Страница 8 из 59
— Да, тот самый, что спас твоего сына…
— Не знаю, — насупился викинг.
— Он отдал собственный глаз, — Порн демонстративно оттянул нижнее веко.
— Бла-бла-бла! — Кузнец начинал багроветь. — Хочешь, выдирай себе глаз, выщипывай брови, подкрашивай реснички, а сын мой будет Гуннар. Женщины, несите пива! Да здравствует славный викинг — Гуннар Торнсон! Я научу его отбирать руду, ковать негнущиеся мечи с узорами, а когда придет время — мы вместе сложим новую плавильную печь!
— А я научу его тайным зубным заговорам, — растянул губы в блаженной улыбке сдавшийся Порн.
— Это ещё зачем? — нахмурился Торн.
— Как — зачем? Девушкам зубы заговаривать.
— А-а-а! — расхохотался молодой отец и обнял старика за плечи.
— А ты как хотел?! — лукаво оскалился заклинатель, — Хочешь, тебя научу?
Дверь отворилась, и выглянуло сердитое лицо Реи.
— Я те научу! Чё разорались-то? Дрова кончились, ну марш за хворостом!
ГЛАВА 2
Мама Рея
Шло время. Малыш рос. Зима сменяла лето. Когда Торн пропадал в походах, Рея рассказывала сыну длинные истории. В те долгие вечера жестокий ветер с воем затачивал скалы, бил в дерновую крышу, а фьордские пони философски жевали сено[17]. В котле варилась селёдка, домочадцы сидели по лавкам: женщины чинили льняные туники, юноши и старики беседовали о дальних странах, а Рея взяла на себя роль сказительницы:
— Я хочу рассказать тебе одну дивную историю о рабе по имени Пламен Славянин, — прошептала она на ушко семилетнему Гуннару. — Когда я была в твоём возрасте, мне поведал её твой покойный дедушка Сезар Велазен.
— Ух ты! — обрадовался сын и перестал мучить пленную зимнюю муху. — Что-то новенькое!
— У одного французского короля был сын. Когда принцу исполнилось восемнадцать, злые разбойники похитили его и отвезли в далёкий Константинополь. У юноши были рыжие волосы, поэтому все его называли Пламен Славянин — Огненный Раб. Принц ужасно уставал, таская тяжёлые камни наравне с могучими и выносливыми эфиопами и нубийцами. Его били кнутом, кормили постной похлёбкой без единого кусочка селёдки и не давали отдыхать. Но один эфиоп сжалился над Пламеном и сказал ему: «Я разобью твои цепи, а надсмотрщикам скажу, что ночью пришёл леопард и съел тебя, потому что ты был самый слабый».
— И они поверили? — не вытерпев, спросил маленький Гуннар.
— Поверили, — кивнула Рея. — Для убедительности чернокожие рабы расцарапали друг друга в кровь и съели самого толстого нубийца. Славянин бежал и вернулся в милую Францию. Старый король, не видевший сына больше года, давно считал его мёртвым, и, когда Пламен вошёл в замок и встретил своего отца, они расплакались.
— А разве викинги не разграбили замок французского короля?
— Дурачок, это было давно. Нет, не разграбили.
— А что было потом?
— Потом Пламен вернулся в Константинополь и выкупил рабов.
— И сделал своими рабами?
— Нет, — улыбнулась мама. — Предложил им выбрать между свободой и службой в гвардии его величества. Чёрные люди знали, что свобода не будет долгой — в Константинополе их снова сделают рабами, а служба в гвардии — почётное и хорошо оплачиваемое дело.
— Пламен молодец, — подтвердил малыш. — Я бы тоже взял их к себе в замок. Мама, а почему у нас нет замка?
— Потому, что нет. — Рея сунула ему миску с супом. — Поешь, а я буду рассказывать дальше. Увидев собственными глазами, как страдают люди, принц уже не хотел править страной. Светские приёмы, встречи с важными людьми и посланцами из других стран казались парню такими скучными, что он без конца, к негодованию своего отца, зевал и зевал.
— Я бы тоже зевал, не люблю посланцев, — высказался мальчик, деловито разглядывая содержимое миски. — Мам, а когда Огненный Раб начнёт драться с великанами? Мне скучно.
— Скоро, милый. Ведь Пламену тоже было скучно, и вот однажды принц вызвал чернокожих гвардейцев и сказал: «Я ненавижу рабство, и если вы любите свободу, как люблю её я, пришло время оседлать коней, взять мечи и покончить с этой гадостью».
— Так и сказал? Мам, а он точно не был викингом?
— Нет.
— А когда появятся великаны?
Рея рассмеялась:
— Не терпится тебе. Хорошо. Как только принц произнёс эти слова, содрогнулась земля, попадали деревья и перестали работать фонтаны в парке. — (Глаза Гуннара заметно увеличились.) — Кто-то шёл ко дворцу, сотрясая землю и задевая за небо.
— Знаю, знаю! — не утерпел сын Торна. — Великан!
— Угадал. Гигантский повелитель рабства, с белой козлиной бородой, в высокой полосатой шапке со звёздами, услышав призыв Пламена, сам явился во Францию, чтобы сразиться со своими кровными врагами — славянами и викингами!
— Вот это да! — слегка обалдел Гуннар. — А как они будут биться? А как великан выглядел? У него был топор? А конь или повозка? А он ел селёдку?
— Давай по порядку. Он был ужасно грязный и уродливый. Вместо рук кнуты, из ушей свисали тысячи цепей, на ногах разломанные колодки…
— Пожалуй, страшнее, чем дядя Кетиль.
— Тише, Кетиль может услышать! — Рея прикрыла рот сына ладонью и покраснела. Кетиль перестал ковырять в носу ножом и покосился на них, шевеля волосатым ухом, — Коня великан съел, а повозки предпочитал ломать пополам. Как видишь, с такими руками топор ему не понадобился. Одного взмаха кнутов хватало, чтобы снести башню кому угодно! А его собственную раскроили давным-давно…
— Мам, это отвратительный великан, но он будет мой самый любимый великан, — серьёзно сказал мальчик и добавил: — Теперь я не буду убегать от дяди Кетиля.
Тем временем не раз упомянутый дядя встал с лавки на другом конце стола, издал победную отрыжку с троекратным утробным эхо и, экстремально почёсываясь спереди и сзади, вышел вон[18].
Мальчик и мама проводили его с примерно одинаковым выражением лица. Так смотрят на самую мерзкую мерзость и пакостную пакость. Рея мысленно вознесла хвалу богам и вновь обратилась к сыну:
— Запомни, мальчик мой! Если ты не хочешь, чтобы девушки и овцы боялись тебя, а мужчины и белки смеялись над тобой и не брали в походы, никогда не будь таким, как он!
— Мам, за кого ты меня принимаешь?
— Хорошо. Хочешь знать, что было дальше?
— Конечно!
— Повелитель рабства остановился перед окнами и вызвал принца с гвардейцами на поединок. И они вышли.
— Сколько их было, мам, чёрных?
— Много, две сотни, а может, и три.
17
Среди лошадок выделялась кобылка в модно вязанной шапочке с прорезями для ушек. Две отрубленных ютских бороды, прялка, спицы, два вечера работы, делов-то! Балда была счастлива…
18
К сожалению, узнать, с какой конкретной целью Кетиль вышел из-за стола, не представилось возможным. В архивах данный человек больше ни разу упомянут не был. Да, собственно, кого это интересует?