Страница 8 из 13
С историей так не выйдет. Прошлое событие повторить невозможно, поэтому надо искать другие пути. Как узнать, доказали мы историчность события или не доказали? В строгом смысле, доказать такие вещи невозможно. Можно лишь найти достаточно данных (каких именно, мы скажем далее), которые убедят большинство (возможно, почти всех) людей в том, что событие произошло (например, что Авраам Линкольн произнес геттисбергскую речь, а Юлий Цезарь перешел Рубикон). Как видим на примере с Линкольном и Цезарем, свидетельства бывают настолько убедительными, что сомневаться не приходится.
А как насчет историчности Иисуса? Мифологисты часто утверждают, что за отправную точку надо взять теорию, что Иисус не существовал, и придерживаться ее, пока не докажут обратного. На сей счет ясно высказывается Роберт Прайс: «Бремя доказательства лежит на тех, кто верит в историчность человека Иисуса»[22]. Я с этим не согласен. С одной стороны, поскольку почти каждый релевантный древний источник (см. ниже) предполагает, что такой человек существовал, и поскольку ни один специалист по данному вопросу, за исключением горстки мифологистов, не питает на сей счет серьезных сомнений, скорее уж бремя доказательства лежит на тех, кто не согласен с почти всеобщим консенсусом. С другой стороны, отдавая должное концепциям Прайса и его собратьев-мифологистов, еще лучше поставить вопрос в нейтральном ключе. А именно, как говаривал мой бывший коллега Эд Сандерс, отставной профессор Нового Завета в Университете Дьюка, «бремя доказательств лежит на том, кто делает утверждение». Иными словами, если Прайс хочет сказать, что Иисус не существовал, ему и доказывать эту теорию. Если я говорю, что Иисус историчен, аргументы должен приводить я. По-моему, это честно.
Прайс формулирует один здравый исторический принцип, тесно связанный с тем, о чем мы сказали: историки не могут воспроизвести прошлое, а потому основывают суждения на свидетельствах, которые показывают наиболее вероятный ход событий. Прайс пишет:
Историк не ясновидец… историк не предсказывает, а «послесказывает» (postdicts), основываясь на прослеживаемых факторах и аналогии. И все это вопрос вероятностей.
В отличие от ученых, которые с почти полной уверенностью могут «предсказать» результат, основываясь на знании того, что происходит, историки «послесказывают»: говорят о том, что, видимо, случилось в прошлом, опираясь на имеющиеся свидетельства.
Но какие свидетельства нам доступны? В этом состоит базовый методологический вопрос: как с разумной степенью вероятности установить, что некто действительно существовал, будь то Авраам Линкольн и Юлий Цезарь или Гарри Трумэн, Карл Великий, Ипатия, Иероним, Сократ, Анна Франк, Бильбо Бэггинс?
Выясняя историчность того или иного человека, историки обращаются к самым разным свидетельствам. Идеальнее всего «железные» физические доказательства, например, фотографии. Скажем, существование Авраама Линкольна отрицать трудно уже потому, что у нас есть его фотографии. Впрочем, при желании можно возразить, что снимки подделаны фальсификаторами американской истории. Находятся конспирологи, которые именно это и утверждают. Да что там Линкольн! Подчас отрицают события, которые документированы еще лучше, например, холокост. Однако для большинства из нас пачки хороших фотографий из разных источников обычно бывает достаточно.
Помимо этого, важную роль играют произведения, которые с относительной уверенностью можно приписать интересующему нас человеку. В некоторых случаях это здания: скажем, Фрэнк Ллойд Райт спроектировал многочисленные дома.
Чаще это произведения литературные: Юлий Цезарь оставил нам записки о походе в Галлию, а Анна Франк свой дневник. Или возьмем Чарльза Диккенса: у нас есть не только его фотографии, но и многочисленные романы, которые почти несомненно принадлежат его перу. Все эти люди, скорее всего, существовали.
И наконец, можно опираться на свидетельства о человеке: на случаи, когда его упоминают, цитируют или обсуждают. Это самый распространенный вид исторических источников. Относительно подавляющего большинства людей прошлого, особенно до изобретения фотографии, у нас нет других свидетельств. Чего же мы ищем в подобных данных, особенно когда речь идет о человеке, который, как Иисус, жил (если жил) две тысячи лет назад? Какие источники могут убедить историков, что они имеют дело с реальным историческим лицом?
Хорошо, когда письменных источников много, а не один или два. Чем больше, тем лучше. Ведь если источников всего один или два, можно заподозрить выдумку. (Хотя все равно не надо спешить объявлять рассказ выдумкой, если для этого нет оснований. Негоже сомневаться в источнике лишь потому, что вы в депрессии или плохом настроении.) Однако, как и в суде по делу о дорожном происшествии, если свидетелей много, нельзя сказать, что кто-то из них все выдумал.
Далее, хорошо, когда источники близко отстоят от человека или события, которое описывают. Поскольку с течением времени и впрямь накапливается много выдумок, важно ориентироваться на рассказы современников или почти современников. Если первые из известных нам источников о Моисее написаны через шестьсот лет после того, как он якобы жил, они далеко не столь достоверны, как если бы они были написаны через шесть лет. Повторимся, чем ближе по времени, тем лучше.
Историки также ценят, когда эти ранние и многочисленные источники пространны по объему. Когда есть много больших рассказов во многих древних источниках, это значительно лучше, чем когда мы располагаем лишь мимолетным упоминанием. Еще лучше, когда эти большие рассказы сообщаются незаинтересованными авторами: если источник предубежден, это следует принять во внимание. К сожалению, так или иначе пристрастны большинство источников: если бы авторам не было дела до данного вопроса, они бы о нем и не упоминали. И все-таки если рассказ не служит целям рассказчика, это может указывать на (относительную) беспристрастность последнего.
В идеале источники, сообщающие о человеке или событии, подтверждают информацию друг друга как минимум в главном, а то и в частностях. Если бы один древний источник называл Октави-ана римским военачальником и императором, а другой — африканским крестьянином, который не выезжал за пределы своей деревушки, можно было бы догадаться, что кто-то что-то напутал. Но коль скоро многочисленные источники, почти современные Октавиану, считают его римским императором и приводят более или менее похожие данные, это можно считать надежным историческим свидетельством.
Сделаем оговорку: важную роль играет независимость источников друг от друга. Если четыре древних автора говорят, что Марк Биллий — римский аристократ из Эфеса, но из них три почерпнули информацию у четвертого, то у нас по сути один источник, а не четыре. Нельзя сказать, что они подтверждают друг друга: они лишь пользовались одним источником, а это намного менее ценно.
Итак, какие свидетельства может пожелать историк, желающий узнать, существовал ли в древности тот или иной человек? Пусть будет много источников; пусть источники относятся приблизительно ко времени интересующей личности; пусть источники будут пространны и хотя бы отчасти беспристрастны. И пусть они дают независимое подтверждение друг другу.
Можно ли это сказать о свидетельствах об Иисусе?
Для начала стоит сказать о том, каких исторических свидетельств об Иисусе у нас нет. Лишь после этого мы поговорим об источниках, которые есть.
Начнем с того, что у нас нет «железных» физических доказательств существования Иисуса. До изобретения фотографии оставалось еще восемнадцать веков, а археологические свидетельства отсутствуют. Однако это не повод усомниться в историчности Иисуса, поскольку от Палестины тех времен у нас остались археологические данные лишь об аристократах, представителях высшего класса: они иногда упоминаются в надписях. Причем даже об этих аристократах у нас нет других археологических свидетельств. Что касается остальных евреев 20-х годов, — период, когда Иисус был взрослым, — от них не осталось никаких археологических следов. Поскольку никто не считает Иисуса аристократом высшего класса, с какой стати мы должны ждать, что от него останутся археологические свидетельства?
22
Robert Price, The Christ-Myth Theory and Its Problems (Cranford, NJ: American Atheist Press, 2011), 15.