Страница 186 из 242
и) Телеграфные и телефонные сообщения; прибрежные и островные наблюдательные пункты морского ведомства и пограничной стражи; голубино-почтовые станции и радиотелеграфные станции.
к) Военное воздухоплаванье.
л) Личные характеристики начальствующих лиц военного и морского ведомств»[400].
С фактами существования ведомственных перечней, о которых знало ограниченное число лиц, мы еще не раз столкнемся. В Советском Союзе это было распространенным явлением.
В 1912 г. в Российской империи был принят самый прогрессивный в Европе законодательный акт, направленный на правовое обеспечение защиты государственной тайны и противодействие иностранному шпионажу[401]. По крайней мере, так утверждали правоведы той эпохи. Хотя их мнение могло быть субъективным.
Своевременность и необходимость изменения законодательной базы доказывает «Объяснительная записка к проекту об изменении действующих законов о государственной измене путем шпионажа», которую подписали 3 марта 1912 г. военный министр Российской империи Владимир Сухомлинов и министр юстиции Иван Щегловитов[402]. В этом документе доказывается несоответствие правовых норм требованиям времени.
«Наше уголовное законодательство дает возможность бороться не с самим шпионажем в современной его постановке, а лишь с исключительными его проявлениями – передачею и сообщением, правда, наиболее важных, но благодаря принятым мерам и наиболее редко добываемым сведениям о военной обороне государства. Обычная же деятельность шпионства, собирание и передача данных о военных силах России, на основании коих иностранные власти получают уже самостоятельно безусловно тайные сведения, относятся к области ненаказуемых действий. Равным образом ненаказуемым является умышленное соглашение с иностранными властями для добывания интересующих их сведений о военной мощи России, хотя, вступая в такое соглашение, проходя подготовительный курс шпионской работы, виновный, конечно, не может не осознавать, что такою деятельностью он оказывает услуги иностранному государству и тем самым приносит ущерб безопасности России». Такие выводы мотивировались тем, что «в прежние время, когда военные сооружения и вооружения армий не достигали такой сложности и состояли в различных странах более или менее на одном уровне, а военной техники, в строгом смысле этого слова, почти не существовало, шпионство носило совершенно иной и притом случайный характер. Государства, интересовавшиеся планами соседей, посылали к ним шпионов и ставили последним задачу проникнуть главным образом в политические замыслы, в предложения относительно с их стороны агрессивных действий самостоятельно или в союзе с другими державами. В связи с этим и те сведения, которые пытались добыть шпионы, касались главным образом государственных тайн в обширном смысле, тайн, имеющих международный характер и находящихся в близкой связи с внешними интересами государства. Сведения же о военных планах собирались шпионами старого времени попутно, наряду с выполнением главных задач. Отмеченными обстоятельствами обуславливался как судебный характер самого шпионства, так и выбор лиц для этой деятельности».
Далее в документе говорилось, что стояние на месте не только преступно, но и смертельно опасно. «Наше время – время вооруженного мира, стремления цивилизованных государств превзойти друг друга военным могуществом, не обнаруживая преждевременно собственных приготовлений, – вызвано изменением самого понятия военной мощи, главенствующую основу которой ныне представляют прогрессивные технологические усовершенствования. В силу этого представилось необходимым быть в курсе постоянных изменений состояния сил вероятных противников, нововведений вооружений и военных приспособлений, которые почти ежедневно вводятся в армиях европейских стран»[403].
Закон от 5 июля 1912 г. «Об изменении действующих законов о государственной измене путем шпионства в мирное время» (далее Закон от 5 июля 1912 г.) значительно расширил понятие государственной измены путем шпионажа, изменив, с одной стороны, изложение некоторых статей Уголовного уложения, а с другой стороны, ввел в действие ряд новых карательных постановлений, предусматривающих уголовную ответственность за некоторые виды шпионажа, ранее уголовно ненаказуемые.
Согласно новому Закону, шпионаж теперь рассматривался как самостоятельное преступление, а не как один из семи видов государственной измены, охватывая не только сам процесс шпионажа и пособничество ему, но и просто разглашение секретных сведений.
В Уголовном уложении разглашение секретных сведений по неосторожности или халатности рассматривалось как отдельное должностное преступление, не связанное со шпионажем.
Кроме этого, было введено новое определение сведений, являющихся государственной тайной в военной сфере. «Это сведения или предметы, касающиеся внешней безопасности России или ее вооруженных сил, предназначенных для военной обороны страны».
Рассмотрим теперь, какие еще действия, кроме перечисленных в «Уголовном уложении», попадали под определение шпионаж согласно Закону от 5 июля 1912 г.:
1. Опубликование, сообщение или передача другому лицу в интересах иностранных государств сведений, содержащих гостайну. При этом было не важно наличие самого факта передачи сведений. Достаточно было и попытки.
2. Передача третьим лицам описания изобретения или патента в сфере обороны и внешней безопасности России.
3. Сбор сведений, содержащих гостайну, без намерения передать иностранным агентам или представителю иностранного правительства эти сведения.
4. Попытка совершить полет на летательном аппарате над фортификационными сооружениями или «закрытыми» районами.
Если участник шпионской организации донес в полицию или существенно помог следствию в ликвидации такой организации, то тогда предусматривалось освобождение от уголовной ответственности.
Закон состоял из двух разделов:
– первый, содержал статьи, которые были добавлены в Уголовное уложение;
– второй раздел состоял из трех пунктов.
При этом ст. 111 кардинально изменилась. Теперь она звучала так:
«виновный в способствовании иностранному правительству или агенту иностранного государства в собирании сведений или предметов, касающихся внешней безопасности России или вооруженности ее сил, сооружений, предназначенных для военной обороны страны, наказывается:
заключением в исправительный дом.
Покушение наказуемо».
Важно отметить, что закон ввел новое определение государственной тайны, применительно к военной сфере: это «сведений или предметов, касающихся внешней безопасности России или вооруженности ее сил, сооружений, предназначенных для военной обороны страны»[404].
Статья гласила, что виновный в опубликовании, сообщении или передаче другому лицу в интересах иностранного государства, без надлежащего уполномочия, сведений, содержащих гостайну, наказывался каторгой на срок не свыше 8 лет или срочной каторгой.
Статья карала не только в случае совершения преступлений, предусмотренных статьями 111 и , но и если была предпринята только попытка совершить деяние, предусмотренное этими статьями. Срок наказания – 3 года тюрьмы.
В статье предусматривалась ответственность для лиц, « виновных в совершении преступных деяний, предусмотренных ст. 111... если означенные в статьях сведения или сведения, вверенные ему по службе, либо он имел возможность получить их и ознакомиться с ними, пользуясь своим служебным положением, наказывается:
1) в случае совершения деяний, предусмотренных ст. 111, каторгой на срок не свыше 6 лет;
2) в случае совершения деяний, предусмотренных пунктом 1 ст. срочной каторгой;
3) в случае совершения деяний, предусмотренных пунктом 2 ст. – каторгой на срок не свыше 8 лет;
400
Галвазин И.П. Охранные структуры Российской империи: Формирование аппарата, анализ оперативной деятельности. С. 40–41.
401
Чертопруд С.В. Законодательные акты по защите гостайны в Российской империи в начале ХХ века // Вопросы защиты информации. 1996. № 4 (35).
402
Щегловитов Иван Григорьевич (1861–1918) – русский государственный деятель, министр юстиции (1906–1915).
403
Галвазин И.П. Охранные структуры Российской империи: Формирование аппарата, анализ оперативной деятельности. С. 7–8.
404
Чертопруд С.В. Особенности защиты государственных секретов в России в начале 20 века. Дипломная работа. Российский государственный гуманитарный университет. – М., 1997.