Страница 18 из 20
Но меня это, собственно, не волнует. Невидимая рука рынка предпочитает не входить в контры с руководством базы, попытки, как я говорил уже, задрать цены подавлены, так что пока все куда ни шло. Слыхал, что была некоторая борьба за власть на рынке, но тут не получилось ничего. Для попытавшихся все кончилось быстро и плохо.
Не могу удержаться, чтоб не сунуть нос на оружейный скверик. Формально действия законов РФ никто вроде и не отменял, но ношение оружия в городе не преследуется, главное, чтобы патрулю не показалось, что у субъекта нехорошие намерения. Ну и если кучей идти – тоже не нравится. В самом начале было несколько интересных ситуаций, включая попытку штурма штаба базы и несколько нападений на склады. Руководство отреагировало нервно, введя коллективную ответственность за терроризм. Ежели субъект попался на вооруженном насилии, семья выселяется на фиг.
Споров было много, но и только. Потом ввели КПП на въезде, наладили комендантскую службу. В общем, некоторый порядок имеет место. Не сравнить с тем, что было до Беды, конечно, но и с тем, что сейчас творится за пределами Кронштадта, тоже.
Опасность скорее другая: мы сидим рядом с Морским заводом, а это обанкроченное предприятие – территория колоссальная, неконтролируемая, что там творится, толком неясно, но шустеры и морфы там точно есть и вылазки оттуда устраивают.
Неожиданно Фрейя начинает радостно гавкать. Не успеваю толком удивиться, как что-то грохает меня по плечу. Эту манеру здороваться я отлично знаю, потому, обернувшись, вижу то, что и ожидалось, – совершенно бандитскую рожу с перебитым носом и веселыми голубыми наивными глазенками, еще более голубыми оттого, что ресницы и брови рыжеватые.
– Здорово, иатр! Чего тут шныряешь? – спрашивает рыжий.
– И тебе того же. Зашел в разумении покушать. Чего давно не видно тебя было?
– Так водолазные все дела. Мы же на острову, коммуникации все под водой, вот нас и тягают. Насчет покушать – это в каком смысле? Набить утробу немедля или для потом?
– Да обещал Наде пирушку устроить сегодня, вот фуражирую.
– Наконец-то.
– Что наконец-то?
– Пирушку своей Наде устроить решил. Правильно, одобряю.
– Ты на что намекаешь, мерзавец?
– Полегче, иатр, это уже хамишь. Я тебе не намекаю, я всегда тебе говорил, что обольщение при помощи алкогольных напитков самое правильное. Наконец-то послушал.
– Да я, собственно, не ради обольщения.
Водолаз Филя сильно удивляется.
– Тогда ради чего?
Теперь мне приходит время задуматься. А действительно, ради чего, собственно, я эту пирушку затеял? Как-то насчет обольщения мыслей не было.
– Надо ж как тебя заклинило. Просто любоваться можно. Или статую лепить. Или заместо статуи ставить, – наклонив голову, замечает Филя.
– Слушай, ты меня как-то озадачил. Будем считать, что я просто хочу угостить хорошего человека.
– Мвахаха! Себе-то не ври, не человека, а женщину. Молодую. Симпатичную. Ладно, что хотел купить?
– Ну есть вино, рыба копченая, кофе. Да, ты ж грек. Ты вот скажи, что там в средиземноморской кухне еще есть.
Филька подмигивает хитро.
– В Греции все есть! А в средиземноморской кухне тем более. Записывай: оливки надо, чеснок, помидоры, огурцы, йогурт, брынза-фета…
– Ага. Сейчас я все это тут и найду. Без натуги.
Филя осекается в полете мысли. Потом спокойно говорит:
– Все, наверное, не найдешь, но фета, оливки, чеснок – точно есть. Огурцы вчера видал. Вон там слева продавали. Дорого, конечно. В крайнем случае греческий салат и без помидоров и перца сделать можно. Получится классический древнегреческий салат. Не было у Одиссея ни перцев, ни помидоров. Так и скажи. Да, кстати, в бассейне занятия возобновились. Так что если что – по знакомству устрою. Я там инструкторов всех знаю.
– А если не по знакомству?
– Пожалуйста – вон пляж открыт. Купайся сколько влезет.
– Тоже мысль. Часто мертвяков прибивает?
– Не без этого. Но купаться-то можно.
– Ну ладно, Филемонидес, пора мне.
– Бывай!
Учитывая советы, набрал всякого-разного. Не так дорого и встало – невысокий хрупкий паренек согласился в оплату за огурцы взять боны Ржевского полигона, а их у меня собралось много. Ребята этим «фантикам» не верят, вообще выкинуть хотели, так я их просто из жадности собрал, а вот пригодились. Даже среди принятых на базе метро (как тут называют жетоны для петербургского метро, клейменные хитрым образом на Монетном дворе) убыток небольшой получился. Думал, дороже выйдет.
Не могу удержаться, чтоб не заглянуть все же на оружейный скверик. Мне вроде как ничего и не нужно, а будет нужно – у ребят своих найдется. Но ничего не могу с собой поделать, чисто мальчишеское любопытство. Тем более что Беда всколыхнула такие толщи, что случай с самоубийцей, бахнувшим себе в башку из шпилечного револьвера Лефоше, уже и не кажется чем-то удивительным.
Бывает, мне становится очень жаль, что рядом нет моего знакомца – сотрудника Артиллерийского музея дотошного Павла Александровича. Такие заковыристые образцы попадаются, что впору их в музей помещать. И современного оружия полно – опять же самого разного. Запрещено продавать на рынке только детонаторы, взрывчатку, гранаты и боеприпасы к гранатометам, включая подствольные, ну и, разумеется, снаряды и мины. За это дерут так же жестоко, как и в старые времена. Купить ружье, пистолет или винтовку – не фиг делать. Если и есть надзор, то весьма незначительный. Еще тут, пожалуй, единственное место, где принимают в оплату патроны. Правда, строго проверяя зачастую. Для Гостиного и шмоткорынка приходится обменивать те же патроны у менял. Там смешно видеть среди лиц, явно неспособных отличить калибры от капсюлей, но легко разбирающихся в котировке ржевских бон, кронштадтских метро и прочих разномастных чеков, талонов и прочих эквивалентов денег, ражих парней, которые как раз наоборот ничего не рубят в котировках, зато разбираются в патронах.
Походить по рынку забавно. Угол, где навалены на столы всякие холодные смертоубийства, не очень мне интересен – не умею я фехтовать, но взгляд натыкается на неожиданно выглядящего тут норманна в легкой кожаной броне с медными бляшками. Вполне себе такой настоящий конопатый викинг, даже с прической в косичках и усами. Безбородый, правда, а они ж вроде все бородатые были. Но кожаный пояс с кошелем и ножище в ножнах с добрый кинжал размером – все вполне идентично. Меча только слева нет.
– Купи брейдокс! – улыбается парень, видя, что я на него таращусь. И показывает внушительный топор на длинной рукоятке. Даже и не топор, а скорее секиру.
– Не, я все больше пальбой, – отвечаю ему.
– Жаль. А то вот пара свежесделанных саксов. Или на худой конец годендаг.
– Не, не пойдет. И даже моргенштерн бы не купил.
– Моргенштерн – это правильно. Капризная штука и умения требует, и простор нужен, – соглашается викинг.
– Я про то же, – басит сосед викинга, вполне себе современный мужичок, торгующий рядом. У него на столе топоры с длинными рукоятками, явно самодельными, а вот сами топоры – обычные плотницкие. Среди свежих, нелакированных даже топорищ проглядывает пара незамысловатых булав, типа слиток чугуния на палке. Ну и ножи, конечно, тоже у обоих есть, только мне нож не нужен вовсе. Серега в свое время меня озадачил, дав на задании брусок пластилина и попросив его сжать в кулаке. Потом на мой день рождения потребовал копеечку и презентовал сделанный из взятых в «Дуплете» клинка и набора для рукояти нож. Нож, легший в руку как влитой. После Сережиного виртуозенья эти все, что на столах, выглядят убогими поделками.
– А я слыхал, что годендаг неизвестно какой формы был, – замечаю я.
– Глупости! Вот он. – И викинг показывает грубую, но внушительную дубину с шипами. – Самое то, если умертвие одинокое. Выключает сразу.
– А ты, похоже, из реконструкторов?
– А что, заметно? – широко ухмыляется викинг.