Страница 190 из 242
В седьмом параграфе обычно описывались особые условия хранения в некоторых населенных пунктах. В частности, в Штабе военного округа сундук, в числе секретных дел мобилизационного отдела, охраняется во внеслужебное время часовым у дверей Мобилизационного отдела. В период работы отдела находится под наблюдением старшего адъютанта Мобилизационного отдела.
Третий раздел инструкции целиком посвящен описанию процедуры обмена документов.
В первом параграфе говорилось, что обмен железных ящиков или мобилизационных документов производится уполномоченными Начальника железной дороги и Заведующего передвижением войск, снабженными подлинными предписаниями: первый – Начальника железной дороги, второй – Заведующего передвижением войск.
Во втором параграфе говорилось, что предназначенные для вложения в ящики новые документы доставлялись в пункты хранения в тюках или железных ящиках, полученных в Управлении железной дороги.
В третьем и четвертом параграфах подробно описывалась сама процедура замены документов:
1. В присутствии коменданта города, либо секретаря штаба, либо Начальника Мобилизационного отдела или его помощника, открыв деревянный сундук, уполномоченный проверяет целостность печатей.
2. Сняв печати и совершив обмен железными ящиками или документов в железных ящиках, уполномоченные вновь накладывают установленные печати и составляют акт.
3. Далее производились действия, аналогичные тем, что выполнялись при первичном вложении железного ящика в деревянный сундук.
В пятом параграфе особо подчеркивалось, что уполномоченного необходимо немедленно допустить к железному ящику для обмена документов сразу же после прибытия, за исключением случаев, когда допуск во внеурочное время не допускается существующем законом (параграф 219 Гарнизонного устава).
В четвертом разделе инструкции подробно расписывалась процедура изъятия мобилизационных планов при объявлении частичной или полной мобилизации[423].
Попытки неуклонно следовать требованиям инструкции по организации хранения секретной переписки часто оканчивались неудачей.
В частности, еще до начала Русско-японской войны в «Записке о работах, необходимых для улучшения Сибирской Железной дороги со стратегической целью», датированной 10 октября 1901 г., говорилось, среди прочего, о необходимости приобретения несгораемых шкафов и ящиков.
В этом документе указывалось на то, что соблюдение требований этой инструкции в Сибири не гарантировало необходимого уровня сохранности мобилизационных документов.
Это было связано со сложной криминальной обстановкой в регионе. Большую часть населения составляли ссыльные, готовые пойти на любые преступления ради наживы. И огромное количество иностранных фирм, готовых помочь своим государствам в добыче этих документов. Как следует из текста документа, вся секретная переписка, в том числе и по мобилизационным вопросам, хранилась в обычных деревянных ящиках[424].
А вот как было организовано хранение секретных документов в одном из контрразведывательных отделений Юго-Западного фронта во время Первой мировой войны. В результате проверки, которая была проведена с 14 по 16 февраля 1916 г., комиссия установила:
«Все дела, за исключением тех, коими ведает непосредственно начальник отделения, хранятся в обычных шкафах за замками, ключи от которых на общей связке находились до последнего времени у старшего наблюдательного агента, второй же экземпляр у начальника отделения...
...Текущие бумаги оказались запертыми в ящики письменных столов, которые их ведут.
В секретном несгораемом шкафу при проверке оказались:
1. Шифры:
а) военный
б) для сношения с губернатором и начальниками губернских жандармских управлений, с начальниками городской и уездной полиции
в) частный ключ прокурорского надзора
2. Постановление по контрразведке.
3. Австрийские и германские паспортные бланки, выписываемые по требованию контрразведывательного отделения армии.
4. Мобилизационный план и записка контрразведывательного отделения.
5. Личный входящий и выходящий журнал.
6. Дела № 1, 7, 9, 22 за текущий и предыдущие годы.
7. Инструкция для тайной и разведывательной службы в Австрии.
8. Различные инструкции, издаваемые разноименно по контрразведке.
9. Дневник тайных агентов и данные перлюстрации мирного времени.
10. Деньги.
Два верхних ящика несгораемой кассы оказались запертыми бывшим начальником контрразведывательного отделения, что хранится там, начальнику отделения неизвестно, т.к. ключа ему не было оставлено.
В запертом столе начальника отделения оказались секретные приказы, приказания и циркуляры, секретное расписание войск округа, печати, тетрадь с фотографическими карточками охранных агентов, денежная отчетность за текущей и прежние годы»[425].
Не все секретные документы во время Первой мировой войны хранились так надежно. После окончания войны командир 1-го германского армейского корпуса генерал Герман фон Франсуа в своих мемуарах описал эпизод, когда в ходе Восточно-Прусской операции 1914 г.[426] удалось захватить в городе Нейденбурге[427] (там во время стремительного отступления непродолжительное время дислоцировался штаб 23-го корпуса русской армии) множество секретных документов.
Германский военачальник вспоминал: «Большое количество карт лежало среди захваченных документов, между ними находились копии наших секретных планов и карт всех восточных крепостей. Карты Кенигсберга были точны во всех мельчайших подробностях. Только шпионским путем русские могли получить эти ценные материалы»[428]. Сразу вспоминается эпизод из Русско-японской войны, когда в Мандариновой долине отечественная разведка потеряла обоз со своими секретными документами.
Военная криптография
Во второй половине XIX в. большинство шифров Военного министерства представляли собой коды малого (до 1000 словарных величин) объема. Кодовыми обозначениями здесь являлись трех– и четырехзначные числа. Говоря другими словами, при шифровании каждое слово заменялось соответствующим ему трех– или четырехзначным числом, взятым из специального словаря. Военные шифры этого типа обычно использовались в течение длительного времени. Перерабатывался лишь относительно быстро устаревавший словарь, что объясняется, например, изменением географии военных действий и т.п. Словарные ключи были наиболее распространенным типом шифров, используемых в конце XIX в. в военном ведомстве. Их называли «военными ключами».
Особое внимание уделялось правильному использованию шифров. В военном ведомстве в случае утери хотя бы одного экземпляра шифра или при подозрении, что он «взломан» дешифровальщиками противника, предписывалось немедленно выводить этот шифр из обращения и заменять новым.
Снятие копий с шифров категорически воспрещалось. Поэтому в военное время полевые штабы армий, отдельных корпусов и отрядов снабжались запасными экземплярами шифров. Они выдавались, в необходимых случаях, тем лицам, которых не было в списке, но которым, по мнению командующих армиями или других главных войсковых начальников, следовало иметь тот или иной шифр.
Экземпляры ключей военного времени, выданные командующим войсками в округах, командирам корпусов, комендантам крепостей и наказным атаманам, хотя и находились в непосредственном распоряжении этих лиц, должны были храниться в помещениях соответствующих штабов в «запертых секретных хранилищах» – шкафах, сундуках, ящиках – и обязательно в особо секретных пакетах, запечатанных личной печатью тех лиц, на чье имя они были выданы.
423
Правила хранения в частях и учреждениях Военного ведомства документов по мобилизации Средне-Азиатской железной дороги. – Ташкент, 1911. С. 1–16.
424
Ухач-Огорович И.А. Манчьжурский театр военных действий в период Русско-японской войны 1904–1905 годов. – Киев, 1911. С. 131–133.
425
Галвазин И.П. Охранные структуры Российской империи: Формирование аппарата, анализ оперативной деятельности. – М., 2001. С. 69–70.
426
Наступательная операция русской армии против Германии в начале Первой мировой войны с 17 августа по 15 сентября 1914 г. завершилась поражением русской армии.
427
Польский город Ниндзица (Нейденбург – немецкое название этого населенного пункта).
428
Батюшин Н. Тайная военная разведка и борьба с ней. – М., 2002. С. 43.