Страница 92 из 101
Неожиданно сзади, разрывая тишину, загремели выстрелы. Шедший впереди Костуся ксендз схватился обеими руками за бок, пошатнулся, нога его соскользнула с ветки, и он упал в болото. Упал еще какой-то солдат, крикнул второй. Ксендз протянул руку Дзвольскому, глазами, полными страха, взглянул в его глаза:
Спаси, сын мой…
Кругом свистели пули, косили людей. Поручик кричал:
За мной!
Но те, кто шел сзади, бросились обратно, к лесу. За ними, сталкивая друг друга с переправы, побежали остальные.
Хлопы, пся крев! — орал Данек. — Куда бежите?!
Взглянув на погружающегося в болото ксендза, Дзвольский тремя прыжками достиг твердого берега и свернул в сторону. Солдаты падали на землю, снимали автоматы, стреляли в лес, в невидимого врага. Поручик быстро организовал оборону. По стрельбе партизан он понял: их немного, через некоторое время, когда солдаты придут в себя, можно будет пойти в контратаку. Сейчас же необходимо оттянуть свой отряд от болота, укрыться за деревьями.
Отползая к лесу, поручик передал приказание: не стрелять, пока противник не станет видимым, всем двигаться влево.
Медленно, часто останавливаясь и прислушиваясь, уходили от страшного болота Януш, Андрей, Казик с отцом. Войтковский стискивал зубы от боли, но молчал. Обожженные руки и ноги горели, болело все тело, тошнило от попавшей в желудок болотной мути. Казимир шатался, как пьяный, опираясь на плечо Андрея, и шел с полузакрытыми глазами, всей грудью вдыхая чистый лесной воздух. Изредка он протягивал руку, касался головы Казика и шепотом спрашивал:
Казик, ты здесь?
Он не мог избавиться от мысли, что ему приснился кошмарный сон. Дым костра, огонь, облизывающий его тело, столб в болоте, змея, подбирающаяся к лицу, Казик с ножом в зубах… Но где сон, а где жизнь? Огонь и дым — это не сон: больно ступать ногами, болит тело. Может, сон — это Казик? Сейчас вздрогнет болото — и Войтковский исчезнет в трясине, не увидев больше ни своего сынка, ни новых друзей — Януша и русского летчика Андрея. Последний предсмертный кошмар — и все кончится…
Опять Казимир протягивает руку, в темноте находит маленькую голову с еще не высохшими волосами и спрашивает:
Казик, ты здесь?
Казик прижимается к нему и тихо отвечает:
Я здесь, отец.
Казик здесь. И здесь, под рукой, плечо русского летчика.
Над головой шелестят листья, впереди идет Януш с автоматом на шее. Нет, все это было, ничего не приснилось, жизнь продолжается.
Ах, шкуры, волчьи души! — восклицает Войтковский и останавливается. — Дальше я не пойду. Никуда не пойду, пока не пущу кровь этим шакалам. Ты дашь мне автомат, Януш?
Они уже давно ушли от лагеря карателей. Можно отдохнуть, и Януш говорит:
Сядем.
Андрей достал из кармана сухарь, отдал Войтковскому:
Ешь, Казимир. Тебенадо подкрепиться.
Казимир взял сухарь, и ему захотелось сказать русскому летчику какое-то необыкновенное слово. Но что сказать? Бывший бандит пан Войтковский не знает такого слова, но он чувствует, что оно есть, только таится там, в сердце. Какое-то чувство, незнакомое, непохожее ни на какое другое, охватывает Казимира. Чаще дышит Казимир, и рука, в которой он держит маленький заплесневелый сухарь, чуть заметно дрожит. Казимир осторожно, так, чтобы никто не увидел, подвигается к русскому летчику и своим плечом касается его плеча. Ничего не говорит. Ни одного слова. И сразу же отодвигается в сторону, к Казику. Хорошо. Никто ничего не заметил, а Войтковскому стало легче, стало совсем легко. И он думает: «Хорошо, что человек есть человек. Собака разве поймет такое?»
Они хотят найти отряд какого-то Антека, — сказал Казимир. — Найти и уничтожить.
Антека?! — воскликнул Януш. — Ты не ослышался, Казимир?
Нет. Я сразу подумал, не тот ли это Антек, о котором вы говорили.
Это не тот Антек, — в раздумье проговорил Андрей. — Никита ведь не сел, они улетели.
Они могли сесть в другом месте, — предположил Януш, — и, прежде чем разойтись выполнять задания, могли попробовать отыскать наши следы.
Что ж, может быть, и так — согласился Андрей. — И наш ли это Антек или другой, мы должны как-то найти его. Конечно, если он близко, то слышал выстрелы и постарался скрыться. Что ты предлагаешь, Януш?
Нам не удастся перейти болото раньше этих бандитов, — сказал Януш. — Но когда они начнут переправляться на ту сторону, мы сможем ударить им в тыл. Вряд ли они организуют погоню.
…Серый, туманный рассвет полз по лесу, как дым от затухающего костра. Спешили куда-то ночные тени, прыгали, подгоняемые ветерком, и исчезали в чаще. Гудели над болотом тучи комаров, вскрикивала ранняя птица, сонно бормотали лягушки, кем-то разбуженные в неурочный час. Туман все редел и редел, далеко за лесом заалела заря. Вот-вот сквозь густые кроны пробьются первые лучи солнца и наступит новый день. Жизнь, притаившаяся на ночь, встряхнет плечами, сбросит сонную тишину и шагнет в утро, распевая веселые песни. Но прежде чем взошло солнце, лес наполнился выстрелами, криками людей, взвизгиванием тысячеголосого эха. «Тра-та-та-та!» — трещали автоматы и над деревьями пели: «Ти-у-у-ти-у-у!»
Януш и Андрей схватили автоматы, вскочили, побежали к болоту. Януш крикнул:
Казимир, уводи мальчика!
Казик, сонный испуганный, схватил руку Казимира, дрожащим голосом спросил:
Что это, отец?
Казимир минуту стоял в нерешительности, потом поднял Казика на руки, сказал:
Лезь на это дерево, малыш. И сиди, пока я не вернусь. Ну, быстро!
Он догнал Андрея и Януша, когда те остановились на опушке, спрятавшись за толстым дубом.
А Казик? — спросил Януш.
Там. — Войтковский махнул рукой. — Смотри, Януш, эти собаки пятятся назад. Дай им.
Далеко. Они залегают, отстреливаются. Подойдем ближе.
Пригнувшись, перебегая от дерева к дереву, Януш, Андрей и Казимир приблизились к залегшим карателям и несколько мгновений наблюдали за ними. Вот приподнялся офицер, что-то крикнул кучке солдат, лежащих рядом. Те зашевелились, один за другим стали незаметно отползать в сторону, к лесу.
Они хотят обойти Антека, — сказал Казимир.
Похоже, — спокойно ответил Януш. — Андрей, приготовились.
Рассчитывая, что их никто не видит, солдаты вскочи ли на ноги и побежали.
Огонь! — крикнул Януш.
Трое свалились сразу, один споткнулся, сделал два-три шага и тоже рухнул на землю. Остальные повернули назад, к своему отряду. В наступившей тишине были слышны чьи-то испуганные возгласы:
Нас окружили!
В это время справа из чащи показалась группа партизан, человек шесть. Воспользовавшись замешательством карателей, они броском приблизились к лежавшему высохшему дереву и укрылись за ним. Через секунду в самую гущу врагов полетели гранаты. Стоны раненых, дикие вопли смешались с трескомавтоматов. Одни из партизан снова вскочил, поднял над головой руку с гранатой и сразу упал, сраженный пулей. Другой перехватил гранату и швырнул ее далеко вперед.
За мной! — закричал, вскакивая с земли, офицер.
С пистолетом в руке он шел к лесу, не обращая внимания на свистевшие вокруг него пули.
Это он, волчья душа! — прохрипел Казимир. — Поручик Данек.
Андрей приложил автомат к плечу, прицелился, нажал на спусковой крючок — длинная очередь влилась в общий гул боя. Автомат дрожал в руках, Андрей в исступлении повторял все одно и то же:
Вот вам, гады… Вот вам, гады!..
Береги патроны, — предупредил Януш.
Офицер продолжал идти вперед медленно, изредка останавливаясь и стреляя из пистолета. Поднимались с земли прижатые пулями каратели и, вдохновленные бесстрашием своего командира, шли за ним. Падали убитые, отползали в сторону раненые, а остальные шли вперед, держа автоматы у груди. Офицер что-то сказал, и четверо солдат повернули влево и направились в сторону Януша, Андрея и Казимира. Януш дал короткую очередь. Один солдат упал, трое других легли на живот, начали ползти. Андрей крикнул:
Кончились патроны!
Отходим, — ответил Януш.