Страница 2 из 6
– Мы друзья закона и короля, – ответил офицер, – с восхода солнца мы едем в тени этого леса и жестоко измучены усталостью. Меня зовут Пьер Хейхой, майор французской армии.
– Вы заблудились?
– Вовсе нет. Мы двигаемся к форту Анри, и у нас замечательный проводник, – ответил всадник.
– Но королевский форт Анри лежит совсем в другой стороне, друзья мои, – удивлённо поднял брови белый охотник. – Вы потеряли дорогу, как собака теряет след оленя, когда между нею и зверем простираются сразу все Великие Озёра. Что же за проводник у вас такой?
– Да вот он, – офицер с готовностью указал рукой на неподвижно стоявшего в глубокой тени индейца. – Он называет себя Хитрой Лисьей Мордой.
Дикарь казался каменным в своей неподвижности. Обнажённое тело, как и у друзей Соколиного Взгляда, прикрывалось лишь набедренником. Наголо выбритая голова хранила лишь жалкий пучок волос на затылке, который был густо смазан жиром и торчал чёрным хохолком с привязанной к нему связкой ястребиных перьев. Вся голова туземца была покрыта белой краской, глазницы вымазаны чёрной, а туловище от шеи до пояса – алой, и естественный тёмно-коричневый цвет имели только его ноги, обутые в стоптанные мокасины. Его глаза горели, точно яркие звёзды между зловещих туч. Он был вооружён томагавком и ножом.
– Так он же Массавомак! – закричал Соколиный Взгляд, поражённый увиденным.
– Ну и что? Может, он и Массавомак, но сам себя называет Мохоком.
– Неужели вы не понимаете, сударь? Это Ирокез! Он враг французской короны! Вы должны бояться его, как самого дьявола!
Сию же секунду охотник повернул длинный ствол своего карабина в сторону Хитрой Лисьей Морды и готов был уже спустить курок, но офицер остановил его:
– Нет, нет, это не годится. Может быть, он хороший Ирокез?… Мне не хочется, чтобы вы ранили его. У него такая интересная раскраска, такое выразительное лицо… Обратите внимание на его могучий нос, а губы!…
– Я что-то не пойму вас, майор, – опустил охотник винтовку. – Вас разве не волнует присутствие Ирокеза?
– Очень волнует! Сердце, знаете ли, так бьётся…
– Так я его сейчас уложу…
– Нет, позвольте мне самому сделать это, – майор Пьер Хейхой спрыгнул с коня, но не успел сделать ни единого шага, так как внезапно во весь голос заспорили на родном наречии краснокожие друзья Соколиного Взгляда. Судя по их шестам, они говорили о Хитрой Лисьей Морде. Старший хватал за руки младшего, в чём-то яростно убеждая его.
Ирокез, казалось, ничего не замечал до этого времени, уставившись горящими глазами на белых женщин. Но теперь возбуждённые голоса Чихохоков привлекли его внимание. Он встрепенулся и схватился за рукоятку ножа. В ту же секунду Здоровенная Змея грубо отпихнул от себя сына и бросился в сторону Ирокеза, замахнувшись томагавком. Торопливый Олень, помешкав секунду, кинулся следом за отцом. Оба Чихохока пересекли поляну в одно мгновение, но хитрый Ирокез успел смекнуть, что к чему и, пронзительно вскрикнув, увернулся и исчез в чаще. Отец и сын кинулись за ним.
Внезапное бегство проводника-индейца, дикие крики его преследователей, шум и общее смятение – всё это ошеломило весь маленький отряд. На мгновение майор Пьер Хейхой остолбенел, потом взял себя в руки и тоже кинулся в кусты, чтобы помочь Чихохокам в поимке Ирокеза. В тот же миг громыхнул выстрел. Некоторое время слышался громкий шелест листвы, но вскоре всё стихло.
– Майор! – громко позвал его Соколиный Взгляд. – Немедленно возвращайтесь, не ваше это дело шастать по зарослям, когда там скрывается краснокожий противник. Вам ведь не просто попортят вашу прекрасную причёску, но вовсе сорвут волосы вместе с кожей, как кусок дёрна.
Майор сразу вернулся на поляну, чуть позже появились оба Чихохока, не поймав беглеца.
– Я слышал, как эта хитрая собака шуршал в сухих листьях, пробираясь ползком, точно презренная жаба, – сказал Здоровенная Змея на своём языке, непонятном для французов, и белый охотник перевёл его слова. – Я видел его вон за той сосной и пустил в него пулю…
– Там остались следы крови на листве, отец, – сказал молодой индеец. – Это кровь Хитромордой Лисицы, значит, он ранен.
– Да, я ранил его, – решительно кивнул головой Здоровенная Змея, – но едва задел его, и он удрал. Ружейная пуля, которая только слегка царапнет, – это те же шпоры: она заставляет беглеца прибавить скорости, оживляя его тело, вместо того, чтобы отнять у него жизнь.
– Послушайте, – вмешался в разговор неуклюжий человек, до сих пор не принимавший никакого участия в развернувшихся событиях, – вас ведь четверо здоровых мужчин, да и шестеро солдат стоят в ожидании приказа, а ваш противник один и ранен.
– Вы, верно, полагаете, что мне надоела жизнь? – усмехнулся криво охотник. – Тут поблизости рыщет целый отряд Ирокезов. Вместе с Хитрой Лисьей Мордой их набирается пятнадцать человек, а это заметно больше, чем все мы вместе с этими расчудесными молоденькими женщинами.
– Кстати о женщинах, – вспомнил майор Хейхой. – Позвольте вам представить: mademoiselle Корина де Монрео (темноволосая с достоинством наклонила голову) и mademoiselle Элина де Монрео (при этих словах кивнула златокудрая). Я сопровождаю их к отцу, полковнику де Монрео, что заправляет в форте Анри.
Пьер Хейхой взял охотника под локоть и отвёл в сторону, понизив голос до едва слышного:
– Понимаете ли, monsieur охотник…
– Можете называть меня Наталиэлем… Наталиэль Бонбон, но мне больше по душе Соколиный Взгляд, как меня величают мои краснокожие друзья. Бонбон, знаете ли, как-то не по-мужски звучит, отдаёт шоколадными угощениями. Индейцы также прозвали меня Оленьей Смертью, Оленьим Мужем, Длинным Карабином и Длинной Палкой. Но последняя кличка, как вы понимаете, неуместна в присутствии дам…
– Так вот, мой друг Наталиэль… вы позволите называть вас другом?
– Конечно! Пожалуйста!
– Мне крайне необходимо попасть в форт и сдать на руки полковнику его дочерей. Дело в том, что мадемуазель Корина и я намеревались некоторое время назад сойтись в законном браке. Но обстоятельства изменились, и теперь я не хочу жениться на ней, а просто так, ни с того ни с сего отказать приличной женщине нельзя. Да я и слово уже дал, что буду верен и тому подобное… Так что я решил в срочном порядке отвезти её к старику Монрео, чтобы развязать себе руки и посвятить себя тому, что мне представляется моим истинным призванием. Ну вот я и поторопился пригласить проводником первого попавшегося туземца.
– Поспешишь – людей насмешишь, – убеждённо вставил Соколиный Взгляд, – но сейчас не до смеха, майор. Вы разрешите называть вас просто Пьер?
– С удовольствием пойду на такое близкое обращение, мой друг, – майор Хейхой расплылся в улыбке.
– Пьер, сядьте-ка на этот пенёк. Я попробую коротенько втолковать вам кое-что, ибо вы, как мне кажется, совершенно не разбираетесь в том, что тут у нас происходит, – строго сказал охотник. – Вот эти два индейца со мной принадлежат к племени Чихохоков, которых нередко называют Делавэрами, слышали про таких?
– Конечно! Волки-Делавэры! Такие крепкие, ловкие, статные! – заворковал Пьер. – Чудесные парни!
– Были чудесными, пока Ирокезы не поставили их на колени. Ирокезы лишили Делавэров всех гражданских прав, если так можно выразиться. Теперь Делавэрам даже не разрешается воевать, ибо над ними установлен постоянный контроль. Некогда великие воины, они низведены до положения женщины сегодня. Но мои друзья-Чихохоки не желают жить по указке Ирокезов, мсье Пьер Хейхой, и с большим воодушевлением воюют против своих заклятых врагов. Это – последние настоящие Чихохоки. – Охотник прочистил горло и продолжил: – Вообще-то дело обстоит следующим образом: нам, французам, в некотором роде повезло в этой чёртовой войне в смысле краснокожих, так как на нашей стороне выступает множество дикарей – Алгонкины, Оттавы, Оджибвеи, Потаватоми, Шоуни. Но что касается Ирокезов, то они, к нашему сожалению, примкнули к англичанам. Мне и моим краснокожим друзьям эти кровопийцы вот где сидят. – Охотник потыкал указательным пальцем себе в жилистую шею. – Что они, безбожники, вытворяют! Пленников изжаривают на медленном огне, предварительно могут им пальцы скурить дотла, засунув их в свои курительные трубки. Глядя на то, как какого-нибудь прикрученного к дереву несчастного режут острым ножом, полосками снимая с него кожу, они не испытывают никакого сожаления и только смеются. Я знаю, что говорю, ведь я вырос среди них. Они не понимают, что такое сострадание. Поверьте мне, мой друг, ничего не может быть ужаснее Ирокезов, если они воюют против вас. Но должен признаться справедливости ради, что и другие индейцы ничуть не лучше. Мои Чихохоки получают не меньше удовольствия, чем Ирокезы, терзая кого-нибудь на костре. Дикари, увы, остаются дикарями, на стороне какой бы армии они ни выступали…