Страница 18 из 27
Недалеко от острова прямо по водорослям двигался силуэт, который четко выделялся на фоне восходящей луны. Китаец протер глаза и стал всматриваться. Знакомая фигура. Ну да, конечно, это он, покойный капитан Слейтон! На нем только нет тужурки. Но ведь мертвецы не чувствуют ночной сырости. Зачем бродит он тут? Что ему надо? Зубы Хао-Женя стали выбивать дробь.
Утром китаец шептал на ухо своему другу Бокко:
— Капитан ходила. Слейтон ходила ночью по воде. Сам видал. Плохо покойника похоронили. Шипко худо есть так человека хоронить. Вот и ходит. Плохо будет! Худо будет, м-м-м…
Бокко кивал, с жалостью смотрел на китайца и думал: «Пропал, бедняга, совсем ума лишился от проклятого зелья».
Через несколько дней этот разговор повторился. Китаец опять видал мертвого капитана, медленно гулявшего по морю. Бокко не вытерпел.
— Надоел ты мне со своим покойником! Вот что — я буду сегодня с тобой дежурить ночью. И смотри у меня, если ты увидишь, а я не увижу, — придется вам, двум покойничкам, разгуливать по морю вместе! Брошу тебя в воду, так и знай!
Ночь стояла темная. Небо было густо обложено тучами. Накрапывал дождь, Бокко бранился, кутаясь в латаный плащ.
Около часа ночи во тьме, невдалеке от Острова, Бокко первый заметил тень человека. Было так темно, что трудно было различить очертания фигуры. Но нечто похожее на человека действительно шло по воде и исчезло во мраке.
Бокко почувствовал, как у него холодеют руки.
— Видишь? — шепнул китаец, хватаясь трясущейся рукой за плечо Бокко.
— Ш-ш!
И они сидели до утра, не будучи в силах от страха шевельнуться.
Только когда взошло солнце, Бокко вздохнул с облегчением. Скоро весть о призраке капитана Слейтона облетела все население Острова и дошла до Флореса. Он не верил в привидения, но эта весть о бродячем призраке Слейтона взволновала его как неясная опасность.
«Почему они видели именно Слейтона? Что они, сожалеют о нем? Обвиняют меня за то, что я бросил Слейтона в море, вместо того чтобы попытаться оказать ему помощь? Но ведь он был полумертв. Или… глупости! Люди просто от скуки с ума сходят. Надо скорее развлечь их», — думал Флорес.
А вечером он тайно вызвал к себе Бокко и просил его проводить к тому месту, где они видали призрак. Но ни в эту, ни в следующую ночь призрак не появлялся. Флорес повеселел.
— Ну, вот видите! Я же говорил вам, что это одно воображение. Довольно глупостями заниматься! Извольте завтра явиться ко мне на совещание. Нам надо обдумать план экспедиции. Да не забудьте надеть свой официальный костюм — вы что-то давно не надевали его.
— Берегу, — простодушно ответил Бокко. — Этакая ценность!
— На наш век хватит, Бокко!
IV. ИСЧЕЗНУВШИЙ ОСТРОВ
Еще с вечера «Вызывающий» вступил в полосу, свободную от саргасс. А рано утром, когда супруги Гатлинги вышли на палубу, то увидели, что вокруг расстилается синяя гладь океана, поверх которой только кое-где мелькают небольшие пятна саргасс.
— Странно, неужели мы так уклонились к югу? — спросил Гатлинг профессора Томсона, который рассматривал какую-то небольшую рыбу, попавшуюся в сеть.
— Мы идем самым краем теплого течения, где оно борется с холодными. Эти холодные течения и отнесли в сторону часть водорослей. Завтра мы повернем на север, в самую гущу саргасс.
— Какая странная рыба! — воскликнула Вивиана. — Посмотри, Реджи.
Голова рыбы была снабжена широким, овальной формы щитком, составленным из черепицевидных пластинок; нижняя часть тела у нее была окрашена в более темный цвет, чем верхняя.
Томсон бережно опустил рыбу в большой таз с водой. Рыба тотчас повернулась на спину и плотно приложила щиток ко дну таза.
— А ну-ка, возьмите рыбу, — предложил Томсон.
Гатлинг взял рыбу за хвост и попробовал поднять, но напрасно: рыба будто приросла ко дну таза. Томсон смеялся:
— Видите, какая диковинная рыба! Это эхенеида, или «ры-ба-прилипала». Про эту рыбу в древности ходили целые легенды, будто она, прилипая к подводной части корабля, может задержать его ход. Вот смотрите, — и Томсон, хотя не без труда, оторвал «прилипалу» от таза.
— Профессор, в море плавает целое стадо черепах, — доложил ассистент Томсона Мюллер. — Не разрешите ли вы мне поохотиться на них вот с этой маленькой рыбкой? Я видел, как это делают туземцы в Африке.
Получив разрешение, Мюллер надел на хвост рыбы кольцо с крепким шнуром и бросил ее в воду. В прозрачной воде видны были все движения рыбы. Сделав несколько безуспешных попыток вырваться, она стала подплывать к большой черепахе, которая, видимо, мирно спала на поверхности океана; эхенеида присосалась к брюшному щиту черепахи. Мюллер дернул бечевку. Черепаха заметалась, но не могла отделаться от прилипалы и через минуту была вытащена вместе с рыбой на палубу судна.
— Браво! — Вивиана захлопала в ладоши.
На палубе появился Симпкинс. Он только что встал и щурился от яркого солнца. Попыхивая трубочкой, Симпкинс равнодушно посмотрел на черепаху и процедил углом рта:
— Суп из черепахи — это будет недурно. А это что за пиявка?
— Это не пиявка, а рыба-прилипала. Черепаха, Симпкинс, предназначена не для супа, а для научной коллекции.
— Смотрите, какая прелесть! — воскликнула вновь Вивиана, указывая на море.
Над поверхностью океана летели рыбы. Целые стаи их поднимались над водой и пролетали значительное пространство в несколько десятков метров, поддерживаемые передними плавниками, которые у них превращены как бы в крылья.
Все залюбовались этим зрелищем.
— Dactylopteres — «летучки», — пояснил профессор Томсон.
— Неужели и все птицы вышли из моря? — спросила Вивиана.
— Океан — колыбель всей органической жизни на земле. Вы видите летающих рыб, но есть и такие рыбы, которые прогуливаются по суше и даже взлезают на корни деревьев. Все это предки земноводных и птиц.
— Очень интересно, — сказал равнодушно Симпкинс, — но как будто мы собирались на поиски не только черепах и прилипал, а и Острова Погибших Кораблей. Мы же забираемся все южнее и уже вышли из пояса саргасс. Скоро наступит дождливое время — и так уж часто дождит, — когда же мы займемся Островом?
— Терпение, Симпкинс; сегодня мы поворачиваем на север, и с каждым часом вы будете ближе к цели.
Симпкинс пожал плечами с таким видом, как бы хотел сказать: «Ох уж эти ученые!» — и, заложив руки в карманы, стал смотреть на море, сплевывая через борт.
— А вот и акула! — крикнул он, оживившись. Очевидно, и в море его интересовал только преступный элемент. — Ого, какая большая! Только почему она белая?
— Да, это интересный экземпляр, — сказал Томсон, — типичная представительница Саргассова моря. Саргассы задерживают солнечный свет, и здешние акулы, очевидно, не «загорают» так, как их братья, живущие в открытых местах; кожа здешних акул остается лишенной пигмента (окраски).
Акула плыла рядом с кораблем. Ее движения были быстры, сильны и красивы.
Матросы уже приготовили веревку и намазывали салом железный крюк.
— А почему акула не ест этих маленьких рыбок, что вертятся около нее? — спросила Вивиана.
— Это рыба-лоцман, неразлучный спутник акулы.
В это время крюк с приманкой был брошен. Первою заметила приманку рыба-лоцман. Она обнюхала приманку и быстро подплыла к акуле, стараясь обратить ее внимание на добычу.
— Ишь ты, подводчица! — переводил Симпкинс события на язык уголовной практики.
Акула повернулась, заметила добычу и жадно схватила в пасть крюк.
— Черт возьми, это уж вышла провокация со стороны рыбы-лоцмана! — воскликнул Симпкинс.
Акула метнулась и так дернула веревку, что два матроса упали на палубу и корабль дал легкий крен. Началась борьба. Матросы то отпускали веревку, то подбирали, подтягивая все более обессилевавшее животное. Прошло не менее часа, пре-чспр чем удалось вытащить акулу на палубу. Утомленная, она лежала как мертвая.
— Ага, попалась, голубушка! — с торжеством сказал Симпкинс, подходя к акуле.