Страница 2 из 98
И необстрелянные десантники вроде врачей, и ребята из дальних, глухих весей Руси – таких в бригаде было подавляющее большинство, – и командиры, понюхавшие пороху, – все в 1-й маневренной побаивались крутого нрава комбрига. Тарасов строго взыскивал за малейшую провинность, взрывался, замечая упущения по службе, небрежение в обмундировании или отношении к технике и оружию.
Самого комбрига Н.Е. Тарасова видели всегда подтянутым, сосредоточенным. На его округлом лице редко селилась улыбка. Он не курил и не пил. Отменно владел снарядами физподготовки: крутил «солнце» на турнике, играл двухпудовой гирей, как мячиком, на лестнице легко перебирал руками все ступеньки доверху. В ходьбе был неутомим – увлекался охотой. Правда, не отличался он разговорчивостью, словно оберегая свою душу от стороннего глаза.
Комбриг требовал больших физических нагрузок в батальонах и отдельных ротах. Пробежки с полной выкладкой, переходы по резко пересеченной местности, марш-броски на 10–15 километров в ночное время – это было нормой жизни в бригаде.
– Командир должен быть примером во всем! – Приказы Тарасова отличались непреклонностью и тоном непререкаемости. – Десантник – не барышня кисейная, а смелый, сильный, отважный и преданный Родине боец Красной Армии. Вот вам программа подготовки соединения к боевым действиям!
Командиры парашютно-десантных батальонов – И.И. Жук, А.Н. Струков, И.Ф. Булдыгин, А.Д. Вдовин, – имеющие весомый багаж службы в Красной Армии, были единомышленниками в обучении, воспитании новобранцев, будущих десантников.
«Здравствуйте, дорогие папа и мама!
Учеба моя кончилась. Не время учиться, когда наша Родина находится в смертельной опасности, когда злейший враг всего человечества – фашизм – пытается поработить нашу страну.
Я получил документы о досрочном окончании академии и сейчас ожидаю назначения на работу.
Думаю, что мне не надо успокаивать вас, ибо вы сами понимаете, что мы должны разбить фашистов. Очень возможно, что нам, всем четверым, придется быть на фронте, так вы должны гордиться тем, что ваши четыре сына будут защищать родную землю.
Мои друзья уже мобилизованы на фронт. Куда меня пошлют, я еще не знаю. Ожидание томительно. Скорее бы в бой! Увидимся тогда, когда разгромим фашистов.
Ваш сын Михаил Куклин».
Кадровик подал Мачихину папку – познакомиться с кандидатом. На крупной фотографии – парень в гимнастерке. Одна «шпала» в петлицах. Русское скуластое лицо, брови широкие, прихмуренные, будто обидой сдвинуты. Губы сжаты твердо, очерчены четко.
«Куклин Михаил Сергеевич. Родился 22 мая 1909 года в Самаре. В 1924 году вступил в комсомол. Из рабочих. Окончил школу ФЗУ. Работал слесарем в главных железнодорожных мастерских станции Самара… Принят в ряды ВКП(б) в 1929 году как рабочий от станка, а в 1932 году избирается секретарем Второго райкома ВЛКСМ города Самары.
Прохождение службы в Красной Армии. Военная специальность: парашютист-десантник. Совершил 12 учебных прыжков с самолетов. Во время срочной службы избирался отсекром партийного бюро части. После увольнения в запас был помощником начальника политотдела железной дороги имени В.В. Куйбышева по комсомолу. В 1937 году избирается секретарем Пролетарского райкома ВЛКСМ в родном городе на Волге…»
Старший батальонный комиссар отложил папку: не любил брать на веру бумажные сведения. Поглядишь разок мужику в глаза, за цигаркой перекинешься словами, в деле увидишь – иная цена человеку.
– Пойдет! – сказал он.
Кадровик строго остановил его:
– Изучили все документы, товарищ Мачихин?
– Комсомолу верю!
– Верить, безусловно, нужно, Александр Ильич. Сомнение высказывалось. Учтите, пожалуйста.
Мачихин перевернул личную карточку Куклина.
«В июле 1937 года исключен из рядов ВКП(б) как враг народа. Снят с должности секретаря Пролетарского райкома ВЛКСМ города Куйбышева…»
Задумаешься!.. Подбирается-то комиссар отдельного воздушно-десантного батальона.
«Здравствуй, Петя!
Очень обрадовался твоему письму. Вот уже 17 суток нахожусь в резерве Управления пропаганды Красной Армии – жду приказа о назначении. Почти половина ребят нашего курса уже назначена и разъехалась по воинским частям. Ждать страшно надоело. Тревожно как-то: забыли обо мне, что ль?
С приветом. Твой брат Михаил».
Откликнулся из Тольятти старый самарец, бывший работник горкома комсомола и Дзержинского райкома ВКП(б) Яков Георгиевич Мирсков, отдавший Советской Армии лучшие годы своей жизни:
«С Куклиным М.С. впервые встретились в 1933 году. На Барбашиной поляне участвовали в семинаре комсомольских работников. Михаил Сергеевич был подвижным, веселым парнем. Принципиальный. Не терпел лжи и фиглярства. В моем понимании то был настоящий комсомольский вожак и отличный человек.
Второй раз пути наши сошлись в доме Петра Антипова, пропагандиста и лектора горкома партии. Спорили о поэзии Ивана Булкина, работника Трубочного завода. Позднее вновь встретились у самого Вани Булкина. Михаил Сергеевич любил литературу, сам исполнял частушки-припевки, знал басни и стихи многих поэтов.
Помню, Иван Булкин читал нам наброски своей поэмы «Суоми». Куклин по праву близкого друга бросал реплики: «Вот тут хорошо!», «Недодержал, брат! Придется еще думать», «Ай да Ваня!» Когда Булкин закончил чтение, Михаил Сергеевич серьезно сказал: «Бестолочь попадается, Ваня, в твоих стихах. Вот сделай, чтоб один толк!»
Осенью 1939 года по партийной мобилизации мы оба попали в Красную Армию. Но встретиться не пришлось».
– Молодой парень из рабочей семьи и вдруг – враг народа! Чепуха какая-то! – Мачихин насупился, похлопал ладонью по папке.
– Окончательное слово за вами, товарищ старший батальонный комиссар. Ходил Куклин с волчьим билетом почти полгода. Кое-как устроился слесарем ликеро-водочного завода. Надо полагать, извелся парень донельзя…
Мачихин, военный комиссар вновь формируемой 1-й маневренной воздушно-десантной бригады, за вами приговор: брать или не брать?.. Думает Александр Ильич. Сам он пришел в Красную Армию в 1930 году. По путевке Ленинградского комсомола. Почти одногодок Куклина.
Кадровик нарушил молчание:
– Документально утверждается: после решения февральского тысяча девятьсот тридцать восьмого года Пленума ЦК ВКП(б) товарищ Куклин Михаил Сергеевич восстановлен в рядах партии большевиков без замечания…
Это ведь опять только бумага!.. Не затаилась ли в душе обида на всех и вся?.. Сотни десантников должны верить своему комиссару. А им светит впереди крутая передряга – бригада в тыл фашистов нацелена.
Комиссар бригады Мачихин окончил Военно-политическую академию имени В.И. Ленина, ту же, что и Куклин.
Думай, комиссар парашютистов, не промахнись!
– Куйбышевский обком партии в тридцать девятом году направил Куклина на учебу в военную академию. Надо полагать, в Самаре знали Куклина! – заключил кадровик.
Мачихин прихлопнул папку.
– Комсомол не подведет! Разрешите отбыть в расположение части? – Старший батальонный комиссар лихо прищелкнул каблуками хромовых сапог.
– Дойти вам до победы, Александр Ильич! – Кадровик, явно довольный исходом разговора, проводил Мачихина до порога.
Комиссар парашютистов подмигнул ему:
– Будем стараться!
Это было в сентябре 1941 года.
«Передо мною большая папка документов – фотографии, письма, справки, мандаты, выписки из архивных дел, удостоверения – все о брате, Михаиле Сергеевиче Куклине. Собрано по крупицам за многие годы.
Пацаненком пришел Миша в паровозное депо Самары. Обтирщиком машин. Ему было двенадцать лет. В Поволжье – голод. То был 1921-й, смертный год на Волге…
Вот групповая фотография 1927 года – тридцать два ученика железнодорожного училища ФЗУ. И преподаватели с ними. А позади группы – большой макет паровоза, сработанный руками «фабзайцев». В центре – Минька Куклин. А вот снимок 1930 года – комитет ВЛКСМ паровозного депо Самары. В числе комитетчиков – коммунист Михаил Куклин. У парней взгляд твердый, сильный, мозолистые руки. Еще снимок. Смеются ребята. И Минька Куклин с двухрядкой. Это уже 1935-й. Красноармейцы. На обороте стихи-самоделки.