Страница 128 из 147
_Феликс_. Я ничего не понимаю в химии.
_Иван_ _Давыдович_. В химии понимаю я! Мне не нужен человек, который понимает в химии. Мне нужен человек, который понимает в идеях. Я устал быть один. Мне нужен собеседник, мне нужен оппонент. Соглашайтесь, Феликс Александрович! До сих пор бессмертных творил Фатум. С вашей помощью их начну творить я. Соглашайтесь!
_Феликс_ ( задумчиво). Н-да-а-а...
_Иван_ _Давыдович_. Вас смущает плата? Это пустяки. Нигде не сказано, что вы обязаны убирать его собственными руками. Я обойдусь без вас.
_Феликс_. Всунете меня в сапоги убитого?
_Иван_ _Давыдович_. Вздор, вздор, Феликс Александрович! Детский лепет, а вы же взрослый человек... Константин Курдюков прожил на свете семьсот лет! И все это время он только и делал, что жрал, пил, грабил, портил малолетних и убивал. Он прожил лишних шестьсот пятьдесят лет! Это просто патологический трус, который боится смерти так, что готов пойти на смерть, чтобы только избежать ее! Шестьсот пятьдесят лет, как он уже мертв, а вы разводите антимонии вокруг его сапог! Кстати, и не его это сапоги, он сам влез в них, когда они были еще теплые... Послушайте, я был о вас лучшего мнения! Вам предлагают грандиознейшую цель, а вы думаете — о чем?
_Феликс_. Ни вы, ни я не имеем права решать, кому жить, а кому умереть.
_Иван_ _Давыдович_. Ах, как с вами трудно! Гораздо труднее, чем я ожидал! Чего же вы добиваетесь тогда? Ведь пойдете под нож!
_Феликс_. Да не пойду я под нож!
_Иван_ _Давыдович_. Пойдете под нож, как баран, а это ничтожество, эта тварь дрожащая, коей шестьсот лет как пора уже сгнить дотла, еще шестьсот лет будет порхать с цветка на цветок без малейшей пользы для чего бы то ни было! А я-то вообразил, что у вас действительно есть принципы. Ведь вы же писатель. Ведь сказано же было таким, как вы, что настоящий писатель должен жить долго! Вам же предоставляется возможность, какой не было ни у кого! Переварить в душе своей многовековой личный опыт, одарить человечество многовековой мудростью... Вы подумайте, сколько книг у вас впереди, Феликс Александрович! И каких книг — невиданных, небывалых!.. Да, а я-то думал, что вы действительно готовы сделать что-то для человечества, о котором с такой страстью распинаетесь в своей статье... Эх вы, мотыльки, эфемеры!..
_Феликс_. Вот мы уже и о пользе для человечества заговорили...
Иван Давыдович поднимается и некоторое время смотрит на Феликса.
_Иван_ _Давыдович_. Вам, кажется, угодно разыгрывать из себя героя, Феликс Александрович, но ведь сочтут-то вас глупцом!
Он выходит, и сейчас же в спальне объявляется Клетчатый.
_Клетчатый_. Прошу прощения... Телефончик...
Он быстро и ловко отключает телефонный аппарат и несет его к двери. Перед дверью он приостанавливается.
_Клетчатый_. Давеча, Феликс Александрович, я мог показаться вам дерзким. Так вот, не хотелось бы оставить такое впечатление. В моей натуре главное — прямота. Что думаю, то и говорю. Однако же намерения обидеть, задеть, возвыситься никогда не имею.
_Феликс_. Валите, валите отсюда... Да с телефоном поосторожнее! Это вам не предмет конфискации! Можете позвать следующего. Очередь небось уже выстроилась...
Оставшись один, Феликс валится спиной на кушетку и закладывает руки под голову. Бормочет:«Ничего... Тут главное — нервы. Ни черта они мне не сделают, не посмеют!..»
У двери в спальню Курдюков уламывает Клетчатого.
_Курдюков_. Убежит, я вам говорю! Обязательно удерет! Вы же его не знаете!
_Клетчатый_. Куда удерет? Седьмой этаж, сударь...
_Курдюков_. Придумает что-нибудь! Дайте я сам посмотрю...
_Клетчатый_. Нечего вам там смотреть, все уже осмотрено...
_Курдюков_. Ну я прошу вас, Ротмистр! Как благородный человек! Я вам честно скажу: мне с ним поговорить надо...
_Клетчатый_. Поговорить... Вы его там шлепнете, а мне потом отвечать...
_Курдюков_ ( страстно, показывая растопыренные ладони). Чем? Чем я его шлепну? А если даже и шлепну? Что здесь плохого?
_Клетчатый_. Плохого здесь, может быть, ничего и нет, но ведь, с другой стороны, приказ есть приказ... ( Он быстро и профессионально обшаривает Курдюкова.) Ладно уж, идите, господин Басаврюк. И помогай вам бог...
Курдюков на цыпочках входит в спальню и плотно закрывает за собой дверь.
Феликс встречает его угрюмым взглядом, но Курдюкова это нисколько не смущает. Он подскакивает к тахте и наклоняется к самому уху Феликса.
_Курдюков_. Значит, делаем так. Я беру на себя Ротмистра. От тебя же требуется только одно: держи Магистра за руки, да покрепче. Остальное — мое дело.
Феликс отодвигает его растопыренной ладонью и садится.
_Курдюков_. Ну, что уставился? Надо нам из этого дерьма выбираться или не надо? Чего хорошего, если тебя шлепнут или меня шлепнут? Ты, может, думаешь, что о тебе кто-нибудь позаботится? Чего тебе тут Магистр наплел? Наобещал небось с три короба? Не верь ни единому слову! Нам надо самим о себе позаботиться! Больше заботиться некому! Дурак, нам только бы вырваться отсюда, а потом дернем кто куда... Неужели у тебя места не найдется, куда можно нырнуть и отсидеться?
_Феликс_. Значит, я хватаю Магистра?
_Курдюков_. Ну?
_Феликс_. А ты, значит, хватаешь Ротмистра?
_Курдюков_. Ну! Остальные, они ничего не стоят!
_Феликс_. Пошел вон!
_Курдюков_. Да почему? Дурак! Не веришь мне! Ну, ты мне только пообещай: когда я Ротмистра схвачу, попридержи Ивана Давыдовича!
_Феликс_. Вон пошел, я тебе говорю!
Курдюков рычит, совершенно как собака. Он подбегает к окну, быстро и внимательно оглядывает раму и, удовлетворившись, устремляется к двери. Распахнув ее, он оборачивается к Феликсу и громко шипит:«О себе подумай, Снегирев! Еще раз тебе говорю! О себе подумай!»
Едва он скрывается, в спальню является Наташа и тоже плотно закрывает за собой дверь. Она подходит к тахте, садится рядом с Феликсом и озирается.
_Наташа_. Господи, как давно я здесь не была! А где же секретер? У тебя же тут секретерчик стоял...
_Феликс_. Лизавете отдал. Почему это тебя волнует?
_Наташа_. А что это ты такой колючий? Я ведь тебе ничего плохого не сделала. Ты ведь сам в эту историю въехал... Фу ты, какое злое лицо! Вчера ты на меня совсем не так смотрел... Страшно?
_Феликс_. А чего мне бояться?
_Наташа_. Ну, как сказать... Пока Курдюков жив...
_Феликс_. Да не посмеете вы.
_Наташа_. Сегодня не посмеем, а завтра...
_Феликс_. И завтра не посмеете... Неужели никто из вас до сих пор не сообразил, что вам же хуже будет?
_Наташа_. Слушай. Ты же не понимаешь. Они же совсем без ума от страха. Они сейчас от страха на все готовы, вот что тебе надо понять. Я вижу, ты что-то там задумал. Не зарывайся! Никому не верь, ни единому слову. И спиной ни к кому не поворачивайся — охнуть не успеешь! Я видела, как это делается...
_Феликс_. Что это ты вдруг меня опять полюбила?
_Наташа_. Сама не знаю. Я тебя сегодня словно впервые увидела. Я же думала: ну, мужичишка, ну, кобелек, на два вечерка сгодится... А ты вон какой у меня оказался! ( Она совсем придвигается к нему, и прижимается, и гладит по лицу.) Мужчина... Хомо... Обними меня! Ну что ты сидишь, как чужой?.. Это же я... Вспомни, как ты говорил: фея, ведьма прекрасная... Я ведь проститься хочу... Я не знаю, что будет через час... Может быть, мы сейчас последний раз с тобой...