Бог из машины

И пока что, как ни стыдно это признавать, людей Оринэйра они переигрывали.

А посему, если эрне Кэдвен все-таки удастся проникнуть на территорию Идбера (и тут по тону атташе стало ясно, что не слишком-то он на это рассчитывает), то, помимо ее собственного специального поручения, Грэйн должна приложить все усилия, чтобы все-таки найти эту трижды проклятую лабораторию. Ибо время идет, Экспедиционный корпус высаживается, эрн Рэймси, того и гляди, отправит в Ициар диверсионную группу для захвата цели – а результатов пока не видно. И что прикажете делать диверсантам Рэймси без точных и своевременных сведений? Бегать строем по Ициару и хватать всех подряд?

Грэйн слушала все это – и проникалась осознанием. Опять! Когти Локки, как же искренне она любила братьев-посвященных из Собственной Канцелярии в такие моменты! В буквальном переводе прочувственная речь эрна Оринэйра означала: «Девочка, дело запахло не просто жареным, а паленым, и я слишком ценю моих собственных людей. А Конри любит такими, как ты, затыкать всяческие дырки в провальных операциях, так что – дерзай! А я погляжу, как скоро тебя поймают. И поберегу моих агентов».

Зато у эрны Кэдвен уже традиционно оказались развязаны руки. И вот теперь, потирая отбитый в седле зад, ролфийка с мрачной иронией размышляла о том, что успела избаловаться. Туманные перспективы, невнятная субординация и отсутствие четких указаний в сочетании с очень широкими полномочиями неизбежно порождают дурную привычку к самостоятельности. Любопытно, Конри и в самом деле считает, что поводок достаточно крепок?

Впрочем, размышлять на эти забавные темы у Грэйн пока не было ни времени, ни возможности. В Ибэору она добиралась по-разбойничьи, верхом. Отсиделась два дня на заброшенной мельнице неподалеку от Индары, дожидаясь известий об удачной «гибели» Удаза, а получив их, взгромоздилась на коня и пустилась вскачь, стараясь не отставать от сопровождающего. Дорога заняла почти сутки, и все это время эрна Кэдвен думала лишь о том, как удержаться в седле и заставить себя вновь вставить ногу в стремя после кратких передышек и смены лошадей. Чувствовала она себя при этом персонажем «шпионского» романа популярного нынче в Конфедерации авантюрного толка. Мужское платье, черный плащ и надвинутая по самые брови треуголка – ну чем не героиня одной из любимых дамами книжек про побеги, бешеные скачки и романтические переодевания? Не хватало, правда, кого-то мужественного и «дерзновенного» рядышком, но тут уж ничего не поделаешь. Тот, на встречу с кем скакала ролфийка, проклиная и лошадей, и седла, и дороги, в канонические рамки не укладывался. Романтический герой из бывшего тива Удаза – как из самой Грэйн шурианская шаманка.

Проводник довез девушку до какого-то полуразрушенного сарая в леске близ Ибэоры, строго-настрого наказал не высовываться, подробно описал внешность связного (о таких вещах люди Оринэйра позаботились заранее и сами), который должен будет найти здесь ролфийку, и немедля отбыл восвояси, забрав с собою коней. Грэйн постелила плащ на слежавшуюся солому и провела беспокойную ночь среди ржавых кос, сломанных мотыг и граблей. Отчаянно болела каждая мышца в отвыкшем от верховой езды теле, а про ноги ей даже подумать было страшно – наверняка бедра и зад превратились в один сплошной синяк. Кавалерист из эрны Кэдвен все-таки вышел неважный. Если уж не дано – значит, не дано. Оставалось только надеяться, что эта очередная авантюра выйдет мучительной исключительно для ног и задницы, пощадив голову ролфийки. Она ведь не знала и половины из того, что было заготовлено людьми Оринэйра, да от нее и не требовалось знать. Агент уровня Грэйн, попадая в подобную ситуацию, становится чем-то вроде ценного пакета, передаваемого по эстафете. И чем меньше знаешь о внутренней «кухне» ролфийской разведывательной сети в Конфедерации, тем лучше. Все было приготовлено и отлажено и десятилетиями работало без перебоев, так что теперь от Грэйн и Удаза требовалось только одно – помалкивать, выполнять все инструкции и не лезть на рожон.

Наутро у покосившейся стенки сарая поскребся мальчишка-связной. Ролфи набросала пару строк для Удаза, разъяснила парню, кого именно он должен искать среди приезжих на постовой станции городка, оделила целым золотым оули и приготовилась ждать столько, сколько понадобится. Честно говоря, после скачки и ночевки на соломе шевелиться лишний раз ей не хотелось, так что Грэйн лежала на спине и считала пылинки, танцующие в солнечном луче под крышей. И дремала «вполглаза», пока возможность была. Неизвестно ведь, когда в следующий раз представится случай отдохнуть.

Удаз торопился, а потому покинул злополучную Ерцу-Болото как можно скорее. Нанял двуколку, без колебаний заплатив по двойному счету, как сделал бы любой служащий торгового дома, направленный в провинцию по делам. Время – деньги, как любят повторять в Эббо.

Видимо, кучер знал какую-то страшную конфедератскую тайну, потому что до самого въезда в Ибэору их никто не останавливал для проверки – ни полицейские, ни конные разъезды. Поэтому Апэйн не только поспел к назначенному сроку, но и опередил соратницу. К очередному своему разочарованию в человечестве.

Если Ерца переводилась как Болото, то Ибэора таковым являлась. Стоящий на берегу мелкой речушки город растекался по низине, постепенно вливаясь окраинами в бескрайнюю трясину. Окрестные фермеры вот уже который век безрезультатно сражалась с заболачиванием, но ирригационные каналы не спасали.

Пропитанный гнилостными испарениями утренний туман, окутавший Ибэору, глушил все звуки. Ни шагов, ни цокота копыт, ни скрипа колеса, сколько ни вслушивайся. Будто городок вымер, будто жизни его обитателей унесла в когтях ночь.

И хотя Удазу повстречались живые люди – молочник с тележкой, заставленной кувшинчиками, парочка крестьянок и посыльный, – но их угрюмые лица и подозрительно мерцающие из тумана желтоватые глаза навевали нехорошие подозрения. Не нравился бывшему тиву этот городишко, не нравились зловещие звуки, доносящиеся откуда-то из тумана. Не поймешь, то ли птицы кричат, то ли люди стонут. А от мысли, что придется тащиться по мокрым кочкам в белесый сумрак, прошибал озноб.

Да что там переход через болото! Попробуйте не заблудиться в лабиринте узких одинаковых улочек, когда вокруг только черные заборы, осклизлые кирпичные стены и чавкающая под ногами грязь. А еще запах плесени и пробирающий до костей сырой холод.

После часа кружения по безлюдному городу Удаз понял, что без посторонней помощи не выберется из этого каменного «болота». Так и будет до скончания дней бродить в густом тумане от стены к стене, от забора к сараю. Несколько раз ему чудилось, будто следом кто-то крадется: шлепает по грязи и надсадно дышит, стараясь делать это как можно тише. Пока замираешь на месте, все тихо, но стоит сделать шаг, как начинается это странное преследование.

«Это разгулявшиеся нервы. Ролфи рефлексиями не страдают», – твердо сказал себе Удаз.

И направился в ту сторону, откуда доносился ровный негромкий гул голосов, схожий с рокотом волн.

Тут-то и нашла свое объяснение безлюдность Ибэоры – почти все горожане собрались на центральной площади и внимали мужчине в шапочке и мантии мэра, стоявшему на крыльце какого-то дома.

– …Освобождение от власти узурпаторов из Эсмонд-Круга и создание новых гарантий безопасности на будущее является нашим правом, – громко читало вслух градоначальство с влажного листка.

Проклятый туман глушил звуки.

– …только необходимость вынуждает нас разрывать узы вассальных и политических обязательств, связывавших нас с имперским правительством…

После этих слов Удаз насторожился и решительно двинулся вперед, без всякой деликатности работая локтями. В Синтафе случилось нечто из ряда вон выходящее. Что?

– Поэтому мы, владетели и представители восьми провинций, а именно: Эскизар, Янамари, Локэрни, Канаварри, Рэйсон, Каритома, Элввали и Лираэнф, собравшись на общий совет, призываем Мать нашу, Меллинтан, подтвердить честность наших намерений и торжественно и открыто заявляем и записываем, что эти провинции соединяются отныне в свободное и независимое Княжество…