Док

— А что с нами? — я быстро почистил пару рваных ран, достав осколки и мусор, поставил дренажи и прогнал первую цепочку швов. — Домой, на базу, или здесь оставят?

— Не знаю пока… Приказ будет позже. Но сейчас — максимально быстро вернуть боеспособность… Черт, жжется…

Залив сожженный кусок спины пенным аэрозолем, я приладил диагностический модуль ротному на грудь и подкорректировал его представление о ближайшем будущем:

— В строй первым вернется Тибур, удачливый сукин сын отделался легче других. Потом радист с раздробленной правой рукой. В лангете сможет погулять, но транспортабелен. Остальные сутки на препаратах, потом повторные операции и лишь через неделю будут готовы перебраться в казарму, для краткого восстановительного отпуска. Кстати, тебя это тоже касается…

— Док, — Кокрелл недовольно поморщился, придерживая забинтованную левую руку. — Какой отдых, тут самое интересное начинается!

— Вот и отдохнем перед весельем. Чтобы выдержать второй забег… Все, спать. Через сутки встретимся, — и я кивнул замершему рядом анестезиологу. Капитану тоже было необходимо поспать. Как ни крути, а именно он вытянул нас с того света, наметив и подготовив пути отхода, а потом звериным чутьем обходя вражеские засады. Сейчас, среди своих, ему нужно было расслабиться. Пусть даже и под медикаментами, которые я тратил без счета. Какое это было счастье: выбирать лучшее и использовать, не оглядываясь на голые полки «склепа». Отправив последнего из пациентов в реанимационный бокс, я устало оперся о край стола и закончил диктовать ассистенту:

— Меняем схему растворов каждые два часа, анализ мочи и мониторинг работы почек и печени — каждый час. Надо следить за возможным отторжением и при первых признаках — на интенсивную терапию. У каждого из ребят по несколько операций за прошедшую неделю. И кромсать их приходилось под конец в окопах. Поэтому держатся парни из последних сил… Пусть держатся, должны продержаться… Дома и стены помогают…

— В глаза хочу посмотреть, в твои бесстыжие глаза! — орал на меня крепкий телом и духом мужик в белоснежной рубашке и черных отглаженных брюках. — Куда ты меня послал? В ж…пу? Да?! А не слишком ли много чести адмиралу флота оказано? Может, еще куда пошлешь, умник?

Я стоял чуть сбоку от стола и пытался унять звон в голове. После шестнадцати часов рядом с операционными столами мир тихо пытался покачиваться, окрасившись в мутные серые тона.

— Так чем это я провинился, что какой-то урод сухопутный столь щедро посулы раздает? — надрывался мой собеседник, пугая мощью голоса чаек за распахнутым иллюминатором.

Я устал. Мне хотелось спрятаться в каком-нибудь углу и отключиться хотя бы на пару часов. Поэтому я не стал изображать на лице даже подобие раскаяния, а решил закончить разговор как можно быстрее:

— Адмирал, утром мне были нужны три бригады хирургов с других кораблей. Мне отказали, сославшись на ваши погоны. Было такое? Было… Теперь мне специалисты не нужны, я справился сам. Поэтому в данный момент времени никто вас никуда не посылает. Устраивает? А если не устраивает, можете поинтересоваться у моего ротного, куда именно я обычно засовываю субординацию и прочие военные причиндалы. Как узнаете, можете туда же катиться сами…

И полюбовавшись на ставшее багровым лицо собеседника, тихо добавил:

— Хотите, чтобы я отдавал честь и с уважением относился к чести флотского мундира? Тогда отмотайте время на месяц назад и окажите нам поддержку огнем без окрика из столицы. Помогите остаться в живых парням из сводной бригады спецназа. Спасите восемь сотен солдат и офицеров, что сейчас гниют в джунглях, не дождавшись ваших кораблей. И сводному полку пехоты, артиллерии, летному составу штурмового крыла… Можете отмотать время и прикрыть огнем? Нет? Вы в тот момент драпали от повстанцев, не способных даже дотянуться до непобедимой армады?… Тогда закройте рот, господин адмирал, и идите в ж…пу. Молча. Потому что столько брошенных солдат просто не отмолить…

К сожалению, что именно орал мне в ответ взбешенный флотоводец, я не услышал. Мир для меня окончательно превратился в пепельно-блеклую картинку, и умотавшийся до полуобморочного состояния док сполз по боковой перегородке, утянув с собой на пол пачку красивых дипломов в блестящих рамках. Потом в голове остались какие обрывки фраз, и скрип каталки, на которой мое безвольное тело доволокли до медблока:

— Постоянное недосыпание… Неадекватен… Оперировал… Несколько суток… Но медицинских потерь в его группе сейчас нет… Да, господин адмирал… Нет, гос…

Мы сидели с капитаном Кокреллом на краю летной палубы и смотрели, как багровое солнце тонет в бескрайних просторах океана. Ротный добыл где-то целый мешок жареных орехов, и мы на пару плевались шелухой в пролетающих мимо чаек. По приказу вышестоящего начальства нам дали две недели отдыха, потом отправляли в измордованную высаженным десантом столицу Либертада. Две недели промелькнули как один миг: сначала в боксах реанимации, потом в прожаренных солнцем кубриках. Завтра утром предстояло принять пополнение, где должности взводных и капралов займут мои сослуживцы, спешно залечившие полученные ранения. Высыпав на ладонь горсть хрустящих катышей, седовласый командир почесал свежую розовую кожу на предплечье и вздохнул:

— Зря ты с этим бабуином сцепился. Тем более что флот отозвали первыми в приказном порядке. Он бы при всем желании не смог остаться и прикрыть нас огнем. А теперь, когда ты в столь любезной манере ему напомнил, кто из нас двоих г…но, адмирал в отместку нагадит тебе. Он уже вызывал меня и заявил, что под трибунал тебя пошлет кто-нибудь другой, а вот старлея и награду за храбрость ты не получишь. Потому что должен понимать, кто останется здесь, в окружении личных ординарцев, а кто отправится в настоящую задницу на архипелаг.

Я посмотрел внутрь опустевшего мешка и отряхнул испачканные ладони:

— Кэп, ты считаешь, что мне есть дело до очередных звездочек на погоны и жестянок на грудь? Ну, так что тогда беспокоишься по пустякам… Скажем спасибо нашим хозяевам, что позволили ограбить медицинскую службу по максимуму, и остатки роты продержатся еще несколько месяцев в джунглях на новых имплантах. Остальное — не важно…

Ротный протянул часть орехов и усмехнулся:

— Зато как хорошо заживем… Новое командование, военная кость у власти. Оружие, снаряжение, хорошо подготовленные солдаты в частях. Остатки наемников законопатим за неделю в грязь и домой… Красота…

Я откинулся на спину и стал разглядывать быстро темнеющее небо надо мной.

— Ой, не балаболь, капитан. Ты не хуже меня знаешь, что просто военное лобби расстроилось, что корпорации для наемников закупили оружие на стороне, минуя планетарные каналы. А прикормленный парламент отказался разбираться в «несправедливости». Вот и организовали военный переворот, поставив во главе временных полковников. Их руками сейчас зачистят конкурентов, устроят полномасштабную войнушку здесь или на материке, погреют руки на сожженных боеприпасах и технике, потом «возврат к демократическому курсу» и все по новой… Лишь парней назад не вернуть, но кто считал «человеческий мусор» с латино или ганга-кварталов? Да и местных тоже похоронят в общих могилах, не разбираясь ни в расовой принадлежности, ни в количестве убитых… Меня одно с этими бравыми полковниками роднит: их спишут в расход так же, как нас списали месяц назад. Мы все — расходный материал.

Капитан устроился рядом и лениво ответил:

— Эх, а какую красивую сказку угробил, док… И что я теперь буду пополнению рассказывать? Про какие идеалы вещать?

— Расскажи, что мы благодарны хунте за то, что они вернули войска назад. И что победоносный флот спас наши горящие загривки в самый последний момент. Вполне сойдет за правду… А про то, как этот же флот и любимое командование драпали до этого, можно и опустить. Зачем портить неокрепшие души…

Помолчав, я добавил:

— Спросить хотел… У тебя ведь выслуги до черта, и все годы в «горячих» точках. Почему подписал очередной контракт? Мог ведь остаться и в центре подготовки? Зачем тебе это?