Страница 2 из 17
Взрывоопасная ситуация, ничего не скажешь…
На описываемый момент Курдистан имел собственную валюту — курдский динар, собственный законодательный орган власти — Национальную ассамблею, собственные вооруженные силы — пешмергу, [1]собственное законодательство, собственную службу безопасности Асаиш, организованную при помощи израильских инструкторов, спутниковые телеканалы (эрбильский «Kurdistan-TV», сулейманийский «KurdSat»), четыре университета (в Сулеймании, Эрбиле, Дахуке и Кифри), аэропорт в Эрбиле имел статус международного. При этом курды не отрицали, что являются и гражданами объединенного Ирака тоже, на территории Курдистана проводились выборы, и курдские депутаты заседали в иракском парламенте. Курдом был бывший президент Ирака Талабани, курды занимали одну из двух вице-премьерских должностей и на данный момент семь министерских постов, что даже превышало их национальную квоту. [2]Ситуация с Курдистаном была ненормальной, но никто не хотел раскачивать лодку — понимали, насколько взрывоопасна ситуация в стране. Относительно Курдистана были две болевые точки — нефтяные поля в районе Киркука, богатые нефтяные поля, находящиеся на самой границе шиитской и курдской зон влияния. Эти поля представляли собой шестое по размерам месторождение нефти в мире, причем они долгое время вынужденно не эксплуатировались, и эксплуатация начиналась только сейчас, при текущих ценах на нефть в двести одиннадцать долларов за баррель. [3]Все понимали — при расколе страны за эти поля начнется просто убийственная схватка. Вторая болевая точка — позиция по Курдистану Турции, лидера в регионе. Турции было совершенно не все равно — будет существовать независимый Курдистан или нет, потому что на территории Турции существовали районы преимущественно с курдским населением — хотя Турция вообще не признавала факта существования курдского народа, называя их горными турками. [4]А курды в ответ на репрессии против своих сородичей по ту сторону границы могли обрушить вал репрессий на живущих на своей земле туркоманов. Однако внешне Турция вела себя удивительно пассивно, и наперебой звучавшие прогнозы о возможной аннексии Турцией северного Ирака не подтвердились до сих пор.
Пока….
Был хороший летний день, первый день наступившего лета. Было солнечно — но над городом висел ощутимый смог от не так давно открывшегося и работающего на полную мощность нефтеперерабатывающего завода, технологии которого были… мягко скажем, не самые современные. От такого смога, относимого ветром на горы, желтели и гибли только прижившиеся деревца, упорно высаживаемые правительством Курдистана, — Саддам Хусейн первым делом приказывал вырубать все леса, курды упорно их восстанавливали, потому что на самом деле в северном Ираке должно быть полно лесов, местность очень лесистая. Город просыпался, машины ехали по своим делам, дети играли на улицах, чистых и широких, особенно в пригороде. А вот несколько десятков человек, собравшихся в этот час в нескольких километрах от пригорода Салах-Ад-Дина, родового гнезда президента Курдистана Барзани, решили, что этот день должен стать последним мирным днем на этой земле.
Главным среди них был человек, известный как Хаджи, чрезвычайно опасный террорист — суннит, прибывший сюда после гибели Аббаса аль-Касема, по прозвищу аль-Макхам. Гибель эта была не благом, она была бедствием, потому что аль-Касем в душе все-таки был государственником и патриотом, родившимся в нормальном государстве, с нормальной властью и лишь волею судьбы ставший опасным террористом. В чем-то его судьба была схожа с судьбой Гульбеддина Хекматьяра, в молодости тоже никакого не исламиста, а патриота Афганистана. А вот Хаджи… у Хаджи была сложная судьба, сложно было понять все ее извилистые перипетии. Хаджи вообще был палестинцем, хотя про то давно уже забыл. На западном берегу реки Иордан он стал террористом, потом, спасаясь от израильских служб безопасности, переехал в Иорданию — но там ему дали понять, что Его Величество не намерен терпеть на своей земле таких гостей. Сменив паспорт, он переехал в Турцию — и вот тут-то почти сразу попал в руки даже не турецкой полиции и не разведки, а Серых Волков. Это была одна из тех групп волков, которые прикидывались исламскими экстремистами, на самом деле таковыми не являясь, — Волки были государственниками и турецкими фашистами, а не религиозными экстремистами, но отменно действовали под прикрытием. Хаджи сделали карьеру — несколько убитых полицейских, даже двое — в Турции, и террористический акт в Багдаде в одиннадцатом, когда погиб сорок один человек, — все это реально было, и все это было шагами по внедрению Хаджи в исламское террористическое подполье. Серые Волки играли Хаджи, и не только его — втемную, они не требовали от агентов предавать своих соратников по террористическим сетям и разрешали непосредственно участвовать в терактах — этим объяснялась необычайная устойчивость турецкой агентуры в террористических организациях исламистов. Когда агентура заняла те позиции, которые было необходимо занять, настало время сделать следующий шаг, и он был сделан. Спецотрядом турецкой разведки был ликвидирован наиболее опасный конкурент и координатор террористической сети в регионе, человек из саудовской королевской семьи. Учитывая, что большинство контактов держал в своих руках этот человек лично — на Востоке вообще очень многое держится на личных контактах и связях, — со смертью этого человека саудовская разведка и саудовский королевский дом утратили возможность управления вскормленным ими монстром. Вместе с саудитом был ликвидирован чрезвычайно опасный, глубоко внедренный в иракские силы безопасности человек, которого турки оценили как единственного, который может исполнять роль лидера сопротивления даже при гибели координатора и который может в этом случае восстановить связь с саудитами. Когда оба этих человека погибли, суннитское подполье де-факто распалось на несколько изолированных групп, одну из которых возглавил как раз агент влияния турецких Серых Волков по кличке Хаджи. Ему передали приказ, вполне нормальный приказ, именно такой, какой ожидает получить террорист-суннит. Он бросился его исполнять, даже не задумавшись над тем, что будет потом. Туркам же он был нужен — но только до того, как он выполнит этот приказ. После агента можно было бросить на произвол судьбы, даже если бы он попался… скажем, американцам, линия связи, по которой был передан приказ, была одноразовой, и американцы уткнулись бы в тупик при первом шаге по следу. Что ни говори, а человек по имени Забит, отвечающий за острые акции в регионе, был опытным разведчиком и мог переиграть кого угодно.
А пока Хаджи, одетый так же, как и его бандиты — форма от Blackhawk, разгрузка, рация, автомат Калашникова, черные очки и легкий шлем с креплением для ПНВ, — нервно метался на обочине дороги, смотря на часы каждые пять минут. Их козырь, человек, от которого зависел успех предстоящей акции, запаздывал…
После гибели столь важных персон в суннитском сопротивлении, как аль-Макхам и его отец — человек, пользующийся уважением и авторитетом, имеющий право толковать Коран, — обстановка в стране обострилась. Произошло уже восемь террористических атак, из них три — в Киркуке, была предпринята попытка нападения на нефтепромыслы, успешно отбитая силами безопасности. Прогремел взрыв и у шиитской мечети в Багдаде. Суннитская община колебалась относительно того, кто мог совершить эти убийства, столь неосмотрительно нарушив хрупкое равновесие — шииты или все же курды. Даже количество террористических «актов возмездия» было равным — четыре против шиитов и четыре против курдов. Большинство все-таки склонялось к шиитскому следу…
— Где он, шайтан его забери!
— Он уже едет, амир… — миролюбиво сказал один из боевиков, одетый так же, как и амир — под частного военного контрактора.
По дороге сплошным потоком шли машины — но эта выделялась своей мощью, такие были редкостью даже для этих невеселых мест. Бывший военный танковоз «Ошкош», который выкупили у американцев списанным вместе с приспособленной под его седло огромной цистерной, предназначенной изначально для заправки танков. И сам седельный тягач, и цистерна были бронированы — тягач был бронирован в заводском исполнении, а тут, на какой-то американской базе на него навесили противогранатные решетки. Навесили броню и на цистерну, изначально она шла не бронированной, но условия Ирака заставляли бронировать все, от и до. Остановить этого монстра могла лишь скорострельная пушка… наверное.