Утраченный трон

И застыл от ужасной боли, вцепившись в висящую сеть из маленьких извивающихся тварей. Клинок с мокрым хрустом вонзился в его грудь без всякого предупреждения. Такой же неожиданностью была рука, которая зажала ему рот и нос и рывком повернула его голову назад, ломая шею.

Раскаленная боль, словно молния, пронзила жадно раскрытую пасть тьмы, которая грозила проглотить его. Повелитель Заклинаний пытался что-то сказать, но не смог. Он утешился тем, что стал смотреть гаснущим взором, как сверкающие нити слизистых червей прилипли к тыльной стороне руки его убийцы. Он знал, что, кем бы ни был этот человек, он уже обречен.

Подняв руки, ставшие тяжелыми, словно камни, Ингрил Амбелтер яростно ударил назад одним локтем, потом другим. Хватка убийцы через несколько мгновений ослабела, и Повелитель Заклинаний почувствовал невыносимую боль: это кинжал вышел из его тела, когда упал убийца. Он сам тоже стал падать, содрогаясь от боли, и сунул пальцы, на которых были надеты волшебные кольца, в рану, из которой, булькая, лилась кровь. Руки его тряслись, но он постарался удержать их там.

Боги, как больно! Все поплыло перед его глазами, и он упал навзничь на человека, который убил его. Новая боль пронзила его, когда он ударился при падении и попробовал крикнуть сквозь не дающую дышать кровавую пену. Когда в конце концов жизнь покинула сотворенное им тело и все провалилось во тьму, Ингрил увидел последнее: у его убийцы не было лица.

Долгое время спустя Ингрил Амбелтер вновь пришел в себя. Холодный, щекочущий огонь магии бродил по его телу, и это продолжалось долго, очень долго. Его работа была уже почти завершена, кольца отдали свою накопленную веками волшебную силу и превратились в прах и пыль. Поток магической энергии начал пульсировать, исчезая. Скоро он совсем иссякнет.

Не важно, он свое дело сделал. Маг извлечен из тела, которое соорудил раньше, и остался жив. Из тела коглаура, который посмел сразить его, он построит себе новое пристанище. Не имеет значения, что коглауры не совсем люди: в этой оболочке у него хватит магической силы, чтобы переделать, придать другую форму и совместить ее со своими старательно сохраненными волосами, кусочками плоти и ногтей. О, нет! Дарсар так легко не избавится от Ингрил а Амбелтера. Человек, который прежде был Повелителем Заклинаний, собрал свою волю и принялся за медленную, тяжелую работу, чтобы снова стать человеком.

«Встань! — упорно думал он. — Встань!»

Трижды он призывал на помощь свою волю, чувствуя, как накатывают на него магические вихри, и гордясь этим. Пусть ему потребуется много попыток, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки при помощи одной только магии, бушующей в нем, немногие в Дарсаре способны так управлять магией, как он. Большинство из тех немногих, которые владели искусством колдовства и знали об этом, умели лишь старательно следовать текстам заклинаний и записям, созданным другими, как новичок слепо следует кулинарному рецепту. Ингрил Амбелтер не был простым читателем рецепта: он мог заставить магию плясать под свою дудку.

«Пляши! — попытался произнести он и почувствовал, как лопается кожа и изо рта летят сгустки крови. — Пляши!»

Внезапно его охватил восторг, и он еще более настойчиво приказал себе подняться. И что-то вокруг него и под ним поддалось, что-то мокрое и колышащееся. Ингрил дернулся, рванулся и… освободился.

Повелитель Заклинаний поднял бы на смех идею о том, что его старательно взращенные слизистые черви умеют думать и видеть настолько хорошо, чтобы узнать его или любое другое существо. Они были лишенными разума тварями, слюна которых благодаря многочисленным заклинаниям стала всего лишь неприятной для него, но смертельно опасной для других.

Тем не менее многочисленные крохотные головки одновременно повернулись и посмотрели, как окровавленный череп вырвался из месива, которое прежде было Ингрилом Амбелтером, таща за собой позвоночник, словно гротескный хвост, и все это полетело по воздуху по направлению к ним.

Ингрил все же увидел, что произошло вслед за этим, и поразился: при его приближении занавес из червей бесшумно раздвинулся.

В маленькой каменной палате по ту сторону занавеса он не обратил внимания ни на что, кроме гроба на столе. Оберегающие гроб молнии должны помочь ему, но придется приподнять или разбить крышку, чтобы открыть гроб, и при этом не потерять слишком большого количества своего вещества, а гроб благодаря колдовству стал гораздо тверже костей.

Внутри лежал скелет его бывшего хозяина, Гадастера Мулкина, и в нем сохранилось еще достаточно магии. Если бы только удалось прикоснуться к нему и прошептать нужное слово, это дало бы ему столько магической силы, что он смог бы легко сотворить себе тело. Гадастер еще немного разрушился бы, конечно… Но, с другой стороны, именно для этого и существуют заколдованные скелеты бывших хозяев, некогда предательски убитых.

Осторожно прицелившись, Ингрил подцепил челюстью ручку на крышке гроба и взмыл вверх. Крышка с грохотом упала и отскочила от стола, подняв тучу пыли, а он с радостью опустился внутрь саркофага и прошептал слово, которое должно было пробудить холодный огонь Гадастера.

Когда его тело будет снова восстановлено, он спрячется здесь на время и будет следить за коглаурами при помощи своей магии. И время от времени будет посылать «божественные видения» в сны некоторых высокопоставленных жрецов Змеи, образы отдельных коглауров и тех обличий, которые они принимают, если сможет их обнаружить. Проникнув в сны змеелюдей, он прошипит им приказы уничтожить этих «самых темных наших врагов», выступая якобы от имени самой Змеи.

Потому что Ингрил Амбелтер — Повелитель Заклинаний, и он посмеет проделать все это.

И более того. Когда Ингрил станет достаточно сильным, он придаст своему новому телу сходство с Пробужденным королем и сядет на Речной Трон в качестве правителя Аглирты.

Кто скажет, что он не король? Человек, лишенный рассудка, или тот агент короля, который вернулся в Силптар, или Безликие, один вид которых будет внушать жителям Аглирты страх и ненависть?

Первым его действием в качестве короля будет вызов ко двору господина барона Бериаса Гончие Псы. Сначала он установит мысленную связь с правителем Гончих Псов, чтобы этот болван привел с собой нужное количество воинов, на тот случай, если потребуется оборонять остров Плывущей Пены. Так как и Змея, и король исчезли, все опять сведется к борьбе воинов и заклинаний. Пока он будет сидеть на троне, жажда захватить его должна привести сюда всех его врагов.

Окровавленное существо, лежащее в открытом гробу, громко рассмеялось при мысли обо всех ловушках, которые сможет устроить в бывшем замке Серебряное Древо, используя магические вещицы, которые были давным-давно припрятаны им в разных потайных местах, подобных этой комнате.

Что касается госпожи Эмбры и ее трех дружков-тупиц — ну, Бархатная Лапа стоит своего гонорара. Наверное, он уже позаботился об этих надоедливых авантюристах…

26

СМЕРТЬ, ВСЕ ТЕ ЖЕ ЗАКЛИНАНИЯ И ПРЕЖНИЕ ВРАГИ

ВЛАДЫЧИЦА Самоцветов изумленно покачала головой.

— Хорошо, что мои предки верили в этот магический мусор, — сказала она, рассовывая кружки, статуэтки и разные безделушки по карманам пояса, который дал ей Хоукрил. Этот удобный пояс давным-давно достался ему в качестве боевого трофея, но у латника никогда не было такого количества бесполезных мелочей, чтобы заполнить все карманы. — Просто не верится, что комнаты здесь битком набиты такими замечательными вещицами и они станут нашей добычей!

— Я буду рад такой добыче, — проворчал у нее за спиной Хоукрил. — Не питаю любви ко всяким побрякушкам, но на твое исцеление ушло пять самых уродливых статуэток, которые мне когда-либо попадались.

Эмбра грустно покачала головой, потом обернулась и улыбнулась другу.

— Не сомневаюсь.

В противоположном конце комнаты Сараспер набивал заколдованными безделушками свои карманы, кошельки и голенища сапог, и Эмбра подозревала, что Краер тоже спрятал еще больше подобных предметов в потайных карманах своей одежды, только не желает в этом признаваться.