Тонкая красная линия

Роты спустились с холмов и вышли из джунглей страшно уставшими, солдаты были измотаны до предела, почти у всех ввалились щеки, выступили скулы, запали потемневшие глаза. Тем не менее все без исключения тащили в ранцах, вещевых мешках и просто на горбу горы трофеев, всяческого барахла. Многие солдаты походили сейчас скорее на старьевщиков, нежели на военнослужащих регулярной армии. Чего здесь только не было! Офицерские японские пистолеты, винтовки, каски, портупеи, вещевые мешки, сабли, мечи. Был даже один станковый пулемет. Его волокли вдвоем рядовые Мацци и Тиллс, которые, кроме того, тащили еще плиту и ствол ротного миномета, а также кое-какие другие сувениры. Можно было только удивляться, как им удалось скрыть все эти трофеи от ребят из артиллерийско-технической службы. Пулемет нашел Тиллс, а Мацци потом предложил ему свои услуги по транспортировке, выторговав за это половинную долю в барышах. Тем самым был создан небольшой, но дружный союз из двух единомышленников, рассчитывавших выручить за такой редчайший трофей по крайней мере ящик австралийского виски и во имя этой высокой цели едва не подохших от усталости и изнеможения на том долгом пути, который им пришлось преодолеть от передовой до места отдыха.

Для этого лагеря командованием была назначена вершина небольшого безлесного холма, расположенного на северной окраине полевого аэродрома — он вытянулся практически у них под ногами. Столь удачная дислокация позволяла солдатам третьей роты почти каждый день, сняв рубашки и нежась на солнышке, с огромным интересом наблюдать, как японские легкие бомбардировщики, выскакивая из-за холмов, что тянулись к северу от аэродрома, спокойно бомбят взлетную полосу. К тому же еще этот холм был расположен, очевидно, вблизи той расчетной точки, над которой японские штурманы открывали бомболюки своих самолетов, и однажды американцам удалось даже увидеть лицо японского летчика. Дважды японцы немножко ошибались в своих расчетах и начинали бомбометание прямо у них над головами, но это было, в общем-то, вполне безопасно, хотя кое у кого, наверное, холодок все же пробегал между лопаток. И каждый раз, когда японские самолеты, отбомбившись, уходили прочь, солдаты весело вскакивали со своих мест и принимались разглядывать, что они там натворили. В общем, места у них были преотличные, лучше не придумаешь. Правда, в первый день они во время налета здорово перепугались — подумать только, после всего того, что они пережили, попасть под бомбежку и погибнуть от какой-то дурацкой авиабомбы! Однако потом они быстро освоились, и налеты эти стали их ежедневным двойным развлечением — во-первых, сами налеты, а во-вторых, результаты бомбежек. Несколько раз они видели, как от падавших бомб взрывались и горели стоявшие на поле американские самолеты и аэродромная команда бегала, пытаясь погасить полыхавшее вовсю яркое бензиновое пламя, а тут и там падали убитые и раненые. Если же ничего такого не происходило, после налета, по крайней мере, можно было посчитать, сколько появилось новых дыр на полосе, поглазеть, как аэродромная команда заменяет разбитые листы металлического покрытия полосы, чтобы с нее снова могли взлетать самолеты. Одним словом, каждый день к их услугам были интереснейшие развлечения, настоящий спектакль. К тому же еще эти авиационные представления, как бы интересны они ни были, далеко не исчерпывали список тех удовольствий, которые были теперь к их услугам. И самым замечательным и волнующим их развлечением была торговля трофеями. Надо сказать, что к этому бизнесу большинство из них было вполне подготовлено.

Каждый день после обеда, сразу же, как только заканчивался очередной налет японской авиации, вся третья рота до единого человека толпой спускалась со своего холма на поле аэродрома, отыскивала там неразбитый пятачок и начинала торговлю. Хотя цены на товар были уже более или менее стабильными, они все же ничем точно не определялись, так что всегда была возможность (особенно если у тебя было что-то такое, что интересовало авиаторов) сорвать немного лишнего. Авиаторы были хорошими покупателями, они могли позволить себе, и обычно позволяли, переплатить, тем более что постоянно располагали неограниченными возможностями по части добывания выпивки. Каждый день сюда прилетали транспортные самолеты из Австралии, на них доставляли всякие деликатесы для начальства — молоко, свежее мясо, сыры и тому подобное, так что экипажам этих самолетов (их называли «молочными рейсами») было вовсе не трудно запихнуть куда-нибудь в укромное местечко в огромном кузове пару-другую ящиков с выпивкой. Подобное положение делало авиаторов поистине людьми высокого полета, недостижимыми для пехотинцев или каких-нибудь тыловиков, с которыми о настоящей торговле не могло быть и речи. С этих-то что было взять? Даже когда у них и появлялось что-то спиртное, оно уже успевало непременно пройти через руки авиаторов и, стало быть, подорожать. Даже тот, кто сам не пил, норовил сделать бизнес, содрать как можно дороже, и в таких условиях о настоящих деловых отношениях не могло быть и речи. Да и кому нужны были подобные сделки, коль скоро рядом находился аэродром и солдаты могли торговать с летчиками без всяких посредников?

Торговля шла по-настоящему. Японское боевое знамя из белого шелка, особенно если на нем были пятна крови, шло не менее чем за три имперские кварты [11]. А вот винтовка едва-едва тянула на пинту [12]. За стальную каску, особенно если она была с офицерской золотой или серебряной звездочкой, да еще и в хорошем состоянии, можно было выторговать кварту. Однако больше всего ценились пистолеты. У японцев их было два типа. Один, поменьше размером и, стало быть, подешевле, представлял собой копию европейского пугача. За него можно было получить три кварты. Второй был более высокого качества и потяжелее, внешне он напоминал германский «люгер» со специальным откидным прикладом для стрельбы с упора. Такие попадались очень редко (скорее всего, они предназначались лишь для некоторых офицеров), зато уж и взять за него можно было дорого — четыре, пять, а то и все шесть кварт. Обычный, так сказать стандартный, самурайский меч шел, как правило, не меньше чем за пять кварт, а улучшенные модели с отделкой золотом и слоновой костью могли принести своему владельцу весьма высокий доход в девять-десять кварт. Что же касается уникального меча с драгоценными камнями, то тут уж никакой установленной цены не существовало, да только о них что-то не было слышно в солдатском торговом мире.

Помимо всех этих типовых образцов ходового товара, имевших более или менее устойчивую цену, на рынке попадалась и всякая всячина. Например, кожаные ремни и портупеи со старомодными кожаными подсумками для патронов, которые авиаторы приспосабливали под свои пистолеты. Еще летчиков очень интересовали японские бумажники, кошельки и фотографии, причем последние, если на них были подписи по-японски, ценились дороже чистых, а фотографии солдат шли дороже карточек их жен и детей, если, разумеется, женщины не были голыми. Иногда на рынке появлялись целые пачки порнографических карточек и открыток, они шли нарасхват и за большую цену. Деньги, разумеется, тут не котировались, поскольку были нужны разве только летчикам, обслуживавшим «молочные рейсы», — они могли реализовать их в Австралии. Могли они сгодиться еще и тем, у кого не было никаких трофеев для обмена на спиртное, этим приходилось раскошеливаться — имперская кварта виски стоила на этом рынке не менее 50 долларов.

Вот на этот-то хорошо организованный, прочно устоявшийся уже солдатский рынок и вышла сразу же по прибытии на отдых третья рота и сразу же включилась в четко отработанную систему купли-продажи. Включилась со всем своим взятым с боя барахлом, дорогими и сложными изделиями из железа и стали и самой разнообразной трофейной кожаной галантереей. Ей в этом отношении здорово повезло — остальные три роты батальона, вследствие каких-то мудреных соображений начальства, были размещены в других районах, довольно далеко друг от друга, главным образом в кокосовых рощицах вдоль Красного пляжа — участка берега неподалеку от района их первоначальной высадки. Для этих бедняг попасть на рынок было целой проблемой — требовалось не меньше дня пути, чтобы добраться до аэродрома и обратно, да и то если встать на рассвете и если к тому же повезет с попутной машиной. Им не оставалось иного выхода, кроме как по дешевке сбывать свои трофеи на местных барахолках, где покупателями были резервная пехота и всякие тыловики. Зато третья рота процветала вовсю.

11

Кварта равна примерно 1,14 литра.

12

Пинта равна 0,57 литра.