Analyste

Аналитик опять шел по ангольскому рынку, пытаясь сбыть советский утюг, а на вырученные «кванзы» купить пива, картошки и бананов. Утюг был старым, с потертым шнуром в веревочной обмотке и непродаваемым обугленным днищем. Ажиотажа он не вызывал, а потому «Калашников» с пустым магазином, взятый на всякий случай отпугивать чересчур назойливых аборигенов, пока бесполезно болтался на плече: передергивать вхолостую затвор, делать страшное лицо и кричать «Пошли вон!» сегодня явно не требовалось. Проклятое африканское солнце выжигало из потного тела последние капли влаги. Горло чудовищно пересохло, как при начинающейся малярии. В виски болезненно бились бильярдные шары, неведомо откуда взявшиеся в голове, покрытой пятнистым кубинским кепи. Мучительно хотелось пива.

Кто-то молча похлопал Аналитика по спине. Он благодарно обернулся с ожиданием чуда — толстой доброй африканской хозяйки, с возбужденной улыбкой желающей его ободранный совковый утюг. Но вместо доброй негритянки с нимбом увидел чудовище в маске из черно-красного гнилого мяса, сквозь которую в местах, где мясо уже отпало, светились ослепительно белые кости черепа. Особенно поражала «улыбка»: ведь у чудища уже не было губ, а зубы так и остались навсегда обнаженными в адском оскале. У монстра были печальные глаза; он протягивал отвратительно воняющую гниющим трупом лапу и просил хлеба. Аналитик, впервые увидевший свободно гуляющего ангольского прокаженного, бросил свой утюг под ноги живому мертвецу и побежал с полным животного ужаса криком.

«Ааааааааа! Боже! А-а-а! Господи!» — очень искренне запричитал он, вынырнув в холодном поту из страшного сна. Но ночь была тихой, постельное белье свежим и прохладным, а подушка спасительно мягкой для ушибленной головы участника ресторанного побоища. Аналитик некоторое время успокаивался и лежал, не открывая глаз, медленно вспоминая сон, события прошлого вечера и прислушиваясь к тому, насколько сильна головная боль. На удивление, боль была относительно терпимой и, скорее, соответствовала состоянию среднетяжелого похмелья, чем черепно-мозговой травме. Каким бы ни был предмет, которым ему умело залепили по башке мстительные семиты, он оказался явно менее крепким, чем его череп. И это радовало. В следующую секунду он вспомнил о любимой женщине, встреченной в ресторане, но не был уверен, погрезилась она ему или нет, пока на его лбу не оказалась знакомая теплая ладонь. Аналитик открыл глаза и действительно увидел Лену. Лена выглядела вполне реальной и очень привлекательной: в белом махровом халате и с еще влажными волосами. От нее легко пахло знакомым фруктовым запахом.

— Здравствуй, — улыбнулась она и нежно поцеловала его в губы.

— Ты мне точно не снишься? — решил на всякий случай побеспокоиться Аналитик.

Лена опять улыбнулась и, смотря ему в глаза, наклонилась и на этот раз медленно провела губами по его груди. У Аналитика от удовольствия вздрогнули мышцы. Головная боль больше не чувствовалась.

— М-м… как в Раю!

Лена взобралась на кровать, примостилась в ногах и медленно продолжила процесс лечения, неторопливо скользя языком и губами по ссадинам. Пояс халата как будто сам по себе развязался, и в свете трех лун, проникающем сквозь окно, появилось знакомое сильное загорелое тело.

— По-моему, красавица, мы с вами не венчаны. Не боишься последствий несанкционированного блуда?

— СПИДа, что ли? Нет! — коротко ответила Лена и прикоснулась к нему голой грудью. — А ты?

Вместо ответа Аналитик обнял теплое тело Лены и положил ее на спину.

— Будь что будет! Но давай хоть от криков воздержимся.

— Давай! Если получится!

Спустя некоторое время, когда Лена издала громкий, благодарный и продолжительный стон и оба любовника наконец упали, задыхаясь, в потные объятия друг друга, они одновременно засмеялись.

— Ну, не смогла! — давясь от смеха, проговорила она и благодарно поцеловала Аналитика в нос. Посмотрела внимательно в глаза и еще раз поцеловала. — Снаружи, должно быть, все ангелы из охраны переполошились. Страдальцы!

— Наверное, теперь будут завидовать. Донесут или нет?

— Пусть попробуют! Я и сама могу поведать их начальству про все те мерзости, которыми они меня соблазнять пытались. Проходу не дают, жеребцы пернатые!

— А ты?

— А что я? Держусь пока. Но не знаю, надолго ли меня хватит… Сам понимаешь, ребята они симпатичные, настойчивые, не привыкли, чтобы земные женщины отказывали…

Тут Лене пришлось притвориться испуганной и завизжать, так как Аналитик стал в шутку душить ее подушкой.

Когда они закончили дурачиться, Лена серьезно сказала:

— Я беспокоюсь за тебя. По-моему, ты просто притягиваешь к себе неприятности.

— Это ты о трапезной? Пустяки! По-моему, я никого серьезно не искалечил. А жаль. Слушай, это ты успела тут поработать?

Он заставил вспыхнуть свечи, свет от которых озарил вполне домашнюю обстановку: первоначальные незатейливые мебельные изыски Аналитика уступили место уютному интерьеру с толстым ковром на полу, зеркалами, картинами и светлой кожаной мебелью. У Лены явно был очень хороший вкус. В комнате теперь был камин, в котором дрова вспыхнули, как только взгляд Аналитика упал на них. Аппетитно запахло березовой корой.

— Лена! Расскажи лучше, что происходило там, на Земле, после моего… вознесения.

— Когда ты… гм… вознесся, в посольстве был большой переполох. С полдня искали разбившийся вертолет. Когда же нашли, то, к всеобщему удивлению, двое твоих соратников были ранены, но в стабильном состоянии. Все еще больше удивились, когда, по прилете в Луанду, они уже смогли идти своими ногами. Ну а когда к ночи у обоих только легкие шрамы остались, тут уже у врачей действительно глаза на лоб полезли! И все это время никто не мог понять, куда ты делся. Как будто испарился!

— Кстати, а откуда ты все это знаешь?

— Кстати, при моем роде деятельности мне просто невозможно не знать все это. Разве что закрыть уши или предложить заклеить рот всем тем говорливым и пытающимся впечатлить мужчинам, которые встречаются на моем пути. Но, мой хороший, вернемся к твоему исчезновению. Не меньший шум вызвала эта заброшенная древняя шахта! Которая, между-кстати-прочим, в полкилометра глубиной, а на дне — осколки такой же древней плиты с арамейскими буквами. И это Бог знает где: посреди африканской саванны!

А еще слухи о каких-то невероятных вещах, якобы увиденных твоими коллегами по бизнесу! Нетленная кровь и не падающие перья… Потом, на улице, встречаю нашего общего знакомого — Детектива, а он как будто с ума сошел: бегает с огромным распятием и говорит о каких-то котах и армагеддоне. За ним толпой ходят черные девушки и говорят всем, что он — пророк. В полиции, между прочим, он уже не работает. Детектив сказал только, что ты наверняка жив, хотя и очень далеко, что скоро я все равно тебя увижу и чтобы я передала тебе: бойся того, от кого будет пахнуть фиалками. Тогда мне это полным бредом показалось, а сейчас не знаю: может, его слова и означали что-то важное. Но при чем здесь фиалки? И почему он так испуганно оглядывался, когда шептал мне про них? И почему конец света?

Аналитик задумчиво молчал. Детектив плохо представлялся в качестве умалишенного. Хотя кто его знает? Его раздумья прервал пронзительный женский крик, и Лена спряталась за его спину, показывая в угол:

— У тебя крысы!

Действительно, в свете мерцающего пламени камина, на ковре посреди комнаты деловито облизывали самих себя и друг друга два грызуна, в которых Аналитик узнал старых знакомых.

— Не бойся, это — мои друзья. Они спасли мне жизнь.

В этот момент «друг Альфред» нагадил посередине ковра, и Аналитик, под возмущенное ворчание хозяйственной красавицы Лены, бросил крысам свою майку, на которую те с удовольствием улеглись, уставившись на яркое пламя камина. Любовники последовали их примеру и примостились возле камина на пуховом одеяле.

— Как ты думаешь, почему мы здесь? — наконец спросил Аналитик.