИЛ. Я прочел и Жюля Верна, и Уэллса, и «Дока» Смита и верил, что мы сможем сделать это — что мы сделаем это. Я всей душой хотел быть одним из тех, кто прогуляется по Луне, увидит ее обратную сторону и Землю высоко в небе. Я обходился без завтраков, чтобы уплатить взносы в Американское ракетное общество, ибо верил, что моя лепта приблизит тот день, когда мы достигнем Луны. Когда же этот день настал, я был уже почти стариком. Я продолжал жить и не мог позволить себе умереть… и не позволю! — пока не ступлю на Луну.

Макинтайр встал и протянул ему свою руку.

— Ищите корабль, мистер Гарриман, и я поведу его.

— Молодчина, Мак! Я же говорил, мистер Гарриман, что он полетит.

Весь получасовой путь до Канзас-Сити Гарриман продремал. Беспокойный дневной сон воскресил сцены былого. Когда же это было… ах, да, в 1910-м. Маленький мальчик в теплой весенней ночи. — «Что это, папа?» — «Это комета Галлея, сынок» — «Откуда она?» — «Не знаю, сынок, откуда-то с неба.» — «Какая она кра-си-ивая, папочка. Я хочу потрогать ее.» — «Это невозможно, сынок.»

«Дилоуз, может быть, ты скажешь мне, чего ради деньги, которые мы откладывали на собственный дом, ты вложил в эту сумасшедшую Ракетную Компанию?» — «Оставь, Шарлотта! Вовсе она не сумасшедшая, это верное дело. Скоро все небо наполнится ракетами, а поезда и корабли отомрут. Вспомни, что получили люди, вложившие капиталы в мастерскую Генри Форда.» — «С нами этого не случится.» — «Шарлотта, придет день, когда человек покинет Землю и достигнет Луны, и даже других планет. И это начинается сейчас.» — «Ты можешь не кричать?» — «Прости, но я…» — «У меня разболелась голова. Постарайся не шуметь, когда будешь ложиться.»

В ту ночь он так и не лег, просидел на веранде, глядя, как полная Луна катится по небосклону. Какая бы чертовщина ни случилась утром, ночь принадлежала ему. Нет, он не уступил. Он мог поступиться чем угодно, но только не этим. Всю ночь он провел наедине со своим старым другом, всю ночь смотрел на него. Где там Море Кризисов? Странно, он не замечал его, не то, что в детстве. Наверное, нужно завести новые очки — эта постоянная возня с бумагами сказывается на зрении.

Ему даже не нужно было смотреть. Он знал, что они на месте: и Море Кризисов, и Море Изобилия, и Море Спокойствия — какие названия! — и Апеннины, и Карпаты, и древний кратер Тихо со своими чудесными лучами.

Двести сорок тысяч миль — всего десять раз вокруг Земли. Люди, несомненно, наведут мост через это ущелье. Вот же она, прямо над вязами, рядом, ее можно достать и потрогать.