Страница 4 из 98
«Что ответить жене?» – Иван Феоктистович и рад бы на фронт укатить… Бывая в поселках, где размещались батальоны и роты бригад, Шебалков видел смелых, сильных ребят – двинуть бы их защищать Москву!.. Но командование соединения жало на боевую физическую тренированность личного состава.
– Учить! Закалять! – требовал комбриг Н.Е. Тарасов.
– Воспитывать! Окружать заботой! – настаивал комиссар бригады А.И. Мачихин.
– Коммунисты и комсомольцы, быть в первых рядах атакующих! – наставлял начальник политотдела бригады Ф.П. Дранищев.
Напряжение советского народа передавалось десантникам – они упорно грызли науку войны. Шествие врага по родной земле ожесточало бойцов и командиров. И вызывало недоумение: «Почему сидим в тылу?» Научились владеть винтовкой, бросать гранаты – давай бой! На помощь истекающим кровью под Москвой братьям по оружию!..
– Война назначила нас на должности управлять людьми. Вести вперед, к победе. Вести, возможно, через смерть. – Комиссар бригады Мачихин строго оглядывал политруков, комиссаров, сотрудников политического отдела. – Война проверяет нас жестокостью и огнем. И тут за ценой не стоят! Только победить! Придет и наш звездный час, товарищи. Достойны ли мы назначения быть впереди сражающихся с фашистами?.. Вот вам весь текущий вопрос, товарищи мои боевые!..
И шли комиссары, политотдельцы в роты, взводы. В походе – рядом с бойцами. Несли на плечах боевой груз. Волокли минометы и пулеметы. Потели. Задыхались. Бежали изо всех сил. До последнего. Вместе с бойцами. Наравне с бойцами.
О жизни в Зуевке вспоминает Петр Максимович Черепов, бывший укладчик парашютов 4-го отдельного парашютно-десантного батальона, ныне работник Соликамского целлюлозно-бумажного комбината:
«Наша 10-я рота размещалась недалеко от железнодорожной станции, в двухэтажном доме.
Меня направили на курсы инструкторов укладки парашютов. Там я подружился с Кошафом Тезединовым из 12-й роты. Строгая была учеба. После прыжков парашюты нужно сушить. А где?.. Комбат придумал: в районном клубе! Командование бригады разрешило. Вот сперва идет кино или выступает наша самодеятельность, а к полночи зал занимали мы. Почти до утра возишься, а с рассветом – опять занятия. Комбат Вдовин и комиссар Куклин часто выводили роты в поле, в лес, учили ходить по азимуту, строить еловые чумы, разводить бездымные костры, владеть холодным оружием. И всегда рядом с нами командиры. Батальонный комиссар Куклин, наверное, успевал побывать в каждом взводе, побеседовать с бойцами, рассказать о фронтовых новостях. Помню, как после принятия присяги Михаил Сергеевич Куклин поздравлял нас, призывал дорожить честью советского воина, быть верными сынами своей Родины…
Через несколько дней после принятия присяги в Зуевку приехал генерал Герой Советского Союза знаменитый летчик А.В. Беляков. По поручению Верховного командования он проверял готовность бригады воевать. На смотре наш 4-й батальон был лучшим в бригаде, а 10-я рота – лучшая в батальоне. В завершение проверки нас подняли по тревоге. Полная выкладка за плечами. Тащили лодки-волокуши с минами, с минометами… Бригада разделилась на две группы. За двадцать километров от Зуевки должен был грянуть встречный «бой». Шли ночью по компасу. 10-я рота прокладывала путь батальонной колонне. Бить в снегу лыжню – куда как трудно!.. Выматывались до упаду. А рядом – комиссар Куклин. Заметив выбившегося из сил бойца, сам вставал во главе и прокладывал лыжню. И, верите, становилось как-то легче, будто и утомление исчезало. Да еще думали мы о боях под Москвой: там-то люди жизни отдают!.. А «бой» не грянул – в дороге по рации нас вернули на место базирования».
22 декабря 1941 года 1-я маневренная воздушно-десантная бригада начала отсчет километров на запад. Три эшелона спешно, по «зеленой улице», гнали железнодорожники к Москве.
Столица встретила десантников настороженно: баррикады, ежи, надолбы, здания раскрашены, стекла перечеркнуты накрест белыми полосами бумаги. Среди деревьев на бульварах – колбасы воздушного заграждения, позиции зенитных батарей.
Разместились в Московском авиационном институте.
– Погоним фрицев! – радовались бойцы.
– На какой участок попадем? – гадали командиры, ожидая возвращения Тарасова и Мачихина из штаба воздушно-десантных войск. Но через сутки… на восток!.. Правда, недалеко: Монино, Обухово, Купавна, Новопетровское, Колонтаево… И снова приказ: «Учиться!»
«Ребята занялись десантной подготовкой, а мне пришлось мотаться на автомашине по складам да базам, – вспоминает Яков Иванович Катаев, комбайнер из поселка Коса Кировской области. – Меня прикрепили к зам. комбрига по тылу Льву Николаевичу Попову. Ну и накручивали на скаты километры – Люберцы, Ногинск, Москва…
А по столице проехать в те дни было головоломным делом. Однажды нас послали за минами и минометами-лопатами. Погрузились благополучно. А вот как выбраться на шоссе Энтузиастов?.. То мешки с песком поперек улицы, то противотанковое заграждение, то бетонные глыбы на пути. Совались, совались и выискали щелку – некрутая лестница ступенек на десяток!.. Эх, была не была – мы же десантники!.. Запрыгали по ступенькам скаты – пронесло. А на шоссе – извольте бриться! Милиция и военный патруль – стоп, молодцы! «Как попали сюда?!» Сперва не поверили, а потом посмеялись от души: «Ну и ну! Всю жизнь прожил в Москве, десять лет в милиции, но чтобы автомобиль по лестнице…» – старший наряда все крутил головой с недоверием.
Потом дежурил на санитарной машине на площадке приземления парашютистов. И сам прыгал. Да не приземлился, а «прилесился» – попал на сосну. Грохнулся – будь здоров!.. А вернулся в часть – там ЧП: один растеряха на полигоне передержал в руках гранату… Взрывом оторвало кисть правой руки – вся война!..»
Якова Катаева дополняет врач Николай Васильевич Попов:
«Тренировочные прыжки совершали с самолетов «Дуглас». Вылетали из Монина, а приземлялись в Обухово или Новопокровское. Большинство ребят было из отдаленных деревень Приуралья. Диковинка автобус и трамвай, а про метро и говорить не приходится. А тут – самолет! Один паренек испугался до потери сознания. Его начали выталкивать. Он мертвой хваткой за командира взвода Эрдни Борисовича Уланова. Из самолета выпали вместе. Командир не растерялся и открыл свой парашют. У бойца парашют был с принудительным раскрытием. Обошлось! На земле парень пришел в себя и вместе с Улановым смеялся до упаду…
А в другом случае парашют не раскрылся!.. Десантник из 4-го батальона кричит в воздухе, ногами болтает, кувыркается. На земле все замерли. Шмякнулся – снег смерчем! Мы на машине – к нему. И глазам не верим: из сугроба встает парашютист! Отделался переломом ребра – шанцевая лопатка «помогла». А спас его откос со снегом».
Всякое было на тренировках. Были и трагедии. Но люди после воздушного «крещения» сразу взрослели, вырастали в собственных глазах на целую голову.
В конце января 1942 года 1-я маневренная воздушно-десантная бригада вошла в резерв штаба войск Северо-Западного фронта и перебазировалась в городок Выползово Калининской области.
И в Выползово шла напряженная подготовка бригады к боевым действиям. Личный состав ее испытал первые бомбежки и обстрел с воздуха. Были и первые потери…
Из города Кизела Пермской области написал бывший десантник 1-го отдельного парашютно-десантного батальона Леонид Иванович Морозов:
«В ночь на 23 февраля 1942 года из 1-й маневренной воздушно-десантной бригады выделилась группа из 21 бойца. Командиром назначили Андрея Петровича Булавчика. Уверенный в себе человек. Нам было и радостно – настал наш час, и боязно, и тревожно: как оно получится? Из новичков нас первых отряжали в тыл фашистов. И позывные дали «Двадцать первый».
«Летим в центр Демянского котла, – буднично говорил нам Андрей Петрович. Он был старше нас всех, лет двадцати двух. И боевой опыт имел – десантировался в июне 1940 года под Измаилом, когда освобождали Бессарабию от румынских бояр. Закончил парашютную школу. Решительный в действиях. Скор на руку. Уважали его как командира взвода, как симпатичного человека. Он, конечно, угадывал наши переживания. – Высадимся в лесу, а туда немцу путь заказан. Так что приземляйтесь без опасения…