Соколиная охота

Негоже оставлять воду, отправляясь в пустыню. Это казалось глупым. Куцев поднес бутыль ко рту, не сводя глаз с фотографии. Его родители. Здесь им сорок один и тридцать восемь. Мать в красивом черном хиджабе, отец – в деловом костюме. Виктор помнил день, когда сделал это фото. А через два года их не стало.

Он отбросил опустевшую бутылку на диван и, взяв фотографию, вышел в коридор.

В рюкзак снимок он убрал в шлюпке. Мустафа вроде бы хотел поинтересоваться, куда отлучался инженер, но, увидев фото, промолчал.

До берега добрались через полтора часа. Прибрежные воды оказались мелкими и изобилующими торчащими из каменистого дна острыми скалами. Правота капитана, решившего остановить «Хеллеспонт Стар» подтвердилась – дальше пути для массивного танкера не было.

Африка встречала неприветливо: берег пустынен – плотный песок, переходящий метрах в ста от берега в ссохшуюся растрескавшуюся землю, редкие пожухлые кусты, почти лишенные листьев, и камни. От нагретой пустыни дрожащими потоками к небу струился жар. До недалекого горизонта, упирающегося в плавно поднимающуюся не то гору, не то высокий холм, ничего другого не наблюдалось.

– Наше туристическое агентство радо приветствовать вас на берегу черного континента! – без особого энтузиазма провозгласил Мартин.

На берегу разбили лагерь – поставили две палатки. Непогоды не ожидалось, но ночью вполне могли пожаловать незваные гости: тучи разнообразных недружелюбных насекомых, змеи и прочая опасная живность.

Костер разводить не стали. Несмотря на безжизненность ландшафта, неизвестно, кто мог прятаться неподалеку. Не хватало приманить свору диких туземцев, если таковые все еще существовали в нынешнее оцифрованное время.

Когда стемнело, поели консервов из запасов Али и выпили чаю из саморазогревающихся банок.

– Какие у нас планы? – спросил Мартин, потягивая горячий напиток.

– Нужно обогнуть этот мыс с севера и двигаться на запад, – ответил капитан. – Если повезет, найдем Найроби.

– Один момент, капитан, – прервал его Мартин. – Если предположить, что от Найроби осталось что-то, кроме воспоминаний, показываться в людных местах на шлюпках нам не стоит.

«А ведь Мартин прав, – подумал Куцев. – Быстроходные современные шлюпки здесь непременно вызовут подозрение».

– Их еще надо найти, эти людные места, – ответил Мустафа.

– И все же, – настаивал штурман, – на шлюпках туда идти не стоит.

– Что вы предлагаете? – нетерпеливо поинтересовался капитан.

– Я предлагаю оставить шлюпки и идти пешком.

– А провиант? Сколько мы сможем унести на себе?

– Мы на материке. Здесь должна быть дичь – будем охотиться.

– Хм, – усмехнулся Мустафа. – Здесь должны быть люди. Здесь должны быть города, здесь должна быть сеть – здесь много чего должно быть. Однако, как видите, нет ничего. Я пока не замечал даже ящериц. Нет, этот вариант неприемлем. Я – капитан и принимаю решение идти на шлюпках. Выходим завтра утром, двигаемся, пока не израсходуем половину имеющихся батарей. Периодически останавливаемся и высылаем на берег разведку. Если не найдем людей за три-четыре дня, пересмотрим политику.

Мартин недовольно поджал губы, но промолчал.

– Отбой, – скомандовал капитан и поднялся, собираясь уйти в их с Куцевым палатку.

5. Территория племени Хаммар

Упругие тростниковые стебли, которые они с Бона нарвали вчера, со свистом рассекали воздух, оставляя на руках и спинах родственниц Келле темные, наливающиеся кровью отметины. Некоторые обильно кровоточили.

Женщины морщились от боли, но с охотой подставляли тела под хлесткие удары маза. Киндли, двоюродная сестра Келле, с довольной улыбкой демонстрировала подругам рассеченную на предплечье кожу. Шрам точно останется. Шрам – это как память, как долговое обязательство – теперь Келле обязан во всем помогать сестре за то, что она терпела боль ради него. А если он решит забыть – вот оно свидетельство.

Маза, между ударами отхлебывающие пива, смешанного с кровью, из заготовленного заранее сосуда, били девушек все сильнее.

Бешено колотили барабаны. Ритм становился быстрей и быстрей. Женщины, возбужденные праздником и болью, завывали все громче, когда очередной бич прочерчивал кровавую полосу на теле. Те, кто решил передохнуть от ударов, извивались в неистовом танце. Праздник набирал силу.

Келле оставалось лишь наблюдать за происходящим. Он не был маза, он не мог участвовать в бичевании. Голова юноши качалась в такт барабанам. Ему нравился праздник, духи должны быть довольны.

К сожалению, Келле не мог устроить настоящий пир. Такой, какой положено было устроить. И никто не мог помочь ему в этом: дело не в том, что Келле остался сиротой, не было коров, не было коз, которые всегда занимали основное место на праздничном столе. Была лишь антилопа, убитая Келле вчера. В сегодняшних условиях – еда вполне праздничная.

Но Келле опасался. Не недовольства родственников и гостей – все понимали, что времена теперь тяжелые. Он боялся гнева духов, которых в последнее время стало слишком много. Тяжелые невзгоды унесли многих Хаммар, но духов умерших не проводили должным образом. Они летали здесь, среди живых. Вряд ли духам нравилось подобное существование.

Келле верил, что умершим предкам приятно находиться рядом со своими соплеменниками. Но так не могло продолжаться вечно, духи – не живые люди, постепенно они забывают, что когда-то были живы, что раньше у них тоже было тело, была кровь и плоть. Им нужен другой мир, мир на том берегу реки. Там они смогут успокоиться и найти свое место. Там страна умерших, там их ждет Тому, и именно оттуда духи предков должны смотреть на свой народ. Но как помочь им обрести покой?

Праздник удался на славу. Веселились все, даже старики вышли из хижин. Их осталось мало, немногие перенесли долгий и тяжелый переход. Хаммар жили здесь, у подножия горы Кения, уже больше года, но обряд укули проводили впервые – у Келле не было сверстников, никто не выжил.

Юноша стоял в стороне от веселящихся соплеменников. Его лицо оставалось серьезным, а глаза грустными. Он размышлял о мире духов.

– Чего невеселый, Келле? – спросил проходивший мимо маза. В руке он держал чашку, наполненную пивом. Маза уже был сильно навеселе. – Боишься бежать по быкам?

Келле чуть улыбнулся.

– Быков нет, – ответил он, – переживаю, что не будет спин, по которым нужно бежать.

Маза рассмеялся.

– Кулфу все продумал. Не бойся.

Колдун на самом деле все продумал. Коров не было, но он нашел им замену.

Вечером, когда от антилопы, пожаренной на костре, не осталось даже воспоминаний, а пиво подошло к концу, Кулфу повел всех, кто участвовал в празднике, в сторону возвышающейся на юге горы. Шли довольно долго, не меньше часа. Местность вокруг стала гористой, исчезла густая трава саванны, кругом возвышались невысокие скалы.

Вместо коров теперь были камни. Хаммар вышли к довольно ровному склону, на котором лежали пять больших, корявых камней. Пять огромных, размером с настоящего быка, каменных глыб. Да, по ним пробежать будет труднее, чем по мягким спинам животных.

Камни, судя по всему, скатились с горы во время землетрясения, когда земли Хаммар утонули в новом море.

– Сегодня молодой Келле, сын Афы, решил доказать всему племени, что он достоин стать маза! – провозгласил Кулфу. Толпа весело загалдела. – Он выбрал себе трудный путь, – рука указывает на пять валунов, – но он готов пройти здесь.

Барабаны стучали, люди кричали и подбадривали Келле. Но он словно бы ничего не видел и не слышал. Ему казалось, что он здесь один. Один человек. Он, камни и мудрые духи, что терпеливо наблюдали за действиями молодого Хаммар, готовящегося стать взрослым мужчиной. Воином и охотником. Мужем и отцом.

Келле поставил босую ногу на первый камень. Глыба пошатнулась и подалась вперед. Несмотря на огромную массу, валуны легко шатались на гладкой скале. Это испытание может быть сложнее, чем бег по настоящим быкам. Келле даже стало немного не по себе.