Analyste

Хотя после изучения вырезанной в скале карты Аналитик знал, что по пути к Порталу его ждет еще одно приключение и что, судя по времени движения, это приключение уже совсем рядом, все произошло опять достаточно неожиданно. Когда коридор внезапно закончился, Аналитик, навьюченный «шпандау», патронами и крысами, доедавшими на его спине остатки обеда, вылетел в какое-то огромное пространство и на короткое время оказался полностью дезориентированным. Когда головокружение несколько отступило и он понял, что все же есть надежда не потерять недавно съеденное, он осмотрелся и попытался понять, куда он попал и что же это такое.

По всей видимости, он очутился в колоссальном, способном вместить целый город полусферическом гроте. Попал он в него в том его месте, где обычно подвешивают люстру: то есть где-то посередине потолка. Люстры, однако, не было. В гроте было бы темно, если бы не миллионы зеленых, слабо светящихся точек, заполнявших все огромное пространство под ним. Было похоже на купол звездного неба, только сейчас Аналитик смотрел на него не снизу вверх, а наоборот — сверху вниз. Как в древних легендах о твердом стеклянном небе с прибитыми к нему гвоздями звездами.

— Что это? — почему-то шепотом спросил он у пыхтящих от возбуждения на его плечах грызунов.

— Кладбище? — откликнулась Сюзанна.

— Добро пожаловать в Шеол — Рай избранного народа, — пискнул всезнайка Альфред.

И тут Аналитик понял, что Альфред прав.

В этот момент Альфред, в генетическую память которого, как у иракского танкиста, была заложена постоянная боязнь атаки крылатого хищника, встрепенулся и покрутил усатой башкой. Закрутивший вслед за ним головой Аналитик немедленно увидел то, что почувствовал опытный крыс: из дальней части грота к ним приближался огромный светящийся силуэт. Вслед за ним Аналитик заметил и другие, похожие на первый, спешащие к ним с разных сторон. Сначала он подумал, что это обнаружившие их появление ангелы Египтянина. Но те не могут быть такими огромными и двигаться так быстро. Когда же Аналитик понял, что к нему приближаются ночные бабочки-махаоны гигантских размеров, он решил не дожидаться выяснения причин их интереса.

Деваться было некуда: если верить карте, им нужно было попасть на дно грота. И он стал медленно опускаться вниз, вниз и вниз — прямо в гущу фосфоресцирующих тел. Махаоны, вскоре достигшие центра верхней части гигантской пещеры, не осмелились последовать за ними и лишь наблюдали за их падением в глубь Шеола, угрожающе вибрируя мохнатыми крыльями.

Неясный свет позволял разглядеть основное, но Аналитик все же материализовал большую масляную лампу, озарявшую пространство на несколько метров вокруг. В этом мерцающем свете он увидел парящие тела. Скорее всего это были самые первые представители избранных, попавшие сюда много тысяч лет назад. Мужчины были бородаты и похожи на кочевников, у женщин были заплетенные на множество косичек волосы. Многие из них были сравнительно молоды: на взгляд Аналитика, не старше тридцати пяти. Что, впрочем, было понятно. Увидев в Африке, что могут делать с целыми народами постоянные войны, голод, ничем не сдерживаемые болезни, грязная вода, насекомые и отсутствие гигиены, он никогда не верил сказкам Ветхого Завета о живших по девятьсот лет патриархах.

Спускаясь все ниже, он увидел мумии — свидетельство нескольких столетий, проведенных в Египте. Затем — греческие саваны. Еще ниже — бесконечные слои совершенно одинаково одетых тел средневековья. Затем начали попадаться все больше спящих, одетых в легко узнаваемые фасоны восемнадцатого и девятнадцатого веков. И наконец, миллионы одетых в лагерные робы заключенных немецких концлагерей.

Обитатели Шеола не были «мертвыми» телами: они действительно спали. У одних были нейтрально-скучные лица никогда не видевших снов, у других — улыбки счастливцев, увидевших во сне что-то светлое, у третьих — искаженные оскалы жертв кошмаров. Последних было больше всего среди людей в полосатых робах с шестиконечными звездами и с татуировками-номерами на запястьях. Здесь же, среди целого истребленного поколения, можно было услышать и больше всего ночных криков, рожденных страшными сновидениями. Было ясно, что для этих Рай — понятие весьма относительное: тот, кто поместил их сюда, забыл освободить своих праведников от воспоминаний Ада, пережитого на Земле.

Вдруг Аналитика передернуло от страха: его схватили за руку. Резко обернувшись и чуть не потеряв лампу и равновесие, он увидел в мерцающем свете широко открытые светло-голубые глаза рыжеволосой девушки с красивым лицом молочного цвета. Умоляюще посмотрев на него и одновременно сквозь него, она сказала сонным голосом: «Как я устала спать! Как я…» Голос ее затих на полуслове, глаза медленно закрылись, и тонкая рука отпустила перепугавшегося Аналитика. В первое мгновение девушка напомнила ему увлечение юности — потомка десяти поколений испанских раввинов.

Аналитик и его затихшие хвостатые проводники достигли дна так же неожиданно, как и попали в верхнюю часть Шеола. Было видно, что в этой части Рая избранных преобладали тела спящих христиан, и он вспомнил рассказ Галилео о переполненном праведниками пансионе. Пришедшие в себя крысы нервно зашевелили усами и, разобравшись в запахах и сквозняках, указали направление выхода из гигантского хранилища умерших. Аналитик в душе понадеялся, что это действительно будет выход, а не кухня охраны. Последнее, на что он хотел нарваться в полном тупиков и ловушек подземелье, были бы потревоженные за обедом (или ужином?) ангелы Египтянина.

Попав наконец в коридор, ведущий из Шеола, Аналитик очень скоро понял, что что-то здесь не так. Внезапно остановившись, он коротко попросил помолчать засуетившихся крыс, которые встревоженно запыхтели, и попытался вспомнить, когда последний раз испытывал такие же ощущения. Вскоре он понял, что аналогичное чувство посетило его, когда много лет назад он восемнадцатилетним лейтенантом попал на минное поле. Тогда он точно так же просто взял и остановился, даже не поняв сначала почему. Послеобеденное солнце все так же прожигало потрескавшуюся красную землю. Тихий ветер все так же колыхал тонкие веточки эвкалиптовых кустиков, завезенных сюда из Австралии и прижившихся, как у себя дома. По-прежнему можно было слышать птиц, не вспугнутых неосторожной засадой южноафриканских коммандос. Запах. Это был едва слышный сладковатый запах смерти. Запах распадающейся плоти, химические ароматы сгоревшей взрывчатки и цепкая вонь стервятников, которые побывали здесь, чтобы полакомиться жертвами минной ловушки — людьми или животными. Когда все это соединилось в мозгу юноши, одетого в пятнистую форму без знаков различия, его пробил мертвенно-холодный пот. Закинув за спину сразу начавший мешать автомат, он попробовал взять себя в руки и оглядеться. По счастью, после сезона дождей прошло не очень много времени, и он смог увидеть характерные пятна сухой травы, остающиеся после не очень опытных подрывников. Повезло Аналитику и в том, что «шпринги» — маленькие твари, придуманные немцами еще в прошлую войну, подпрыгивающие в воздух примерно на метр и начиняющие своих жертв шрапнелью на уровне кишечника — были расположены параллельными рядами, между которыми удачливый юноша-лейтенант и двигался до сих пор.

В общем, не за тем Аналитик остался тогда в живых, чтобы проигнорировать похожее чувство сейчас, в месте, прямо скажем, далеком от Центрального Фронта Народной Республики Ангола. Недолго думая, он материализовал ярко горящие факелы на двадцать метров вперед и увидел, что вдалеке пол коридора покрыт тонким слоем костей, среди которых виднелись еще сохранившиеся куски тела существа, похожего по размерам, скорее, на ангела. Не тратя время на размышления о том, кому принадлежали кости, Аналитик материализовал ресторанную тележку с целым жареным поросенком и с силой толкнул ее вперед, надеясь, что неровности пола все же не помешают ей доехать до ловушки. Судя по тому, что произошло вслед за этим, опасения оказались напрасны. Тележка была рассечена двумя параллельными лезвиями, подобными ножам индустриальной мясорубки, появившимися из стены на уровне ног и головы. Ножи не успели спрятаться, когда посланные Аналитиком молнии легко и чисто срезали их. Путь был свободен, а ловушка нуждалась в серьезном ремонте.