Страница 4 из 20
– Отец! Пятнистый Медведь! Отец! – закричал я.
– Иди сюда! Скорей! Мы преследуем врага! – ответил он.
– Я одного убил! – крикнул я, но сомневался, слышал ли он меня.
Наш отряд теперь бежал за врагами, гоня их к реке и не давая уклониться в сторону. И все это время я думал о том, что произошло. Мне совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь присвоил себе победу над моим врагом и ружье, которое я видел в его руках. «Я убил врага!» – постоянно повторял я себе [14].
...Сотни воинов возвращались от реки, они громко разговаривали, некоторые распевали песни. Они прошли через лагерь, требуя огня. Женщины и старики выбежали к ним с головешками из костров и охапками сухих дров. Воины вышли в поле, потом меня позвал отец. Я ответил, он и Вороний Колчан скоро оказались около меня.
– Где тот, кого ты убил? – спросил отец.
– Там, не дальше чем в трех шагах от меня, – ответил я, взял его руку и указал место.
Вороний Колчан позвал мужчин, несших головни, чтобы они разложили костер там, где мы стояли. Они подошли и разожгли пламя. Вблизи и вдали горели и другие костры. Скоро мы обнаружили моего врага. Он лежал лицом вниз, раскинув руки, зацепившись за куст и изогнувшись, как лук. Я подскочил к нему и схватил ружье, выдернув его у него из-под ног. Я не мог глядеть больше ни на что другое. Я смутно слышал, что отец сказал Вороньему Колчану:
– Этот кри мертв, пойдем скорее. Давай постараемся отыскать тех, которых убили мы.
Я торопливо обследовал ружье, мне не верилось, что в мои руки попало такое хорошее оружие. Это было кремневое ружье, но оно не походило на обычные гладкоствольные, которые торговцы Красных Курток [15] на севере продавали племенам этой страны.
У него был ствол с нарезкой и хороший прицел. Я уже видел несколько таких ружей и знал, что оно принадлежало трапперу торговцев из Длинных Ножей [16].
Несомненно, мой враг убил одного из них. Говорили, что ружье с нарезкой стреляет в три раза дальше, чем гладкоствольное, и всегда точно в цель.
– Пойдем, – обратился ко мне отец. – Видишь, Вороний Колчан направился в свой вигвам. Мы также пойдем туда.
Мы обнаружили, что наш друг был ранен, но не тяжело: пуля врага скользнула по руке, не задев кость. Я так был сосредоточен на воспоминаниях о своем участии в прошедшем бою, что к разговору в вигваме особенно не прислушивался. Однако я разобрал, что врагов было более двухсот, а сколько убито – пока неизвестно, что с нашей стороны погибло девятеро, а семеро было ранено...
– Апси! – позвал меня отец, и я сразу же проснулся. Оказывается, я заснул, сидя на ложе. День еще не наступил, но женщины поставили перед нами миски с вареным мясом. Отец велел мне есть побыстрее: мы должны продолжить свой путь. Без всякого сомнения, в зарослях нижней части долины еще остались многочисленные враги, и мы должны миновать эти места еще до наступления дня.
Мы быстро съели свои порции мяса, взяли оружие и ушли, пообещав нашему другу навестить его снова на обратном пути домой.
Наша лодка оказалась там, где мы ее оставили. Мы поставили ее на воду, забрались в нее и отправились дальше.
После полудня мы увидели, что появились тонкие струйки дыма, ползущие вниз по склону. Это было похоже на то, как будто десятки и десятки военных отрядов движутся вниз, неся с собой дымные факелы. Но это не был дым, это была пыль, поднятая идущими на водопой стадами бизонов. Лоси и «олени с дрожащим хвостом» [17] стали уходить. Чернохвостые тоже.
Перед заходом солнца мы миновали устье Речки Волчьих гор.
– Остановимся, пришло время добыть мясо, – обратился я к отцу.
– Давай сделаем так, как ты сказал, – ответил он.
Мы причалили к песчаной полосе, заваленной принесенной рекой топляком, и вытащили лодку на берег. Нам ничего не оставалось, как поспешно присесть, потому что сотней шагов выше нас показался желающий напиться чернохвостый олень-самец. Я прицелился в него из своего ружья и нажал на спуск.
Он упал в воду, несколько раз дернулся и затих. Я перезарядил ружье, мы подошли к нему и вытащили на прибрежный песок. Пуля попала точно в то место, куда я целился, и прошла навылет. Как я был доволен своим оружием и самим собой!
Мы освежевали оленя, вырезали лучшие куски мяса. А когда мой отец встал на стражу, я разжег костер и поджарил язык, печень и несколько ребер. Скоро мне наскучило сидеть у жаркого костра и поджаривать мясо. Я встал, взглянул на то, что делается по другую сторону топляка, и сразу же потянулся за своим ружьем: не более чем в пятидесяти шагах от меня на берегу реки пил воду «настоящий медведь» [18].
Я тщательно прицелился в него – не в туловище, а под ухо: выстрелил и прыгнул в ту сторону, где была наша лодка. Я был готов столкнуть ее в воду, если бы медведь бросился на меня. Но прежде оглянулся на берег. Я его убил! Медведь лежал наполовину в воде. Я позвал отца, но в этом не было необходимости – он уже бежал ко мне, опасаясь, что я стрелял во врага.
Когда же он увидел, что я сделал, он закричал:
– Апси! Какое у тебя чудесное ружье!
– Да. И ты бы мог сказать: – И какой хороший стрелок тот, кто нажал на этот спуск, – ответил я ему.
– Ай! Да ты именно такой и есть! И ты наверняка совершишь еще что-нибудь, чего я не смог сделать. «Настоящий медведь» никогда не был в числе моих трофеев. Иди отрежь его когти, а я дожарю наше мясо.
Эту ночь мы провели на маленьком островке, заросшем ивами. На рассвете, искупавшись и поев жареного оленьего мяса, мы опять отправились в путь. Но не успели отплыть далеко, как... грянули выстрелы неподалеку от нас, ниже по течению реки. Мой отец закричал мне:
– Греби! Греби сильнее! Мы не должны проскочить этот мыс!
Но течение оказалось сильнее наших рук, и мы убедились, что очень скоро обогнем этот мыс и будем обнаружены врагами, которые находятся ниже нас по течению реки.
И вдруг мы оба рассмеялись и воспрянули духом: совсем неподалеку мы увидели очень большую лодку Длинных Ножей, которую тянули вверх против течения идущие по берегу люди. Не успели мы их хорошенько рассмотреть, как находившиеся на борту стали что-то кричать тем людям, которые вели эту, давшую течь, лодку за канаты. Очень торопливо они стали подтягивать ее к берегу, а потом разгружать.
А тот, кто подошел к нам и стал трясти наши руки, был Телячья Рубашка [19], – Длинный Нож, которого мы знали очень хорошо. Он был женат на женщине из нашего племени.
– Это Пятнистый Медведь собственной персоной. И Апси здесь тоже. И куда вы думаете направиться? – воскликнул он. Он говорил на нашем языке так, как если бы был одним из пикуни.
– Куда же мы можем направляться, как не против врагов, сейчас – против Народа, Носящего Пробор? Друг, Телячья Рубашка, не знаешь ли, где сейчас их лагерь? – спросил мой отец.
– Когда мы проходили устье Малой реки – дай-ка мне подумать, хотя, пожалуй, я не смогу вспомнить, сколько ночей назад это было, – их лагерь был там, – ответил он.
– Ха! Может быть, мы также найдем их там, – произнес отец.
Телячья Рубашка интересовался новостями о Длинных Ножах в форте, где много домов, и тем, хороша ли была зимняя торговля. Мы рассказали ему, что две луны тому назад, когда мы покидали это место с белыми людьми, все было благополучно, а склады полны шкурами и мехами. Эти известия его обрадовали.
В свою очередь, он сообщил нам кое-какие новости. Он сказал, что Великий Отец белых людей хочет, чтобы племена черноногих следующим летом собрались вместе с племенами кроу, ассинибойнами, Внутренним Народом и флатхедами в устье Желтой реки. Туда же он собирается отправить своих вождей, чтобы все заключили мир друг с другом и с белыми людьми и дали белым разрешение строить через их страну дороги и безопасно проезжать по ним.
14
Единоборство с врагом было крупнейшим событием в жизни индейского юноши. После его свершения индеец приобретал полное право поставить собственный вигвам, то есть жениться.
15
Красные Куртки – так индейцы звали белых жителей Канады.
16
Длинные Ножи – обычное название черноногими белых жителей США.
17
Белохвостый олень.
18
Так черноногие называли гризли.
19
Телячья Рубашка – это Д. Е. Бразеу, клерк Американской меховой компании и тот человек, который построил дома Бразеу в Йеллоустоне. В 1856 или 1857 годах он вступил в управление Компанией Гудзонова залива. – Прим. авт.