Кровавый корсар

— Я и есть еретик. — Септимус наклонился ближе. — Так же как и ты.

— Но ты не умер.

Она притронулась пальцем к уголку губ.

— Вся эта история с поцелуем навигатора оказалась выдумкой.

Септимус ответил улыбкой на улыбку.

— Ты только не снимай повязку этой ночью. Умирать я пока не планирую.

Именно в этот момент дверь распахнулась.

На пороге выросла фигура Талоса. Гигантский воин покачал головой, испустив раздраженный рык.

— Прекратите это, — приказал он. — И немедленно отправляйтесь на мостик.

Октавия заметила несколько своих служителей, крутившихся у ног Повелителя Ночи. Но Пса среди них не было. Остались одни безымянные, те, кто ей не нравился. Девушка поникла в объятиях Септимуса и прижалась головой к его груди, слушая учащенный стук сердца.

Закрывать глаза не стоило. Перед ее внутренним взором вновь предстала Эсмеральда. И всякое желание умерло в ней, не оставив и следа.

Рувен вошел в зал последним. Он поднял руку, приветствуя воинов Первого Когтя. Те стояли полукругом у гололитического стола.

Трон из почерневшей бронзы, как две капли воды похожий на кресло Вознесенного на «Завете», все еще пустовал. Пустовало и возвышение вокруг трона — бывшая территория Чернецов.

«Это вскоре изменится, — подумал Рувен. — Талос может и отказаться от этого трона, а вот я не откажусь».

Над этим стоило поразмыслить. Пророк никогда не стремился к власти, а Первый Коготь, по всей вероятности, будет за заслуги произведен в Чернецы. На какое-то время они станут неплохими атраментарами — по крайней мере, до той поры, пока из похищенных младенцев-рабов не вырастет новое поколение легионеров.

Рувен оглядел команду мостика, обращая особенное внимание на их разношерстный вид. Большинство смертных были одеты в мундиры флота с ободранными знаками отличия или в темную униформу слуг Восьмого легиона, однако несколько десятков людей, стоящих у консолей, прежде явно служили Красным Корсарам. Эти носили алые мантии слуг павшего ордена.

Когда Рувен в последний раз шагал по палубам корабля Повелителей Ночи, от экипажа «Завета» несло отчаянием — пьянящей смесью усталости, страха и сомнений, всегда источаемой людьми в присутствии Вознесенного. Практически нектар для заклинателя варпа. Здесь попахивало соленым душком тревоги. Маг почти жалел их, вечно испуганных. Такое существование наверняка было невыносимо.

Он встал рядом с Первым Когтем у гололитического стола. Люкориф тоже торчал неподалеку, горгульей скорчившись на одной из консолей. И два раба, Седьмой и Восьмая. Рувен не удостоил их приветствием. Им вообще здесь было не место.

— Братья. Нам многое надо обсудить. Теперь, когда мы избавились от унылой паранойи Вознесенного и заполучили корабль, вся Галактика открывается перед нами. Куда мы отправимся?

Талос, казалось, размышлял над тем же вопросом. Он всматривался в полупрозрачные проекции ближайших звездных систем. Рувен воспользовался моментом, чтобы украдкой взглянуть на остальных.

Все воины Первого Когтя смотрели на него. Меркуций гордо выпрямился. Ксарл облокотился о свой гигантский клинок. Кирион скрестил руки на груди. Узас наклонился вперед и оперся о стол костяшками пальцев, закованных в красное по приговору легиона… И Вариил, их новейшее пополнение, — облаченный в полночь, в перекрашенной темно-синей броне. Сжатый кулак Красных Корсаров на его наплечнике разбили ударами молота. Апотекарий все еще не расстался со своим наручем-нартециумом и безотчетно сжимал и разжимал пальцы, заставляя хирургическую иглу выскакивать каждые несколько секунд. Она бесшумно появлялась из паза и тут же исчезала, пока Вариил снова не сжимал кулак.

Даже рабы уставились на него. Седьмой, со своим механическим глазом и игрушечными пистолетиками, примотанными к тщедушной смертной оболочке. И Восьмая, бледная, измотанная, прятавшая око варпа под черной тканью.

Рувен попятился от стола. Однако Пророк оказался быстрее, и золотой полумесяц в его перчатках со свистом рассек воздух.

Талос стоял над разрубленным телом. Руки мага еще двигались, царапая палубу.

— Ты… — На губах Рувена вспухали кровавые пузыри, заглушая слова. — Ты…

Пророк шагнул ближе. Первый Коготь двинулся следом, как шакалы, почуявшие свежую падаль.

— Ты, — снова пробулькал Рувен.

Талос поставил ботинок на нагрудник мага. Здесь тело Рувена обрывалось — все ниже грудины рухнуло в другую сторону, но верхняя часть туловища и голова упрямо ползли по полу, не желая умирать. Талос оставил без внимания отсеченные ноги и смотрел только на меньшую половину, еще способную говорить.

Кровь лилась упругим потоком, лужами собираясь вокруг разрубленного туловища, но сильнее всего она хлестала из верхней, размахивающей руками половины. Бесцветные внутренности вывалились из живота, покрытые кровяной пленкой, — умирающее тело не оставляло попыток регенерироваться. При очередном рывке показался кусок кости, соединенный с грудной клеткой. Под ней темнели и пульсировали внутренние органы. Два из трех легких тоже были рассечены пополам одним ударом.

Талос придавил ботинком грудь Рувена, предотвращая дальнейшие бесполезные попытки уползти. Ксарл и Меркуций поставили ноги на запястья мага, полностью прижав умирающего к полу. Жизнь покидала его вместе с кровью, текущей на палубу.

Губы Пророка изогнулись в кривой улыбке — одновременно искренней и недобро-насмешливой, выражавшей сдержанное торжество.

— Помнишь, как ты убил Секундуса? — спросил Талос.

Рувен моргнул. Рассеченная грудь мага содрогнулась, втягивая воздух в пробитые легкие. Сквозь вкус собственной крови он почувствовал ядовитое железо трофейного клинка Талоса — Пророк прижал острие Аурума к его губам.

— Ты сейчас похож на него, — сказал Талос. — Хрипишь, пытаясь вздохнуть, и пыхтишь, как избитая собака. И выглядишь точно так же — глаза выпучены и моргают, и в них сквозь боль и панику прорезается осознание близости собственной смерти.

Он воткнул меч колдуну в рот. На серебристый металл хлынула кровь.

— Я всего лишь исполняю обещание, брат. Ты убил Секундуса, ты преследовал верных слуг Восьмого легиона, и ты предал нас однажды — как, без сомнения, поступил бы еще раз.

Он оставил меч во рту мага. Рувен задергался, раздирая в кровь язык и губы. Талос ощущал каждый его рывок.

— Хочешь сказать последнее слово? — ухмыльнулся Ксарл, склонившись над побежденным колдуном.

Невероятно, но тот еще боролся. Рувен бился у них под ногами, отрицая неизбежность смерти, но сила оставила его вместе с пролитой кровью. Почти призванный из варпа иней приковал его пальцы к полу.

Первый Коготь не двинулся с места, пока их жертва не испустила последний шипящий вздох и не замерла неподвижно на палубе.

— Вариил, — тихо позвал Талос.

Апотекарий шагнул вперед.

— Да, мой господин.

— Сдери с него кожу. Я хочу, чтобы его освежеванные кости повисли на цепях над обзорным экраном.

— Как прикажешь, брат.

— Октавия.

Девушка, все это время неосознанно кусавшая нижнюю губу, вздрогнула и сказала:

— Да?

— Возвращайся в свои покои и приготовься вести нас по Морю Душ. Я сделаю, что смогу, чтобы не утомлять тебя сверх меры, но путешествие будет нелегким.

Навигатор вытерла потные ладони о штаны. С ее лица все еще не сошла брезгливая гримаса, появившаяся при виде разрубленного тела Рувена. Вариил, стоявший на коленях рядом с мертвецом, тоже не помогал делу: он уже содрал с мага доспехи и взялся за костяную пилу.

— Куда мы направляемся? — спросила она.

Талос включил проекторы центрального гололита. Холодные звезды отбросили зловещий отблеск на склонившиеся над столом лица и шлемы.

— Я хочу вернуться в Око Ужаса и связаться с другими подразделениями легиона. Но сейчас мне все равно, куда мы двинемся. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда, Октавия. Просто доставь нас туда живыми.