Зло именем твоим

Да, Иран не напал на нас. Пока не напал. Да, Иран ни на кого не напал. Опять-таки — пока не напал. Но кроме войны явной, есть и тайная война. Хезболла, партия Аллаха — это Иран. Раньше была одна Хезболла — теперь есть ливанская Хезболла, иракская Хезболла, афганская Хезболла, йеменская Хезболла. Все они были созданы совсем недавно, эта зараза расползается, как чума. Люди из Аль-Кодс, из Корпуса стражей исламской революции делают все, чтобы ослабить нас. Мы знаем, что их ядерные силы — силы чисто оборонительного характера, но эти силы используются только и исключительно для того, чтобы, угрожая всему миру новой Хиросимой, и дальше вести террористическую войну, рассчитывая ослабить и уничтожить нас.

Только вырвав ядовитые зубы Ирану, можно решить проблему расползания этой заразы. Только вырвав ядерный меч из рук фанатиков, можно принудить их к миру, к жизни в нормальном, цивилизованном мире.

Мы не хотим войны. Но мы не можем не защищаться. Долгие годы, поступая так, как от нас требовали другие люди, которые ничего не теряли, мы становились все слабее и слабее. Когда Саддам Хусейн начал строить атомный реактор в Осираке, мы уничтожили его, прежде чем он был построен. Когда иранский режим начал строить свой ядерный комплекс, мы ничего не делали до тех пор, пока у них в руках не оказались ракеты с ядерными боеголовками, способные достать нашу страну и уничтожить ее одним ударом. Мы слишком долго отступали, слишком долго шли на уступки, стараясь казаться цивилизованными. Но время отступления закончилось. Оно закончится завтра.

Мне стыдно. Мне стыдно потому, что завтра вы пойдете в бой, а я не смогу сделать этого, потому что я слишком стар и слишком слаб. Мне стыдно, что завтра каждый из вас впишет в историю Израиля свои имена, а я не смогу сделать этого. Но знайте — я буду на передовом командном пункте и постараюсь сделать все возможное, чтобы вы вернулись оттуда домой. Ради Израиля. Ради нас всех.

Произнеся речь, генерал сошел с трибуны, обошел весь строй. Пожал руку, посмотрел в глаза. Каждому.

* * *

Поздним вечером, в двадцать два ноль-ноль по местному времени, в казармах прозвучал сигнал тревоги, вырывая людей из сна. Десять минут — одеться и надеть снаряжение, у каждого оно весит по пятьдесят-шестьдесят килограммов. На бетонке базы раскручивают лопасти четыре вертолета «Ясур-2010», старые «Сикорские», модернизированные американцами до стандарта Pawe Low IV, лучшие вертолеты для специальных операций в мире. Только эти четыре вертолета, никакого сопровождения — ни один другой вертолет, ни транспортный, ни штурмовой, не способен пролететь без дозаправки столько, сколько могут пролететь эти гиганты. Прикрытия не будет, и над целью — только беспилотные летательные аппараты и истребители-бомбардировщики северной волны, которые и сами-то толком не прикрыты. Если иранцам удастся поднять в воздух вертолеты и самолеты — «Сикорских» просто растерзают на части вместе с десантом.

Дробный стук ботинок о бетон, лязг оружия, тяжелое слитное дыхание. Тусклый свет в десантных отсеках — когда взлетят, не будет и его…

Группа «Иеремия»

Эскадрилья-69

Настало и их время…

Кромешная тьма — ночи на Ближнем Востоке темные, точно так же, как день — обжигающе светел. Только прожектора освещения рвут на части ночь, выхватывают из нее стальных, припавших к бетону птиц — это одни из самых мощных ударных самолетов в мире и самые лучшие, какие только есть у Израиля. Техники, многих из которых вызвали из резерва, потому что до этого эскадрилья никогда не взлетала разом, никогда не задействовалась для нанесения ударов в полном составе, таскают на тележках бомбы, на подъемниках поднимают, крепят к бомбодержателям. Основные калибры — пятьсот и одна тысяча фунтов, есть и на двести пятьдесят фунтов, легкие, планирующие — но основной калибр все-таки пятьсот, средний. На каких-то самолетах устанавливаются противорадиолокационные ракеты «AARGM», адаптированные к самолету «F15», на каких-то — ракеты «AMRAAM», ракеты средней дальности для воздушного боя. И тех и других — по четыре штуки. Любой специалист, посмотрев на снаряженные самолеты, сказал бы, что они перегружены — это раз, и что снаряжение оптимально для нанесения удара по совершенно не прикрытой с воздуха стране, у которой ПВО на уровне семидесятых годов, — но никак не по Ирану.

Впрочем, выбора у израильтян нет.

Полковник Эгец в это время проводит последний инструктаж пилотов.

— Идем по маршруту три, ориентируемся по моей машине. Соблюдать радиомолчание. Дозаправка в районе Зеро, вот здесь. За нами пойдут «F16», мы возглавляем их группы, можно сказать, что расчищаем им путь. Расходимся в этой точке, южнее Вана. Задача каждой группы вам известна. Перед нашим подходом оборона иранцев будет подавлена, но может быть всякое. При необходимости — применять оружие без колебаний, что ПРР, что «воздух — воздух». Спецназ должен постараться хотя бы вывести из строя аэродромы противника, чтобы их самолеты не мешали нам. Если собьют — катапультируйтесь, оказавшись на земле, идите на запад, в Турцию, или на север, в сторону Азербайджана. На земле будут действовать группы нашего спецназа, пароль — Меч, отзыв — Голиаф. В любом случае государство Израиль сделает все, чтобы вас вытащить. Если задача выполнена, но у вас не хватает топлива до второй точки дозаправки, которая находится здесь — разрешено совершить посадку на турецкие или азербайджанские аэродромы. Это Ван, Нахичевань, Горадиз, возможно — армянский Звартноц. Если такое случится — говорите правду, ни от чего не отпирайтесь — вас вытащат. Вопросы?

— А турки нам друзья или враги?

— Турки. Турки слепые, понятно? Если турки прижмут нас — неважно, на пути к целям или от них, — сопротивления не оказывать, если только они не начнут по нам палить. Если решат принудить к посадке — следовать за ними, мы не можем воевать еще и с Турцией. Но думаю, что этого не будет, — турки ненавидят Иран…

Группа «Иисус Навин»

Территория Ирана, местность близ Тебриза

— Патруль!

Группа замерла — ложиться было уже поздно, оставалось только присесть и надеяться на то, что тебя не заметят, примут за камень, за кусок каменистого склона. Убить патруль тоже нельзя — если кто-то не вернется, его будут искать и рано или поздно что-то найдут, в любом случае объявят тревогу. И если их найдут — даже если просто дать себя убить, не сопротивляясь, — тоже объявят тревогу. Вот такая вот… головоломка.

Патруль — два мотоцикла, на одном из них пассажир пулеметчик, на другом снайпер — взлетел на гребень… тут очень опасные места, машина не пройдет, а мотоциклы только так летают, атаки можно ждать с любого направления, в руках опытного мотоциклиста мотоцикл пройдет везде, где пройдет горная коза. Только двигатели, их трескучий шум, дают возможность подготовиться и как-то замаскироваться…

Мотоциклисты, каким-то странным образом развернувшись почти на пятачке, стали vis-а-vis, начали осматривать окрестности. Один в бинокль, другой — в прицел снайперской винтовки. На мотоциклистах — в такую-то жару! — черная униформа и черные чалмы, зеленые повязки на головах — фанатики, смертники. И видно, что к делу относятся не спустя рукава — если бы по-другому, просто пронеслись бы по маршруту, сказали — все чисто. А эти — нет, осматривают…

Давид, шедший в группе первым, чуть пошевелился, переложив поудобнее винтовку — чтобы в случае чего вскинуть и срезать всех четверых одной очередью, — и парализованно замер, боясь даже дышать. Снайпер мгновенно переместил винтовку, теперь она смотрела прямо на него. Может ведь и выстрелить… просто так выстрелить, чтобы в стрельбе попрактиковаться.

Секунды тащились за секундой, липкие и горячие, как ползущие по лицу капли пота. А в голове идиотская фраза — мертвые не потеют. С чего бы это…