Судьба дракона

Бледный ореол тут же угас, чтобы смениться более ярким золотистым свечением, исходившим из пальцев Тшамарры.

— Да не старайся, — сказал пленник скорее устало, чем зло. — Я не стану сопротивляться. Этот Дваер разнесет меня в клочья или испарит мои мозги, как плевок на углях. Он же у меня прямо под носом. В самонадеянности меня еще можно обвинить, но не в глупости же.

— Да уж. Чародеи процветают и гибнут в Долине уже много веков, — сказал барон Черные Земли. — И Змея возвращается, и Безликие, и иноземные маги не перестают конфликтовать и плести интриги, а Повелитель Летучих Мышей от этого только жиреет. Достаточно могущественный, чтобы дать по носу любому, кто пытается взять власть силой, но достаточно осторожный, чтобы не угодить в ловушку.

— За исключением вашей ловушки, Банда Четырех и лорд Черные Земли, — откликнулся пленник. — Или ты все же входишь в банду, барон, а эта шлюшка, чья магия нынче сковывает меня, та, пятая, — с вами по случаю? Не слышал я, чтобы юный королек провозглашал нового Высочайшего Князя… Правда, у меня не было времени обращать внимание на всякие слухи, пока вы выслеживали меня. А если я, по вашим словам, так умен, чтобы не допускать промахов, то почему же вы меня обнаружили и теперь держите тут? Я понятия не имею, чем вызвал недовольство его юного величества. С чего он взъелся на меня?

— Да ничего особенного, Гулдейрус, — мрачно ответил барон. — Но твоя сила — это угроза для Аглирты, и больше мы терпеть этого не намерены. Безликие постоянно тревожат Речной Трон, да и десятки других опасностей грозят нам, так что настал, даже уже минул срок, чтобы очистить королевство, переловить врагов короны… или чародеев, отказавшихся преклонить колени перед королем Ролином и принести ему клятву верности. И твой отказ, как ты сам должен признать, был наиболее вызывающим. — Он критически осмотрел одну из цепей и заключил: — По крайней мере, мы переловили врагов прежде, чем они успели появиться в тронном зале с обнаженными мечами или заготовленными заклятиями.

Повелитель Летучих Мышей скривился, его руки задрожали от тайного усилия вырваться из кандалов.

— Значит, если я сейчас припаду к августейшему башмаку и произнесу нужные слова, я могу быть свободен? И чего бы вам сначала именно это не попробовать…

— Нет, Аркл Гулдейрус, — тихо, но твердо сказала леди Серебряное Древо. — Все было бы иначе, если бы ты принес присягу искренне, но этот Дваер обладает заклятием, которое я сама не осмелилась бы составить или наложить, и одну вещь он говорит мне совершенно ясно с того самого момента, как мы тебя захватили, — в тебе нет ни верности, ни добрых намерений по отношению к королю Аглирты.

— Так зачем вы тогда все время просили меня принести клятву, словно бы я мог или хотел, — пробормотал прикованный чародей. Лицо его налилось кровью. — Я думал, вы просто издеваетесь.

— Нет, — тихо ответила Эмбра, — ты не так думал. Ты думал, что мы пытаемся наложить на тебя заклятие, чтобы принудить тебя быть верным королю. А еще ты думал, что мы дураки, которые могли бы стать тиранами, не будь мы столь безмозглыми. Еще ты думал, что этот Дваер в наших руках используется попусту и что ты очень умно поступил, отсиживаясь в сторонке, пока Змея и Дракон дерутся за остров Плывущей Пены, да и во время прежних беспорядков. А потом ты стал думать, что ты такой умный, раз пересидел очередной приступ нашей дурости и сбежал при помощи трех летучих мышей, которых ты и сейчас прячешь на себе.

— Ой-ой, значит, этот огрызок камня все тебе показывает? — скорее устало, чем насмешливо сказал Повелитель Летучих Мышей.

— Трех летучих мышей? — резко спросил Краер. — Где? Я его обыскал с ног до головы, и, Темный его побери, он ни за что не спрятал бы этих тварей от меня. Где они?

— Сейчас, — спокойно объяснила Эмбра, — они под его наручниками. Металл лучше всего скрывает их от нас. А прежде, когда мы обыскивали комнату, они прятались в наших тенях.

— И почему это меня не удивляет? — пробормотала Тшамарра.

Краер достал длинный кинжал, сунул его под один из наручников и быстро провел им вокруг запястья пленника. Сразу же показалось темное крыло, и его обладатель вынырнул с другой стороны наручников — и тут же превратился в кровавые ошметки и дымок, когда Эмбра, нахмурившись, взмахнула рукой и ее Дваер вспыхнул.

Гулдейрус потемнел лицом от злости, но сопротивляться не стал. Краер выковырял еще двоих летучих мышей, и они погибли точно так же.

— Он ведь и больше попрятать может, так? — пробормотал он, берясь за одежду мага и держа наготове кинжал.

Эмбра покачала головой.

— Не надо, Краер, — сказала она. — Я не настолько бессердечна, чтобы оставить его голым в этой холодной темноте. Он тут умрет от холода через десяток дней.

— Конечно, ты не такая, — уныло подтвердил маг. — Но тебе хватит бессердечности оставить меня здесь подыхать в одиночестве от голода, пока мои кости не выпадут из кандалов на пол. Правда, может, тут водятся черви, что жрут людей заживо, или другие милые зверушки, которые соберутся пообедать, как только вы унесете факелы.

— Знаешь, ты мне нравишься не больше, чем я тебе, — категорично заявил Эзендор Черные Земли, — уж поверь. Или не верь, как хочешь. Кормить тебя будут ежедневно, перевернув как надо, и мы будем порой тебя навещать и задавать тебе вопросы. И может быть, если станешь вести себя хорошо, мы расскажем тебе о том, что творится в Долине.

— А вы понимаете, — спокойно сказал чародей, обводя их взглядом, — какого приобрели себе врага?

— Гулдейрус, — холодно сказала леди Серебряное Древо, — мы знаем, что ты и без этого всегда был опасным противником. Ты позабыл о своих жестокостях в Индраевине, причем устроенных как бы мимоходом, ведь тебе это все казалось таким пустяком. Но я этого не забыла.

Взгляд, пылавший злобой, остановился на ней, но ответил чародей с холодным спокойствием:

— Значит, теперь ты хочешь мимоходом поупражняться в жестокости на мне?

— Я могу наложить на тебя заклятие, чтобы ты все время спал. Если пожелаешь, конечно, — мягко ответила Владычица Самоцветов. — И пока кто-нибудь тебя не разбудит, время для тебя остановится.

— Нет уж, — твердо ответил Повелитель Летучих Мышей. — Лучше повишу здесь да поразмышляю. Может, осознаю свою глупость и воспылаю верноподданнической любовью к королю Ролину, если проболтаюсь тут достаточно долго. Как знать…

— Ты отвергаешь заклятие сна? — осторожно спросила Тшамарра Талазорн. — Ты уверен, что это правильное решение, Повелитель Летучих Мышей?

— Очень даже, леди, — вежливо ответил прикованный головой вниз человек. — Я узник короля, заточенный здесь его верными Высочайшими Князьями, меня лишили свободы ради блага Аглирты. Я хочу об этом подумать.

— Хорошо. Мы уходим и оставляем тебя с твоими мыслями, — сказал барон Черные Земли и отвернулся.

Краер внимательно смотрел на прикованного и увидел то, что и ожидал, — Гулдейрус открыл рот, собираясь сказать нечто такое, чтобы все они задержались. Далее, как опять же ожидалось, чародей снова закрыл рот, не произнеся ни слова, и вновь принял непроницаемый вид.

О да, Повелитель Летучих Мышей был мастером своего дела!

Обменявшись быстрыми взглядами, все четверо и Тшамарра решили двинуться к дверям вместе. Хоукрил и Краер держались позади, не выпуская рукояти мечей и внимательно следя за узником.

Гулдейрус сверлил им спины взглядом — почти вызывающе бесстрастным. Когда Краер стал закрывать дверь, держа факел перед собой, в камере стало уже почти совсем темно. Лицо чародея скривилось, как если бы он ожидал прощальной издевательской шутки от Краера.

Но Делнбон лишь покачал головой и сказал ласково, как нянюшка:

— Всего тебе хорошего, Аркл Гулдейрус.

Тяжелая дверь с грохотом закрылась, и Повелитель Летучих Мышей остался один в непроглядной тьме.

Он ждал, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Тьма плотно и тяжело обступила его.

Он ждал, вслушиваясь в шепотки и шумы своего нового обиталища. Шуршание воды, сочащейся по камню, тихое эхо его собственного дыхания.