Тонкая красная линия

— Да, — сказал Стейн Дейлу. — Ты… — Его прервал разрыв мины в расположении второго взвода на обратном скате третьей складки. Почти одновременно с оглушительным грохотом разрыва раздался громкий вопль ужаса, который звучал после того, как замер звук разрыва, пока у кричащего не перехватило дыхание. Человек бросился вон из цепи и покатился вниз по склону, брыкаясь, дергая ногами и прижимая руки к пояснице. Переведя дух, он продолжал вопить. Все остальные прижались к спасительной земле, которая, впрочем, оказалась не такой уж спасительной, и ждали, когда начнется огневой налет. Однако ничего не случилось, и через минуту они стали поднимать головы и глядеть на дергающегося солдата, который продолжал брыкаться и вопить.

— Не думаю, что они видят нас лучше, чем мы видим их, — пробормотал Уэлш, не разжимая губ.

— По-моему, это рядовой Джекс, — внимательно глядя на солдата, проговорил лейтенант Бэнд.

Вопль солдата уже звучал по-другому, в нем слышалось осознание случившегося, а не испуг, удивление и ужас, как прежде. Один из санитаров подошел к нему, разорвал рубашку и впрыснул морфий. Через несколько секунд солдат утих. Тогда санитар отодвинул его руки и перевернул на живот. Сняв ремень и подняв рубашку, санитар осмотрел его, с отчаянием пожал плечами, полез в сумку и стал посыпать рану.

Капитан Стейн стоял бледный, крепко сжав губы, хлопая глазами за стеклами очков. Это был первый раненый из его солдат, которого он увидел своими глазами. Бэнд, стоящий рядом, наблюдал ту же сцену с дружелюбным сочувственным интересом. Файф, находившийся позади Бэнда, приподнялся поглядеть, когда солдат еще брыкался и дрыгал ногами, потом опять лег, совсем вне себя. Он думал только об одном: что, если бы это случилось с ним? Это вполне могло случиться с ним, и еще может…

— Носильщики! Носильщики! — Стейн вдруг повернулся назад к лощине, где две из четырех групп еще не отправились за своим грузом. — Носильщики! — закричал он во весь голос. Одна группа бросилась бегом с носилками.

— Но Джим, — сказал лейтенант Бэнд. — В самом деле, Джим, я не…

— Черт вас возьми, Джордж, заткнитесь! Оставьте меня в покое! — Прибежали запыхавшиеся носильщики. — Принесите этого солдата, — приказал Стейн, указав через гребень туда, где санитар стоял на коленях перед раненым.

Старший носильщик, очевидно, думал, что ранило кого-то на командном пункте. Теперь он увидел, что ошибся.

— Но послушайте, — запротестовал он, — мы уже вынесли оттуда восемь или девять человек, как было приказано… Мы не…

— Молчать, сукины дети, не пререкаться со мной! Я капитан Стейн! Принесите этого солдата, я сказал! — заорал Стейн ему в лицо.

Солдат отпрянул расстроенный, Стейн, как и все остальные, не носил знаки различия.

— Но, Джим, послушайте, — вмешался Бэнд, — ведь он не…

— Подите вы все к чертовой матери! Я здесь командую или не я? — Стейн был страшно разъярен. — Я командир этой роты или не я? Я капитан Стейн или несчастный рядовой? Я здесь приказываю или не я? Я сказал: идите и принесите этого солдата!

— Слушаюсь, сэр, — сказал старший носильщик. — Хорошо, сэр. Сейчас.

— Этот человек может умереть, — более спокойно сказал Стейн. — Он тяжело ранен. Доставьте его в батальонный медицинский пункт и узнайте, можно ли что-то сделать! чтобы его спасти.

— Слушаюсь, сэр, — повторил старший носильщик. Он протянул руки ладонями вверх, словно оправдываясь: — Мы доставили и других тяжело раненных, сэр. Вот все, что я хотел сказать. Мы вынесли троих, которые могут умереть каждую минуту.

Стейн уставился на него непонимающим взглядом.

— В том-то и дело, Джим, — успокаивающе сказал позади него Бэнд. — Разве вы не видите? Вы не считаете, что он должен подождать своей очереди? Ведь это справедливо.

— Ждать своей очереди? Ждать своей очереди? Справедливо? Боже мой! — Стейн упорно смотрел на обоих; его лицо побледнело.

— Разумеется, — сказал Бэнд. — Почему его должны взять раньше какого-нибудь другого парня?

Стейн ничего не ответил. Потом обратился к старшему носильщику.

— Подите и доставьте его, — жестко сказал он, — как я приказал. Доставьте в батальонный медицинский пункт. Я приказываю вам.

— Слушаюсь, сэр, — отвечал старший носильщик твердым голосом. Он повернулся к своим солдатам: — Пошли, ребята. Идем за этим парнем.

— Чего же мы ждем? — сердито проворчал один из них. — Пошли, Хоук. Или боишься подойти близко туда, где стреляют? — Это было несправедливое замечание. Старший носильщик вовсе не боялся.

— Заткнись, Уитт, — сказал он, — и оставь меня в покое.

Все они сидели на корточках. Солдат, к которому он обращался, резко встал. Это был низенький, хрупкий на вид человек, и американская каска, казавшаяся такой маленькой на Большом Куине, выглядела как огромный перевернутый горшок на его крошечной голове и чуть не прикрывала глаза. Он подошел к тому месту, где полулежал Уэлш.

— Привет, первый сержант, — сказал малыш с хищной улыбкой.

Только теперь Стейн, да и все остальные люди третьей роты узнали, что этот Уитт — тот самый Уитт, которого Стейн и Уэлш сообща перевели перед отправкой дивизии на фронт. Все удивились, вспомнив, что значил для них Уитт. Особенно удивился Файф. Все еще лежавший с трубкой около уха, он вдруг сел, радостно улыбаясь.

— Клянусь богом! Привет, Уитт! — воскликнул он.

Уитт, верный обещанию, данному несколько дней назад, скользнул своими узкими глазами мимо Файфа, как будто его не существовало, и снова остановил взгляд на Уэлше.

— Здорово, Уитт, — сказал Уэлш. — Ты что, теперь в санитарах? Присядь.

Стейн молчал: он чувствовал себя виноватым за перевод Уитта, ведь он знал, как ему хочется остаться в роте, но считал, что поступил так, как лучше для роты.

— Нет, первый сержант, — усмехнулся Уитт, все еще продолжавший стоять во весь рост. — Все еще в полковой батарее. Только, как вы знаете, у нас нет орудий. Поэтому нас заставляют тянуть лодки вверх и вниз по реке и используют как носильщиков. — Он наклонил голову. — За кем нас посылают, первый сержант?

— За Джексом, — ответил Уэлш.

— Старина Джоки? — сказал Уитт. — Черт! Не повезло бедняге.

Трое его товарищей уже ушли и бежали вниз по склону, и Уитт бросился их догонять. Но потом вернулся и обратился прямо к Стейну:

— Пожалуйста, сэр, могу я вернуться в роту? После того как доставим Джоки в батальон? Я легко могу смыться. А Хоуку дадут другого солдата. Можно, сэр?

Стейн был польщен и вместе с тем смущен. Вся эта история с носильщиками и Джексом выбила его из колеи, отвлекла его внимание от плана, который он уже почти разработал.

— Хорошо, я… — начал он и остановился, озадаченный. — Только надо будет получить чье-то разрешение.

Уитт насмешливо улыбнулся.

— Конечно, — сказал он. — И винтовку. Спасибо, сэр. — Он повернулся и побежал вслед за товарищами.

Стейн старался привести в порядок свои рассеянные мысли. С минуту он смотрел вслед Уитту. Просто непостижимо, как можно захотеть вернуться в передовую роту в самый разгар наступления. Впрочем, это в известном смысле очень романтично. Как у Киплинга. А может быть, просто красивый жест? Однако о чем он только что думал?

Рядом со Стейном лежал у телефона с закрытыми глазами Файф. Хотя он знал, что жест Уитта, не обратившего на него внимания, связан с их недавней ссорой, Файф не мог отделаться от мысли, что он выражал презрение и отвращение к его трусости, словно Уитт с одного взгляда заглянул в глубь его сознания. Когда он снова открыл глаза, то увидел в нескольких шагах белое лицо Бида с выпученными от страха глазами, которыми он моргал, как большой кролик, — казалось, что это моргание можно услышать.

— Дейл! — позвал Стейн, приведя в порядок свои мысли. — Теперь слушай…

Чарли Дейл подполз ближе. Когда он первый раз вернулся с задания, то заставил себя довольно долго стоять во весь рост, но, когда разорвалась мина, ранившая Джекса, плашмя лег на землю. Теперь он нашел компромиссное решение, присев на корточки. Стейн как раз собирался что-то ему сказать, может быть, дать другое задание, а тут ранило Джекса, а потом явились носильщики. Дейл чувствовал себя немного задетым. Не из-за Джекса, конечно. Он не мог сердиться на Джоки, хотя для ранения тот мог бы выбрать более подходящий момент. Но эти проклятые носильщики из полковой батареи и этот мерзкий Уитт могли бы отнять меньше драгоценного времени у командира роты. Особенно, когда он собирался сказать что-то, может быть очень важное, рядовому первого класса Дейлу. Для Дейла это была первая возможность за долгое время лично поговорить с командиром роты, освободиться от ненавистного Сторма, сыплющего приказаниями, и от его мошенников-поваров, первая возможность избавиться от опостылевшей, сальной, потогонной кухни, готовящей массы пищи, чтобы стадо солдат могло набить брюхо, и Дейл наслаждался своей свободой. Рота уделяла ему больше внимания, чем когда-либо, и наконец начала его признавать, и для этого ему всего-навсего пришлось выполнить несколько поручений под легким пулеметным огнем, который никак не мог его задеть. Выгодное дельце! Невдалеке он мог видеть ненавистного Сторма, который растянулся рядом с сержантом Уэлшем. Сидя на корточках, Дейл придал своему лицу почтительное выражение и внимательно слушал командира. В нем зрело невыразимое тайное возбуждение.