Страница 46 из 110
– Хорошо. Допустим, нравственные устои общества, в которое вы, будем считать, попали сейчас, не изменились, у вас бы с ним не возникло конфликтных ситуаций?
– Думаю, нет.
– При условии обеспечения функции коммуникации?
– Конечно.
– А для ее обеспечения необходимо работать?
– Ну да. Даром денег не платят.
– А если бы вам не нашли работы? Я надеюсь, вы понимаете, о чем идет речь: техника шагнула вперед и так далее, постоянное внимание окружения к вашей личности…
– Я мог бы и не работать. Я имел солидные вложения, страховой полис. Наследников у меня не было. А в нашем государстве такие вещи не теряют силы и через тысячу лет. Хватило бы дожить безбедно. Полагаю, коль техника ушла вперед, цены не столь уж и высокие.
– Умеренные. Хорошо, что у вас сохранилось чувство юмора. Итак, никаких проблем не видите?
– Нет, не вижу.
– Даже если бы демократию сменила фашистская диктатура?
– Как-нибудь свое дожил бы. То есть, я полагаю, хлопот со мной, одним выпавшим из времени, не было бы.
– Хорошо. Скажите откровенно: по-вашему, наш разговор - плод сонной. фантазии, галлюцинаций или эксперимента?
– При всем уважении к будущей цивилизации и желании хотя бы краем глаза увидеть ее, я бы предпочитал лежать в кресле “Глории”, а еще лучше - в боксе отдыха, лететь своим курсом и видеть прекрасные сны. Согласитесь, наша действительность лучше любых утопических фантазий!
– Согласен. Тем более что будущее в таких конкретных очертаниях присниться вам не может. Вам. Для нас же - что реальность.
– Я согласен. Теперь я с вами согласен.
– Прекрасно, что мы с вами находим общий язык. Если вы и дальше не будете возражать, думаю, никаких недоразумений не возникнет. А лучше всего, если спокойно воспримете то, что я вам сейчас скажу. Как реальность. Лучше для вас.
– Я всегда верил: моя страна желает своим гражданам только хорошего.
– Вот-вот. Это основа основ, ее не в состоянии пошатнуть и века. Особенно гражданам, которые для ее блага каждую минуту шли на риск!…
– Я весь внимание.
– Возможно, сказанное сейчас мной причинит вам боль. Да иначе и быть не может… Надеюсь, вы воспримете известие мужественно, как и подобает астронавту. Вам его пока что хватало!
– Благодарю.
– Я и сам взволнован… Для всех нас это большая неожиданность, и потому удивление, радость и тревога - все вместе… Да! Медико-биологические данные свидетельствуют о вашем абсолютном здоровье - физическом, умственном и моральном!…
– Благодарю.
– Вы человек, лишенный галлюцинаций, не подвержены внешнему влиянию и так далее. Технико-социальные анализы - расшифровка нашей беседы, исследования “Глории” - подтвердили, что вы и вправду астронавт первого класса, гражданин №.
– Благодарю! Я искренне взволнован.
– И все, что перед вами, - действительность, конкретная реальность, точно такая же, какую вижу и я.
– Это облегчает ситуацию.
– Единственный нюанс: сегодня двадцатое июня две тысячи сто четырнадцатого года.
– Трагедия не столь уж большая. Наоборот. Я рад, что моя страна достигла еще большего благополучия.
– И страна радуется за Адама Сезара: пропав без вести более ста лет назад, он вернулся в ее объятия.
– Вот только мне кажется, что столетие я преодолел за какое-то мгновение.
– Нюанс, говоря откровенно, деликатный: сейчас этой проблемой занимаются математики, космологи-теоретики, одним словом, она вне пределов моей компетенции. Но в Грамоне, в нашем славном Грамоне, вам все растолкуют. Я же, как заместитель председателя окружного отделения координации общественного равновесия, от имени ваших земляков поздравляю вас с возвращением. Мы гордимся вами!
Кабинет был тот самый. Те же столы и кресла, портреты и картины, пушистые зеленые ковры, на окнах шторы из японского шелка.
Здесь 17 февраля 1995 года Адам Сезар получал летные документы и подписывал необходимые бумаги. И сейчас, ступив сюда, он подумал, что экспериментаторы нарочно сыграли на контрастах: сперва бросили его на целую сотню лет вперед, а потом снова вернули в обычную обстановку: одному богу известно, чего они хотят… Вопросительно-иронически посмотрел на куратора космического Центра, жилистого невзрачного мужчину, и тот догадался, о чем хотел поведать ему Сезар. Глубокомысленно поморгал под толстыми стеклами очков: да-да, мы, иол, нарочно скрупулезно воссоздали обстановку, ту, 17 февраля 1995 года, для вас все в прошедшем, далеком прошедшем, которое и вспоминать легко, оно просто навевает печаль, как воспоминание о невозвратном детстве.
– Господа, - сказал куратор, - с вашего разрешения, я сделаю краткую информацию, в которой одновременно и отвечу на волнующие каждого вопросы, в том числе и нашего уважаемого пилигрима. - Куратор легонько поклонился в сторону Сезара. - Вы догадываетесь, о чем идет речь. Каким образом Адам Сезар оказался в 2114 году? Я буду кратким: более подробные сведения вы получите в пресс-центре, кроме того, они будут опубликованы в специальных изданиях с научными комментариями, расчетами, гипотезами и т. д. Поэтому о сути. На сегодня имеем две версии удивительного возвращения Адама Сезара - физическую и биологическую. Версия первая: “Глория” попадает в закапсулированный сгусток времени, возникший на сцеплении сил тяготения планет и отдельных систем.
Подобно тому как цыпленок проникает в яйцо, не разбив скорлупу. Однако, скорость и масса “Глории” изнутри привели в движение содержимое капсулы, скорлупа лопнула, и цыпленок вылупился… только в другом пространственном измерении. Соответственно изменился и знак времени. Минус! Аппаратура сработала в обратном направлении. “Глорию” в одно мгновение, равное нашему столетию, отбросило назад. По мере приближения к Земле энергия минус пространства-времени иссякла и наконец перешла в обычное для нас состояние, тогда-то Сезар и приземлился. Никаких изменений нк в его организме, ни в системах корабля не произошло. Биологическая версия: каким-то образом - то ли под влиянием неизвестного излучения или опять-таки сил притяжения - корабль и Адам Сезар законсервировались и блуждали в космосе все эти сто девятнадцать лет, пока не оказались в той изначальной точке, в которую в подобных случаях возвращаются неизменно. И снова никаких изменений.
– Но ведь автоматика должна была посадить “Глорию” в Грамоне, а не там, где родился космонавт, - заметил кто-то из журналистов..
– Уважаемые, - снисходительно улыбнулся куратор, - в астронавтике отклонение в четыреста километров считается попаданием в “десятку”.
– Не будем вдаваться в детали, - прогудел журналист от окна, и Сезар невольно посмотрел в его сторону: рыжий верзила с пушистыми бакенбардами наивно поблескивал голубыми стекляшками очков. - Тем более что до полной разгадки еще далеко. Это вотчина специалистов. Возвращение Сезара многое даст науке, и, слава богу, как говорится, на благо. А нас интересует сам Адам Сезар, верно, коллеги?
– Прекрасно, господа, - махнул рукой куратор. - Мы для того и собрались здесь. Прошу задавать вопросы и астронавту, и руководству Центра.
– Поскольку еще многое неясно, то, наверное, эксперименты и опыты над “Глорией” и астронавтом будут продолжаться? - сразу же поспешил кто-то.
– Безусловно, - уже сидя.ответил куратор. - Безусловно. Но в основном на бумаге и с помощью вычислительных машин. Медики придирчиво обследовали Сезара и, как вам известно, находят его состояние безупречным.
– Ну, после таких переделок аппаратура могла всего и не уловить.
– Извините, вас, видно, беспокоит, не превратим ли мы теперь Адама Сезара в подопытного кролика? - перебил куратор. - Нет. И еще раз нет. Сезар, как и.все граждане, может распоряжаться собой по собственному усмотрению.
– А что думает по этому поводу сам Сезар?
– Я не совсем понял, - поднял голову Сезар, - о чем идет речь: о моем возвращении или о будущем? Причина моего возвращения меня, конечно, интересует, но это забота теоретиков. Я же астронавт и, насколько смог, выполнял свои обязанности. Что касается дальнейших исследований, то по надобности я всегда готов послужить науке, и всякие личные амбиции ни к чему.