Ванька-ротный

— А что мне думать? Как прикажете, так и будет!

Черняев стоял, смотрел себе под ноги и ковырял ногой снег.

Я стоял молча, смотрел на сарай, а сам искал решение и перебирал в памяти различные варианты. Как его взять без потерь? Сидят в сарае немцы или не сидят? Если там нет никого, то можно идти в открытую! Если там немцы находятся, то будут потери. Послать двух солдат на пробу — проще всего! Солдат убьют у всех на глазах, как это было с разведчиками. Как я буду выглядеть после этого? Потерять солдат для того, чтобы узнать, сидят ли в сарае немцы!

— Ты давно смотришь за ним? — спрашиваю снова Черняева.

— За кем, за ним?

— За сараем! Ты что, не понимаешь, о чём мы говорим?

— Смотрел, а что?

— Слушай, Черняев, что ты мне как еврей, на вопросы вопросами отвечаешь?

— Ты долго смотрел на сарай или нет? Немцы в сарае есть?

— Нет! Вроде пустой!

— Я тебе приказал глаз не спускать, а ты мне — [вроде] пустой!

— Раз он пустой, и ты в этом уверен, бери двух солдат и лично отправляйся туда, а я буду наблюдать за тобой отсюда, с опушки леса!

— Нужно бы, лейтенант, сначала солдат пустить туда для разведки!

— Вот ты с ними и ступай!

— Тебе было приказано наблюдать, а ты, видно, всю ночь сны смотрел про любовь. Вот теперь сам это дело и расхлёбывай! Послать вперёд двух солдат, — дело не мудрёное, тут нужно придумать что-то другое. Поле открытое, кустиков никаких. Обойти сарай скрытно негде.

— Ну что, Черняев?

— Не знаю!

Соображать надо, Черняев. При таком холоде немцы не выдержат и двух часов. Если бы ты следил за сараем, то что-либо заметил. Может, смена у них произошла.

— Не знаю! Сказать легче всего!

— Вот смотри! Дорога до самой деревни очищена, с двух сторон по обочине немцы нагребли сугробы. Сарай от дороги находится чуть в стороне. Ложе дороги из сарая не видно. Надевайте чистые маскхалаты и ползком, не поднимая головы, двигайте за бровкой снега к сараю. Если при подходе к сараю немцы откроют огонь, мы с Сениным поддержим вас ружейным огнём. Под прикрытием огня можно будет вплотную подобраться к сараю. Двумя группами обойдёшь его с двух сторон. Возьмешь сарай, будем думать, как без потерь ворваться в деревню. Пойдёшь двумя группами. Первая группа — два солдата и ты. Вторая группа — во главе сержант и шесть человек солдат. Остальные пока будут при мне находиться, здесь, на опушке леса.

— Вопросы есть?

— Нет!

— Чего нет?

— Вопросов нет!

— Добавлю ещё. Думаю, что сарай пустой. Но на рожон не лезь, будь осторожен!

— Давай помаленьку, выбирайся вперёд! Вторую группу я пущу следом за тобой.

Черняев некоторое время скрытно полз по дороге. Но вот он поднялся на ноги и показался на фоне темной стены, подал условный знак, помахав руками над головой. Стало ясно, что сарай пустой. Я приказал Сенину скрытно подойти со взводом к сараю, а мы с ординарцем, пригнувшись, побежали по дороге вперёд.

Черняев был уже в сарае. Через щель из сарая хорошо была видна вся деревня. Сомнений не было. Перед нами была та самая деревня, которую нужно было брать |или как её называли наши штабные Алексеевское|.

Короткая сторона деревни в виде буквы "Т" располагалась на перекрестке дорог. Длинная улица под прямым углом уходила на север вправо вдоль подножья. Деревня стояла у подножья высоты и ноль.

Отсюда, из щели сарая, хорошо были видны обе улицы, отдельные дома и сараи. Я взглянул через просветы на небо. Светлые пятна на небе исчезли, небо заметно потемнело. В воздухе появились снежинки. Сначала медленно и редко, а потом всё быстрее они стали падать к земле. И вот перед щелью сарая поплыла сплошная белая пелена. Деревня сразу из вида исчезла.

— Ну, Черняев, тебе колоссально везёт!

— Кровь из носа, через пару минут крайний дом должен быть твой!

— Бегом вдоль забора и в огород! Мы следом за тобой!

Когда солдаты Черняева зашли в огород, я не стал дожидаться, пока они доберутся до первого дома.

— Давай быстро вперёд! — крикнул я Сенину и мы побежали в деревню.

В деревне не было никого. Вскоре вся рота собралась на перекрестке. Нужно было занимать оборону.

Черняева я послал занять длинный, уходящий вправо прогон, а взвод Сенина занял оборону на перекрестке.

Дело сделано! Деревня взята без потерь!

Я достал из планшета карту, раскинул её и стал рассматривать местность, окружавшую деревню. Калининский большак на Цветково был здесь совсем недалеко. С левой стороны от нас в двух километрах проходила улучшенная грунтовая дорога на Щербинино. В Калинине немцы пока сидели прочно. Эммаус и Городня тоже были в немецких руках. И только двухкилометровый перешеек у деревни Горохово и Губино позволил нам углубиться в немецкую оборону далеко вперёд. Сейчас от немцев всего можно было ожидать. Мы находились в пятикилометровом пространстве между двух ходовых немецких дорог. Солдаты мои, вероятно, не знают, что мы действуем почти в окружении. Очередная деревня, как деревня. Им хорошо, что немец из артиллерии не бьёт.

В Игнатово мы налетели на почтовый обоз. По сути дела, от нас там драпали тыловики и обозники. А здесь со стороны любого большака могут подойти обученные и способные вести войну боевые части и подразделения. Фортуна в одинаковом лике два раза никогда не является.

— Пройдём по деревне! Проверим оборону и несение службы, — сказал я ординарцу, — Тут [от немцев] можно всякого ожидать!

Вскоре по дороге из нашего тыла явились связисты. Они размотали провод и установили аппарат. И вслед за ними, к нашему великому удивлению, в деревню въехала упряжка, волоча за собой сорокапятку.

Первый раз за всю войну мы увидели в стрелковой цепи нашей роты наших полковых артиллеристов.

— Пушку поставите на перекрестке — сказал я им.

— Сектор обстрела прямо по дороге, в направлении высоты.

Я доложил комбату обстановку по телефону и получил от него категорический приказ. Деревню удерживать, пока не перебьют всю роту.

Ты должен удерживать деревню до самой ночи! Ночью придёт смена. Тебя будет менять стрелковый батальон с.

Что-то произошло, подумал я. Видно, в прорыв вводят свежие дивизии.

Я сидел на крыльце и смотрел вдоль дороги. Казалось, что белые скаты высоты, укрытые снегом, сливаются с небом где-то там наверху. И вдруг на самом гребне я увидел подвижную темную точку. Она то оставалась на месте, то вдруг оживала и бежала по склону вниз. Вот она исчезла совсем, как бы провалилась в снежные сугробы. Но вот она снова вынырнула и побежала вниз по откосу. Теперь её можно было рассмотреть. Это была легковая машина.

— Никому не высовываться! — крикнул я.

— Без моей команды не стрелять! — добавил я и повернулся к артиллеристам.

— Вы из своего пугала не вздумайте пустить снаряд!

— Пусть въедут в деревню сами.

— Всем сидеть на своих местах и не рыпаться!

Мы с ординарцем стояли на дороге и ждали, пока подъедут немцы. И когда легковая машина въехала в проулок и сбавила ход, у артиллеристов вдруг зачесались руки. Ничего не говоря, они лязгнули затвором сорокапятки, вогнали снаряд и стали наводить.

Я подумал, что они сделали это на всякий случай, если машина вдруг круто развернётся и даст хода назад. Я обернулся, пригрозил им кулаком и сказал: "Не стрелять! Будем брать живьём!".

Но до них мои слова не дошли. Не сделать выстрела по бегущей навстречу беззащитной цели они никак не могли. Мало того, что мы с ординарцем стояли на линии огня. Не успел я вновь взглянуть на машину, как у меня за спиной раздался пушечный выстрел и снаряд пошёл над плечом. То ли машина в этот момент вильнула, то ли эти тыловые крысы поторопились, снаряд пролетел, не задев машину. Машина резко вильнула в сторону и тут же уткнулась в сугроб.

Я выхватил у ординарца автомат и короткой очередью полоснул по щиту сорокапятки. Я мог за невыполнение приказа расстрелять их всех.

— Ты знаешь, что за это бывает в боевой обстановке? — накинулся я на командира орудия.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.