Судьба дракона

— Ну-ну! — проворчал кузнец. — Может, про их злобу все врут. Змеиные жрецы платят доброй монетой не хуже любого барона, а ни один барон прежде мне и кружки воды не давал задаром!

Он отер лоб загорелой рукой, глянул на гвозди, согнувшиеся в его ладони, и покачал головой.

— Во имя Троих, жарко нынче, — проворчал он. — Непонятно почему… Не должен был я вспотеть так, ведь всего ничего торчу в кузне… — Он хорошенько глотнул воды из кувшина, закрепленного на столбе в двух шагах от наковальни, вздохнул и снова покачал головой.

— Что-то ты бледный нынче, — сочувственно сказал Данхальд Дрантер. — Небось вчера с девчонками перегулял, а?

Он хотел усмехнуться, но быстро убрал улыбку, когда кузнец кинул на него яростный взгляд.

— Хорошо хоть, погода держится, — решил сменить тему Бранджак. — Если так и дальше пойдет, хороший урожай будет.

Кузнец сплюнул и мрачно покачал головой.

— А кто растить-то его будет, когда столько народу перемерло? Зерно пойдет на корм воронью, если не сгниет прямо в поле. Силптарские купцы не станут платить за необмолоченное зерно и не станут платить полновесной монетой вообще, если скажут, что зерна и так выше крыши. Кое-кто уже так говорит, а ведь в Долине еще ни один росток толком не пробился!

— Ой, да ну, Ральд, мы и прежде видывали войны, и чужаков-разорителей, и дурное правление, да и погоды дурные видывали, и все равно урожая хватало, чтобы накормить всех и в Древопаде, и Аглирта как стояла, так и стоит. Бароны богатеют и мрут. Да, конечно, можно было и людей, и деньги сохранить, которых Земли Без Короля лишились в годы усобиц, и если бы правил новый, сильный король… Но чего только люди не видели за многие годы? И все же наше королевство для силптарцев, несмотря на все их деньги, — лакомый кусок.

— Ага, — ответил кузнец, и по его лицу прошла на миг странная волна багрового и зеленого. — Но я уверен, что в Аглирте было бы куда меньше баронской вольницы и крови лилось бы куда меньше, если бы Долиной правил Силптар. Мы б тогда в деньгах купались.

— Только вкалывал бы ты, Ральд, раз в десять больше, чем теперь, как и мы все, — ответил Дрантер. — И откуда бы взяться этой золотой Аглирте? Ну разве что боги заставят баронов измениться! И еще сделают так, чтобы погода каждый день была хорошей и все любили друг друга, а грабители из Дарсара и силптарские жулики сюда не совались!

Кузнец тряхнул головой, словно лошадь, отгоняющая назойливых мух, и снова проворчал что-то нечленораздельное, схватив молоток и подкову.

— Ты не подзуживай меня на умные ответы, дружище Дрантер, — проворчал он, подвешивая подкову на крюк и ловя массивное копыто, — и я не буду тебе сочинять веселых сказок, лады?

— Мудро сказано, Ральд, — быстро ответил Бранджак, почуяв недоброе в голосе кузнеца. — Мудрые слова! Будем делать каждый свое дело…

Кузнец выпрямился, по всему его телу прошла дрожь, — и вдруг, мгновенно обернувшись, он с размаху ударил Бранджака в лицо подковой.

С воплем крестьянин попятился и тяжело упал на спину. Скуля от ужаса, он пытался отползти в сторону, но кузнец, обливаясь потом, с дикими глазами, набросился на него и одним ударом молота свалил Дрантера наземь.

Череп Данхальда раскололся, как яйцо. С раскрытым ртом, с глазами, залитыми кровью и залепленными ошметками мозгов, Дрантер на сей раз — и в последний — не нашел достойного ответа.

Бранджак снова завопил, бросившись к двери кузни. Уже сбегались люди посмотреть, что творится, — Древопад был местечком небольшим, так что такие представления тут были в диковинку, а кузня Ральда была тем местом, где жители собирались компаниями поболтать под звон железа и среди отблесков огня, местом, где работал человек, мнение которого они почитали. Правда, он был неразговорчив, но другим позволял молоть языком сколько заблагорассудится.

Бранджак вцепился в первого же человека, который попался ему у дверей, — это сохранило ему жизнь ровно на то время, которое понадобилось кузнецу, чтобы убить его, потом второго, третьего и так далее. Все столпившиеся у дверей бросились бежать, а рыдающий, ревущий Ральд стоял посреди побоища, как волк, перерезавший стадо. Один из убитых, упав, забрызгал все вокруг мозгами, другой рухнул как мешок, со сломанной шеей. Голова его болталась, словно у куклы. Третий с руганью попытался выхватить кинжал, но кузнец набросился на него и забил насмерть молотом.

Бранджак пробежал почти половину пути вниз по переулку, когда брошенная кузнецом подкова ударила его сзади в плечо с такой силой, что он даже развернулся. Плечо онемело.

Оказавшись лицом к лицу с кузнецом, он не стал тратить время на бегство. А просто поднырнул под руку Ральда и бросился к кузне, почему-то вообразив, что кузнец не захочет разрушать собственную мастерскую, так что, может, удастся там укрыться…

Эта надежда умерла сразу же, как кузнец оказался на пороге. Он с такой силой ударил Бранджака по голове, что молот прошел сквозь череп почти до позвоночника.

Завывая, Ральд бросился с окровавленным молотом в одной руке и подковой — в другой сквозь теплую знакомую кузню и начал бешено бить лошадь Дрантера. Та попятилась, затем отчаянно заржала, и тут какой-то из ремней порвался, и лошадь со всей силой ударила кузнеца.

Неподкованное копыто проломило ребра Ральда, как сухой хворост, и тот отлетел в кузню. Лошадь вырвалась, снося все на своем пути, и кузнец, ударившись от броска о стену, в предсмертном тумане, задыхаясь, впервые увидел кровь повсюду, увидел трупы своих друзей.

— Нет, — выдохнул он вместе с кровью, пошатнулся и выронил молот.

Все поблекло…

— Нет! О, Трое! Нет!

Но Трое были сегодня не в настроении слушать. Баклунд Ральд сделал еще два шага, прежде чем упасть ничком и умереть.

— Так называемая Банда Четырех одолела всех наших братьев, которые могли их дважды уничтожить, брат Ландрун, — и торжествует. Пусть не обманывает тебя фиглярство Высочайшего Князя Делнбона и внешняя тупость Анхару, которые они выказывают на людях. Они вовсе не такие недотепы, какими кажутся.

— Да, господин. И, зная это, мы должны…

— Мы прежде всего в полной мере воспользуемся результатами Кровавого Мора. Мы с тобой будем проверять, следить — и также присматривать за нашим Чешуйчатым Владыкой Артруном и его Братом во Клыке Хаваном, пока они будут проводить свои очень даже успешные эксперименты. Ты знаешь, что Мор мало на кого не оказывает действия — большинство впадает в безумие. Узнай еще и вот что: иных оно превращает в хищников.

— Хищников? Бешеных, голодных и готовых убить всех, кого встретят на пути?

— В основном. И все же, если одна из наших самых тайных книг не ошибается, некоторые из этих тварей могут нам очень неплохо послужить.

— И как это?

— Терпение. Увидишь.

— Но…

— Ландрун, кто из нас двоих Повелитель Змей?

— Есть одна вещь, — изрек Краер Делнбон, ерзая в седле, — которую познаешь только в положении неустанно странствующего по Долине Высочайшего Князя. Начинаешь понимать, насколько эта самая клятая Долина огромна.

— Конечно, — поддразнила его Тшамарра, — куда лучше было бы, если бы все враги явились ко двору и выстроились рядком.

— Правильно, — весело отозвался Краер, — я бы тогда так не натер задницу, да и лошадь не выбилась бы из сил. Мы просто предали бы всех врагов мечу по предварительной записи, к вечеру бы закончили и отпраздновали завершение дела в винном погребке.

— А это избавило бы слуг от тяжкого труда носить бутылки вверх-вниз по лестнице, — подхватил Черные Земли. — Твоя забота о ближних просто восхищает меня, лорд Делнбон, — прежде эта сторона твоей натуры не была мне знакома.

— Мой добрый лорд Черные Земли! — патетически воскликнул Краер. — Вы меня поражаете. Вы ведь сами наняли меня как талантливого вора! Сделайте же глоток из полной чаши вашей памяти и вспомните, что воры освобождают людей от излишней собственности — или от того, что хозяева ценят так мало, что вовсе не берегут, и передают обретенное тем, кто ценит эту собственность столь высоко, что готов за нее заплатить.