Страница 54 из 102
…Как сквозь звенящий туман донесся голос:
— Самоубийца.
Это не было осуждением. Это была констатация факта.
Регина пыталась сказать, чтобы он отдал ей свой резервный баллон. Но, видно, спаситель и сам догадался.
Было похоже на то, как выныриваешь из глубины, — воздуха уже нет, кажется, вот-вот вдохнешь воду — а вместо этого весь свежий воздух Земли влетает тебе в легкие. Успела.
— Спасибо, — прошептала Регина.
— Не за что, — сказал спаситель. — Я позволил себе подключить ваш же запасной баллон. У вас оставалось кислорода часов на десять.
— Но ведь я смотрела…
— Какое умение устроить трагедию на пустом месте, — заметил спаситель.
Разглядеть его Регина не могла. Она сказала: — Уберите фонарь. — Наверно, в ее голосе прозвучало раздражение. Нелепо быть щенком, которого тычут носом в лужу.
Луч фонаря сдвинулся в сторону, уперся в стену пещерки.
— Можно идти, — сказал спаситель. — Держитесь за меня. Мой вездеход в лощине. Для лучшего эффекта вам стоило бы выключить аварийный передатчик. Раньше, чем через сто лет, В эту дыру никто бы не заглянул.
Регина непроизвольно взглянула на кнопку передатчика.
Она глубоко вздохнула. Пожалуй, нет смысла исповедоваться спасителю в том, что передатчик она не включала. Он работал только потому, что она час назад упала в овраг и так неудачно…
— Пошли, — сказала Регина.
В вездеходе он сразу уселся впереди и, включая мотор, предупредил: — Не снимайте шлем. Кабина не герметизирована. Некогда добраться до базы и разобраться, в чем дело. Потерпите еще десять минут.
Профиль у него был острый, крупный, словно у ворона.
И брови слишком густые, черные.
— Разве вы меня не отвезете на базу?
— Не добраться, — сказал спаситель. — Переждете бурю на моем посту.
Он включил рацию и связался с базой.
— Нашел, — сказал он. — Без особого труда. Можете давать отбой.
Рация забормотала что-то в ответ. Регина смотрела в иллюминатор на желтый, непрозрачный занавес пыли.
Тон у него был насмешливый, снисходительный. Тон бывалого следопыта. Чичако, подумала Регина. Я — чичако. Такие не выживали на Клондайке.
Спаситель выключил связь и впервые обернулся к Регине.
Его брови были изломлены посредине, а глаза оказались очень светлыми. В фас он не был похож на ворона, скорее на Мефистофеля.
— Они спрашивают, не нужен ли врач. Я ответил отрицательно. Я не ошибся?
— Вы не ошиблись.
— Ну и отлично. Держитесь крепче. Будет качать.
Это было вежливым преуменьшением. Вездеход не качало.
Его подбрасывало, мотало, чуть не опрокидывало. Регина большую часть пути провела в подвешенном состоянии, порой взлетая к потолку кабины. Хорошо еще, что здесь небольшое притяжение — движешься сравнительно медленно.
Наконец вездеход остановился. Спаситель выскочил первым и протянул Регине руку в блестящей, жесткой перчатке.
Словно схватил клещами.
Сделав шаг, Регина обернулась — вездеход уже казался призраком, отделенным несколькими слоями летящей кисеи.
Когда они раздевались в микроскопическом тамбуре поста, спаситель сказал:
— Вы правильно сделали, что потерялись в начале бури. Сейчас вас труднее найти.
Мелкая пыль висела в воздухе.
— Погодите несколько минут, — продолжал спаситель, а то мы напустим полный пост пыли. Приборы ее не любят. Кстати, раз уж мы теперь будем жить вместе, как вас зовут?
— Регина.
— Очень приятно. Станислав.
Пыль нехотя оседала на пол и на стены, щекотала в ноздрях.
— Потерпите, — сказал Станислав без улыбки, заметив, что гостья сморщила нос. — Чихнете внутри. А то поднимете тучу. Почешите переносицу. Говорят, помогает.
И такова сила убеждения: Регина послушно почесала переносицу, хоть это и не помогло. Пришлось снова ждать, пока; усядется пыль, спаситель молчал, хотя Регина ожидала выговора за то, что чесала переносицу не по правилам.
Внутри все было, как и следовало. Порядок почти монастырский. Она представила себе, как этот Станислав все свободное время бродит с тряпочкой по двум тесным комнаткам к туалету поста и вытирает пыль с приборов и мебели. Хотя мебели было мало. Две типовые откидывающиеся койки в жилом отсеке, два стола. Один рабочий, другой у мойки, кухонный, он же обеденный.
— Знаете, как делать душ? — спросил Станислав.
— У нас такие же курятники, — сказала Регина.
Мефистофельские брови картинно приподнялись.
— Мы типовые посты курятниками зовем, — сказала Регина, краснея. Как будто ее уличили в детской шалости. Может, сказать ему, что «курятник» — неологизм профессора Вегенера? Ни в коем случае.
Станислав извлек из стенного шкафчика полотенце.
— Мыло в тюбике на полочке, — сказал он. — Там же и щетка для волос.
Ну и терзается он сейчас! Его любимое чистое полотенце!
Его обожаемая щетка для волос! Его драгоценный тюбик с мылом…
Регина задернула пластиковую занавесочку, присоединила шланг к крану.
— За занавеской раздался многозначительный кашель.
— Что случилось? — В голосе Регины звучал металл.
— Может, вам нужно…
Рука Станислава появилась из-за занавески. Он протягивал — даже сразу не сообразила — мужское белье. Чистое, как и все в этом курятнике.
— Спасибо, не надо, — сказал Регина, безуспешно стараясь придать голосу строгость. — Надеюсь, что буря к ночи прекратится и за мной пришлют флаер.
— Белье лежит в правом верхнем ящике, — сказал Станислав. — Буря сегодня не прекратится. Постарайтесь не очень разбрызгивать воду. Живу на замкнутой системе. Должны были подвезти бак, но вот буря…
Станислав успел быстро приготовить обед. Раздобыл откуда-то два высоких бокала, протер до блеска, тонко порезал картошку. Регина вытирала волосы и смотрела, как лучи солнца, прорываясь сквозь завесу пыли и влетая в окно, искрились на стенках бокалов. Индивидуальность дома, сошедшего с конвейера, воплощается лишь в мелочах. Бокалы были первой медалью. Картинка на стене — резкий пустынный пейзаж — второй.
Обычно здешние жители старались повесить на видном месте изображения березок или прохладных озер. Станислав был не сентиментален.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он, ставя на стол шипящую сковородку с яичницей. Редчайшее угощение. Регина могла это оценить.
— Как будто и не выходила на улицу.
Господи, он извлек откуда-то белую сорочку. Представляете, притащил сюда, через половину Галактики, белую сорочку.
— И давно вы здесь? — спросил Станислав голосом вежливого хозяина. Оказывается, он умеет принимать гостей.
— В Пустыне? Третий день. Я работаю на Первой базе.
Он больше не иронизировал. Регина подумала, что у него очень приятно вьются волосы.
— Вы задумались? — спросил Станислав.
— Нет. Ничего. У нас там океан, скалы, брызги до самой базы долетают. И видно километров за десять. Вы не были на Первой базе?
— Нет, никогда. Я тут почти безвылазно, четвертый месяц. Вот кончу через две недели серию опытов, может быть, побываю и у вас. Хотя вряд ли. Меня ждут на Ваяле.
— Я тоже полечу на Ваялу. Не знаю, скоро ли? Наверно, здесь одному очень скучно?
— Мне некогда скучать. Скука — это занятие для бездельников.
— Я не так выразилась. Я хотела сказать — грустно.
Станислав улыбнулся. Пожал плечами.
— Вы ешьте, а то остынет.
У него были красивые кисти рук. Сухие, с длинными плоскими пяльцами.
— Простите, — сказал Регина, — что я заставила вас выбираться в такую бурю.
— Вы же не нарочно заблудились, — сказал Станислав.
Видно, это было единственное оправдание для нее, которое он смог изобрести.
Мирная атмосфера чаепития в гостях — вот уж чего Регина час назад подозревать не могла. Во всем виновата она одна.
Зачем винить геолога, который вынужден был бросать свои дела и разыскивать в пустыне чичако?
— Вы геолог? — спросила Регина.
— Да. Ваги чай покрепче?
И чай у него был душистый. И настоящий фарфоровый чайник для заварки.