Скипетр Дракона

Ягоды просыпались из корзинки, которую Бриона держала в руке, но она не обратила на это внимания. Если их сейчас поймают и бросят на алтарь — их ждет верная смерть.

Уже в который раз Нарнет со злобой подумал: ну почему во всей Долине проклятые змеепоклонники избрали для своего алтаря именно эту лощину, заросшую диким виноградом? Не то чтобы ему не нравилось смотреть на обнаженных девушек, вокруг которых кто-то танцует, но его бросало в дрожь, когда эти девушки вдруг покрывались чешуей, у них отрастали змеиные головы, а потом девушки набрасывались друг на друга и терзали плоть змеиными клыками.

Что еще хуже — перестали бить в барабан. От медленных, ритмичных барабанных ударов замирало сердце — но по ним издалека можно было определить, что приближаются змеепоклонники. А теперь они появлялись внезапно, и некоторые из них скользили по земле в облике гигантских змей с человеческими руками. Но большинство змеиных жрецов все же сохраняли человеческий облик. Или почти человеческий. Это были люди с щелевидными зрачками, с длинными раздвоенными языками и змеиными клыками, покрытые чешуей — но все же люди. У некоторых постоянно были змеиные головы, или хвосты, или и то и другое. Бриона взвизгнула, едва завидев их вдалеке.

— Тихо! — зашипел Нарнет, схватив сестру за руку. — Ты хочешь, чтобы они погнались за нами?

Брат с сестрой вместе забрались под нависающие низко над землей колючие лозы дикого винограда и спрятались в яме за поваленным деревом, под завесой из плотно переплетенных веток и листьев. Нарнет выбрал место рядом с просветом в листве, сквозь который можно было незаметно выглядывать наружу. А Бриона просто улеглась на землю, тяжело дыша. Ее грудь ходила ходуном, как кузнечные меха.

Они приближались. Внезапно Нарнет увидел змеиные головы с мелькающими в пастях раздвоенными языками. Шесть — нет, семь из жрецов были полностью в змеином облике, а позади шли наполовину люди, наполовину змеи. Таких было с дюжину, а то и больше.

Двое частично покрытых чешуей жрецов тащили перепуганную до полусмерти деревенскую девушку. Нарнет узнал одну из дочерей Алханда, ту, что работала на мельнице. Несчастная была привязана к шесту, который змеепоклонники несли на плечах. От ее одежды остались жалкие рваные клочья, а вокруг ее запястий и лодыжек обвивались, привязывая ее к шесту, злобно шипящие змеи! Вокруг шеи девушки тоже обвились змеи, засунув хвосты ей в рот — так что бедняжка могла только стонать. В ее широко распахнутых глазах плескался ужас. Нарнет содрогнулся и припал как можно ниже к земле, когда змеепоклонники проносили свою пленницу мимо.

Они собираются превратить ее в змею, такую же, как они сами, — а может, хотят принести ее в жертву!

Да, скорее второе. Те, которых превращают в жриц Змеи, идут сами, а жрецы хлещут их, словно плетями, живыми змеями. А эту девчонку наверняка принесут в жертву.

Жрецы уложат ее на алтарь и забросают живыми змеями, шипя молитвы. Змеи станут кусать девушку, ее кожа покраснеет, и она обезумеет от боли и яда, а потом умрет, исходя пеной изо рта. А змеепоклонники поджарят ее на вертеле и устроят пиршество.

Нарнет уже видел раньше такие убийства, но никогда не смотрел все до конца. Он старался не задерживаться надолго, потому что после пиршества жрецы рассеивались по лесу и искали новую добычу.

— Что там творится? — шепотом спросила Бриона, мелко дрожа.

Нарнет приложил палец к губам сестры, чтобы она молчала, а потом прополз немного дальше под зарослями винограда — туда, откуда был виден алтарь.

Змеиные жрецы деловито возились с костром, разжигая огонь на остывших углях, оставшихся от их предыдущего пиршества. Нарнет смотрел на змеепоклонников, и внутри у него все сжималось от страха и ненависти. Он чувствовал себя преотвратно — и вдруг случилось ЭТО.

Только что змеепоклонники с обычным важным видом скользили или расхаживали вокруг алтаря — а в следующее мгновение они все разом обезумели. Те двое, что несли девушку, бросили шест на землю и накинулись друг на друга, принялись яростно кусаться и царапаться. Один из жрецов почти полностью в змеином облике поднялся на хвост и стал с размаху биться всем телом о землю. Он колотился неистово и самозабвенно — а потом какой-то другой жрец, сипло рыча, вышиб ему мозги, ударив головой о каменный алтарь. Этот другой жрец уже примеривался к алтарю, чтобы и себе разбить голову о камень, когда к нему подскочил еще один змеепоклонник, вооруженный кинжалом из змеиных зубов, и принялся вонзать кинжал быстро и часто — пока рычание и стоны не затихли совсем. Другие змеелюди яростно кусали друг друга или обвивали кольцами все вокруг в безумном стремлении ломать и душить. Какой-то змеиный жрец пытался отгрызть свой собственный хвост — он снова и снова пронзал клыками покрытую чешуей плоть, и в конце концов хвост отвалился.

Нарнет задрожал всем телом и подался назад. Он уже почти дополз до того места, где затаилась Бриона, но вспомнил о дочери Алханда и, поколебавшись, пополз обратно.

Когда Нарнет снова увидел алтарь, почти все змеепоклонники были уже мертвы — только несколько чешуйчатых хвостов все еще судорожно подергивалось. Нарнет подошел к девушке с мельницы — ее звали Джейлбра, он вспомнил — и перерезал своим ножом змей, опутывавших ее руки и ноги. К этому времени на поляне вокруг алтаря уже все затихло. Только всхлипывала, прижимаясь к спасителю, перепуганная Джейлбра, да потрескивали дрова в позабытом костре.

А змеиное шипение, которое Нарнет так ненавидел, замолкло навеки.

Еда оказалась превосходной, вино — тоже, хотя Оратли немного удивилась, когда вино подали в высокой кружке с крышкой. Правда, в эту кружку спокойно поместилось содержимое, наверное, целой бутылки.

— Мы не держим на корабле лишнего стекла — на море оно легко бьется, — объяснил Телгаерт. — Кроме того, мне надоело, что вино из кубков постоянно выплескивается — поэтому кубков нет тоже. А вообще, вам понравилось?..

— Великолепно, — сказала Оратли и, недвусмысленно потянувшись, улеглась на капитанскую постель в тесной каюте. — Не знаю, получится ли у меня так же хорошо…

— А это и не обязательно. У нас трое умеют готовить — овсяную кашу, суп из рыбьих голов, жареную рыбу с соусами и — после того как мы зайдем в какой-нибудь приличный порт — жареную дичь, как сейчас. Вот и все разносолы, которыми мы питаемся.

— О… — Оратли кивнула и отхлебнула из кружки. — Представляю, что мы будем есть… скажем, через месяц, а то и меньше.

— Зимой мы едим соленую рыбу из бочки, да иногда еще — угрей, которых выбросит волнами на палубу, — весело сказал Телгаерт. — Я про них чуть не забыл.

Оратли захихикала. Капитан ненадолго перестал поглаживать ее голые ноги — только для того, чтобы отпить внушительный глоток из своей кружки, еще большей, чем кружка Оратли, с красивой ручкой в форме изогнувшегося дракона, — а потом продвинулся повыше.

— Дозволено ли мне будет?.. — негромко спросил он, внезапно посерьезнев, когда его рука добралась до завязок на ее корсаже.

— Дозволено, — проворковала Оратли и, в свою очередь, потянулась к ремешку на капитанских штанах. — Если мне будет позволено расстегнуть вот это…

Глаза у Телгаерта округлились, а потом он улыбнулся и, покачав головой, сказал:

— Конечно же, госпожа моя! Как я могу отказаться?

— Ну, обычно мужчины чертыхаются и отскакивают как ошпаренные, — ответила Оратли, когда капитан осторожно освободил ее от одежды. Прохладный ветерок, задувавший в иллюминатор, приятно ласкал обнаженную грудь женщины. — Но если вы не против…

— Ни в коей мере, — пробормотал капитан, наклонился и нежно дотронулся губами до ее кожи. И еще раз, и еще — его поцелуи были легкими и осторожными, как прикосновения крыльев бабочки.

— Я не боюсь щекотки, — пробормотала Оратли. — Вам не обязательно быть таким… нежным.

В ответ он лизнул ее языком — медленно и сладострастно облизал темный кружок вокруг соска, который сразу затвердел от такой ласки. Оратли ахнула и прогнулась, подаваясь навстречу ему. Она пробормотала что-то неразборчивое и отставила кружку с вином на полку возле койки, чтобы освободить обе руки и как следует заняться застежками на капитанских штанах.